— А зачем вообще нам здесь оставаться?
Уилкс внимательно изучал ее бледное лицо, освещенное пламенем, — шляпка сползла, волосы спутались и растрепались, на щеке была грязная полоса.
Уилкс обрадовался, услышав ее равнодушный вопрос: он понимал, что равнодушие было признаком страха.
— Пока тебе не следует этого знать, — ответил он, понимая, что, если он расскажет ей, она станет совершенно невменяемой.
— Что ты собираешься со мной делать? Уилкс тихо засмеялся.
— Не забавляться с тобой, дорогая, как это назвал грубиян Хокинс. По крайней мере пока что. Только когда мы будем подальше отсюда и в полной безопасности.
«В безопасности!»
— Ни за что, — отрезала Джул, — никогда! Уилкс вдруг наклонился и крепко поцеловал ее в губы.
— Поспи, Джулиана, — улыбнулся он, и от этой улыбки ее всю передернуло. — А если тебе нужно расслабиться, попроси — я помогу тебе.
* * *
Сент сидел возле Байрони, подперев голову руками. В комнате было темно, только одна тусклая лампа освещала бледное лицо Байрони. Он дал ей хлороформ, так что сейчас она была в забытьи. Сент молился, чтобы она набралась хоть немного сил, так как до родов еще оставалось несколько часов.
Ему удалось повернуть ребенка. Он все еще ощущал боль, которую пришлось испытать Байрони, зато теперь он был уверен: ребенок шел головкой вниз.
Наконец он заснул с мыслями о своей жене. Что с ней? Была уже полночь.
Проснувшись, Байрони не сразу пришла в себя, пребывая в блаженном забытьи. Она увидела Сента, смотревшего на нее нежными и добрыми глазами. Байрони провела языком по пересохшим губам.
— Байрони, попей немного, — сказал он, поднося стакан к ее губам.
Боль появилась снова, Байрони окончательно проснулась.
— Чонси говорила, что ты расскажешь мне, откуда у тебя это прозвище, Сент, — произнесла она, отчаянно пытаясь перебороть боль.
— Да, — ответил Сент, — расскажу. Только дыши как можно глубже и, когда придет схватка, тужься как можно сильнее.
— Не думаю, что у меня остались силы, — грустно сказала Байрони.
— Не говори так, — спокойно произнес Сент. — Ты молодая и сильная. Очень скоро появится на свет твой ребенок, слышишь?
— Слышу, — прохрипела она.
Наступила схватка, и Байрони хотелось умереть, только бы избавиться от нестерпимой боли. Но она слышала властный голос, заставляющий ее тужиться, и повиновалась.
— А теперь, — произнес Сент, когда боль поутихла, — я расскажу тебе о своем прозвище. Посмотри мне в лицо, Байрони, и не борись с болью; ты знаешь, что нужно делать, и справишься с этим. Так вот, дело было в Гарвардской медицинской школе, когда я был еще совсем молодым. Многие снабжали училище трупами для вскрытия. Байрони, дыши неглубоко! Да, вот так.
— Сент, я не уверена, что хочу слушать дальше.
— Эта история со счастливым концом, клянусь тебе. — Он подождал и, услышав ее крик, на этот раз не такой резкий, сказал:
— Ну давай, Байрони, тужься! — Он видел, что она старается, но у нее совсем не было сил.
«Где ты, Джул?»
Было четыре часа утра. Близился рассвет — время, когда больше всего людей рождается и больше всего умирает.
Байрони пыталась ухватиться за что-нибудь реальное, выбраться из бездны страданий.
— Сент, рассказывай! — попросила она.
— Так вот, однажды на вскрытие привезли человека, который только что скончался в больнице. Профессор — студенты прозвали его Старый Кривой Нос — размахивал скальпелем, собираясь показать нам, неучам, как нужно производить вскрытие. Но дело в том, Байрони, что этот подопытный не был мертв. Я схватил профессора за руку, когда тот уже собрался сделать надрез. Поднялся ужасный шум по поводу того, что я, мальчишка, посмел остановить такого уважаемого человека. Но я просто увидел, как шевельнулись веки «мертвеца». Я до сих пор не перестаю благодарить Бога за то, что он сделал меня таким рослым, ведь тогда мне пришлось бороться с десятком людей, включая Старого Кривого Носа. А потом, дорогая, предполагаемый мертвец открыл глаза. Это он, Роберт Галлахер, прозвал меня Сентом — святым.
— Сент, сделай же что-нибудь!
Сент не был уверен, что Байрони слышит и понимает его. Он держал ее за руку, и ему словно передавалась ее боль. Он понимал, что должен что-то сделать, иначе она будет слишком слаба и не сможет родить ребенка.
— Слушай меня, Байрони! — Он сжал ее голову руками и повернул, чтобы она смотрела ему в глаза. — Я помогу тебе, слышишь? Не закрывай глаза! Байрони, смотри на меня!
Чувствуя ее слезы на своих ладонях, Сент едва сдерживался, чтобы не заплакать — о Байрони, о Джул, о бедном Роберте Галлахере, которого задавил экипаж через полгода после того, как Сент спас его.
Господи, что творилось вокруг? Солнечные лучи пробивались сквозь окна. Сент взглянул на часы.
* * *
— Мистер Уилкс, к нам гости, — сказал Хокинс, заглядывая в пещеру. — Шестеро или семеро на лошадях.
— Так, — сказал Уилкс, оборачиваясь к Джул. Увидев надежду в ее глазах, он прибавил:
— Нет, дорогая моя, вряд ли это твой муж. Он ведь не бросит роженицу, правда?
— Даю голову на отсечение, что это картежник Хаммонд, строитель города негров.
— Скорее всего. Они ведь такие благородные!
— Не то что вы — подонки! — не сдержалась Джул.
— Вот что, крошка… — начал Хокинс.
— Заткнитесь вы оба! — зарычал Уилкс, поднимаясь.
Про себя он еще раз проклял адскую боль в животе, но сумел остаться бесстрастным. Ему опять необходим был опиум, но сейчас он не мог прибегать к нему: надо было сохранить ясную голову.
— Ты останешься здесь, дорогая моя, — обратился он к Джул, — иначе я убью мистера Хаммонда. Хокинс, идем.
Джул проводила взглядом двоих мерзавцев. Вскочив на ноги, она стала искать хоть какое-нибудь оружие, но ничего не находила. Джул чувствовала себя грязной, разбитой после ночи, проведенной на грязном полу пещеры; впервые ей было страшно. Раньше это был страх лишь за себя, теперь — еще и за Брента.
Подкравшись к выходу из пещеры, Джул выглянула наружу. Уилкс стоял спиной к ней, за ним — Хокинс, а Граблер спрятался за сосной слева от нее. Впереди простирался бесконечный океанский простор, спокойный и безмятежный. Его серый цвет напоминал окраску рифовой акулы.
* * *
— Вот они, — сказал Джош полушепотом.
— Вижу, — кивнул Брент.
Пробежав глазами по утесу, он подъехал немного ближе.
— Эй, Уилкс, — прокричал он. — Мы приехали. Что тебе нужно?
— Хаммонд?
— Да, это я. Ты ведь знаешь, что муж Джул сейчас с моей женой. Чего ты хочешь?
«Джул», — удивился Уилкс. Звучало как-то нелепо. Ему больше нравилась «Джулиана». Наверное, ее муж дал ей такое прозвище. Уилксу не терпелось убить его.