— Это значит — подставить под удар наши боевые группы. Объединенным силам полиции, лоудменов и гангстерского синдиката мы противостоять не сможем.
Олле прислушивался к беседе, положив руку на голову пса. Гром с момента встречи не отходил от хозяина, все стараясь заглянуть Олле в глаза. Язычники-хирурги сотворили чудо, вернув пса к жизни. Раны на собаке зажили, но выделялись на черной шерсти серыми пятнами, следами стрижки и повязок.
— И еще прошу учесть, — Дин приглушил звук видео, — генерал собирается выкурить нас из метро в ближайшее время. Мне это доподлинно известно.
— Что значит выкурить?
— Пустить ночью в метро хлор. И помешать этому мы не можем, сил не хватит.
— Они знают, что у нас здесь дети.
— Не обольщайтесь, для них нет запретов. Эвакуацию детей надо начать утром с первыми поездами.
— Эвакуацию?
— Да. На улицы.
— Пойти на ликвидацию приютов?
Вопрос остался без ответа. Офицеры связи вышли: последними поездами еще можно было успеть добраться до приютов и начать подготовку.
— Я вот все слушаю вас, братья мои язычники, и не приемлю вашу позицию. Детей увести надо, тут спорить не о чем, но ничего конструктивного более в ваших рассуждениях нет. Запись совещания у Джольфа вы слышали, Дин где-то умудрился достать пленку, и мы знаем, что наши враги объединяют свои силы. Война! И врагов надо бить поодиночке — это азбука. Я беру на себя Джольфа Четвертого и надеюсь, он станет последним. — Олле потрогал шрам на подбородке. — Мы у него в долгу, а долг платежом красен, не так ли, Гром?
Пес застучал хвостом по столу, оскалился. На него смотрели с опаской: в голове не укладывалось, что этот чудо-зверь вполне ручной.
— Олле прав. Не далее как вчера пророк и генерал обсуждали детали переворота, сейчас события будут развиваться все более быстрыми темпами. И я согласен, надо ударить по притону Джольфа, это просто необходимо, это давно надо было сделать, от него вся Джанатия в страхе. Пока цело это бандитское гнездо, каждый день можно ждать провокации. Надо действовать крупными силами.
— Не надо крупными, — Олле улыбнулся. — Вы, я и Гром — это уже трое. Еще двух я подберу сам. Сколько их там в замке? Меньше сотни. Ерунда. Что совершенно неотлагательно, так это ликвидация периферийных филиалов синдиката. Этим займитесь! И еще. Необходимо серьезное, очень серьезное предупреждение против дальнейших провокаций. Такое, чтобы надолго отбило желание взрывать теплицы или травить нас хлором. Помните, что мы имеем доступ к подземным энергомагистралям.
Ночью, когда Олле лежал на своей сиротской надувашке, к нему в каморку зашел Дин. Пес разрешил ему потрогать себя.
— Удивительное ощущение — касаться собаки. — Дин вздохнул.
— Вы пришли, чтобы сказать мне об этом?
— Я пришел спросить, кто будут эти четвертый и пятый.
— Один из них тот, кто дал вам пленку с записью совещания у Джольфа.
— Нет! Ему нельзя.
Олле помолчал, осмысливая новость. Нури все можно, значит, пленка не от Нури. Значит, Дин о Нури не знает, значит, Нури сумел связаться с Норманом, которому нельзя, а тот не может не иметь связи с армией Авроры.
— Конечно, — сказал Олле. — Норману Бекету пока нельзя.
Они осторожно поулыбались друг другу. И тени недоверия не было в их улыбках — за время совместной работы чувство взаимной симпатии лишь окрепло. Просто, будучи человеком сдержанным, Олле ничего не рассказывал ни о Нури, ни о Хогарде. Дин, возглавляя разведку армии Авроры, был профессионально скрытен. Разговор о Нормане развития не получил, Олле только заверил Дина, что он разочарован не будет…
* * *
Нури предчувствовал наступление перемен в своей жизни, он все чего-то ждал, считая свою миссию выполненной. Он сделал все, что мог, и надеялся, что это понимает Норман, который больше не подавал о себе вестей. Ежедневные разговоры с Хогардом становились все короче, Хогард сообщал о событиях дня, о том, что в воздухе что-то носится неопределенное и все ждут перемен к худшему, — видимо, подготовка к перевороту заканчивается. Положение становится все более напряженным. После уничтожения гидропонных теплиц, а уже известно, что это дело рук Джольфа, на следующий же день боевики армии Авроры захватили подстанцию и удерживали ее более часа, на это время столица была оставлена без энергии. Что творилось в городе, представить немыслимо. Почти все они погибли, но армия Авроры получила возможность заявить, что более не потерпит провокаций, от кого бы они ни исходили. И пусть подземелье оставят в покое. Правительство вынуждено было дать обещание. Что касается Нури, то ему надо сидеть спокойно и ждать. И поддерживать связь с кибером Ферро. Нури копил текущие сведения о деятельности пророка на случай возможной связи с Норманом. Боясь расслабиться, он установил для себя жесткий режим физических нагрузок, испытывая неудобство от невозможности заниматься бегом. После наступления сумерек он шел к язычникам на берег реки. Река мерцала в ночи длинными неясными огнями, на горизонте светился воздух над бесконечным мегаполисом, и вспыхивали в небе, рисуемые лучами лазеров на аэрозольных туманах, изречения пророка, рекламы, призывы и лозунги. Этот ночной пейзаж и мелодии порождали в воображении Нури странные образы, гнетущее ощущение полного отрыва от природы.
Нури очнулся от раздумий: браслет Амитабха на левом запястье упруго сжимался, требуя внимания. Внеурочный вызов?! Нури незаметно удалился, и никто не обратил внимания, здесь каждый приходил и уходил когда хотел. Нури поднял руку: на экранчике светились позывные Олле…
* * *
Полицейский бронетранспортер был отлично оборудован — водяная пушка, пулемет с запасом магазинов, катапульта-гранатомет. Техники-язычники вместе с Нури многое в нем усовершенствовали. Фильтр снизу гнал столь мощные потоки очищенного воздуха, что даже в открытой кабине можно было обходиться без масок. Вооруженные силы Министерства всеобщего успокоения располагали добротной техникой подавления.
Водитель-центурион гнал машину, преданно поглядывая на веселого Олле и его гигантского пса.
— Ну что, сержант, — Олле положил руку водителю на плечо, — ударим по этой сволочи? Не боишься?
— С вами нет, генерал!
— И правильно. Пока мы живы — смерти нет. Помрем — нас не будет. Только не генерал я. Лейтенант армии Авроры.
— Генерал.
Дин засмеялся:
— А что, Олле. Был же у гладиаторов Спартак-император.
Бронемашину обгоняли лимузины обывателей, — судя по эмблемам, это были в основном агнцы. Пророк устраивал очередное действо где-то на окраине. За городом, который, казалось, не имеет конца, посветлело: в ущельях окраинных улиц, образованных стоэтажными коробками жилых ульев, темнело чуть ли не сразу после полудня. Осталось позади безнадежное «Перемен к лучшему не бывает!». Этот излюбленный лозунг официальной пропаганды малиново светился на черном облаке, образованном над ближними теплицами. На обочинах, устраиваясь на ночлег, копошились бездомные, использованные респираторы и пластиковые коробки от бесплатного вечернего рациона аккуратной лентой были уложены по обе стороны магистрали в стороне от проезжей части. Граждане Джанатии, те, что на обочинах, трогательно заботились о чистоте своего отечества.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});