Читать интересную книгу Полный курс русской истории: в одной книге - Сергей Соловьев

Расправа со стрельцами

На чужбине его догнало письмо Ромадановского, который сообщал о новом стрелецком бунте и мерах, которые он на этот счет принял. Рассудив, что и так отсутствовал для государстенных дел долго, увидев все, что только мог, освоив новые навыки, Петр вернулся в Москву. Правда, как сетует Соловьев, вместо того, чтобы после разлуки пойти к жене, Петр тут же отправился в Немецкую слободу к некой девице Моне и бурно отпраздновал возвращение. Утром он затребовал в Москве стрелецкое дело, ухмыльнулся и в тот же день в своем дворце в Преображенском стал лично брить красу и гордость русского боярина – бороды. Не тронул он только бороды стариков – Стрешнева да Черкасского, а остальные, кто подогадливее, обрили себя сами. Плакали, но брили. Затем, обрив бояр, он с тем же размахом заставил бриться всю страну, исключая только купцов и крестьян. А тем временем, пока царь брил бороды, строились виселицы. На них закончили свою жизнь поднявшие бунт стрельцы. Количество казненных пугает, оно расписано по дням: 201 человек, 144, 205, 141, 109, 63, 106, 2. Пятерым стрельцам, очевидно, зачинщикам, Петр лично отрубил головы, остальные были повешены. Любимец Петра Алексашка Меншиков хвалился, что лично обезглавил двадцатерых. 195 стрельцов расстались с жизнью перед окном кельи Софьи.

«А у пущих воров и заводчиков, – писал современник, – ломаны руки и ноги колесами; и те колеса воткнуты были на Красной площади на колья; и те стрельцы, за их воровство, ломаны живые, положены были на те колеса и живы были на тех колесах не много не сутки, и на тех колесах стонали и охали; и по указу великого государя один из них застрелен из фузеи, а застрелил его Преображенский сержант Александр Меншиков. А попы, которые с теми стрельцами были у них в полках, один перед тиунскою избою повешен, а другому отсечена голова и воткнута на кол, и тело его положено на колесо».

Светлейший князь Алексашка Меншиков

А после расправы со стрельцами, проведенными твердой рукой, точно так же твердо он объявил своей жене Евдокии Лопухиной, что она ему опостылела, почему он потребовал, чтобы она добровольно постриглась. Евдокия отказывалась, тогда ее силой отправили в Покровский девичий монастырь и постригли. Маленького царевича Алексея отдали на воспитание его тетке Наталье. Место Евдокии надолго заняла Анна Моне. Упомянутый же Алексашка Меншиков стал самым близким другом Петра, и ему удалось остаться другом уже всевластного императора до конца его дней. Это был неунывающий, веселый, очень предприимчивый человек. Соловьев дает такой его портрет:

«Относительно происхождения знаменитого впоследствии светлейшего князя нет никаких противоречий в источниках: современники-иностранцы единогласно говорят, что Меншиков был очень незнатного происхождения; по русским известиям, он родился близ Владимира и был сыном придворного конюха. Известно, какое значение получили при Петре потешные конюхи, как из них преимущественно сформировались потешные полки Преображенский и Семеновский; отсюда понятно, каким образом отец Меншикова попал в капралы Преображенского полка. Следовательно, официальный акт – жалованная грамота на княжеское достоинство Меншикову говорит совершенно справедливо, что родитель Александра Даниловича служил в гвардии. Но при этом мы не имеем никакого права не допускать известия, что сын потешного конюха, который долго не назывался иначе как Алексашка, торговал пирогами, ибо все эти мелкие служилые люди и сами, как только могли, и дети их промышляли разными промыслами; не имеем никакого права отвергать следующий рассказ очевидца. Петр, рассердившись однажды сильно на князя Меншикова, сказал ему: „Знаешь ли ты, что я разом поворочу тебя в прежнее состояние, чем ты был? Тотчас возьми кузов свой с пирогами, скитайся по лагерю и по улицам, кричи: пироги подовые! как делывал прежде. Вон!“ – и вытолкал его из комнаты. Меншиков обратился к императрице Екатерине, которая успела развеселить мужа, а между тем Меншиков добыл себе кузов с пирогами и явился с ним к Петру. Государь рассмеялся и сказал: „Слушай, Александр! Перестань бездельничать, или хуже будешь пирожника“. Гнев прошел совершенно. Меншиков пошел за императрицею и кричал: пироги подовые! а государь вслед ему смеялся и говорил: „Помни, Александр!“ – „Помню, ваше величество, и не забуду. Пироги подовые!“ Алексашка, вследствие фавора, уже и в описываемое время выдавался вперед между приближенными к царю и по смерти Лефорта (в 1699 году. – Автор) займет его место, никого не будет ближе его к Петру, но вместе с тем от Лефорта перейдет к нему печальное наследство – ненависть людей, которые будут против Петра и дел его. Наружность фаворита была очень замечательна: он был высокого роста, хорошо сложен, худощав, с приятными чертами лица, с очень живыми глазами; любил одеваться великолепно и, главное, что особенно поражало иностранцев, был очень опрятен, качество, редкое еще тогда между русскими. Но не одною наружностью мог он держаться в приближении: люди внимательные и беспристрастные признали в нем большую проницательность, удивлялись необыкновенной ясности речи, отражавшей ясность мысли, ловкости, с какою умел обделать всякое дело, искусству выбирать людей… Выхваченный снизу вверх, Меншиков расправил свои силы на широком просторе; силы эти, разумеется, выказались в захвате почестей, богатства; разнуздание при тогдашних общественных условиях, при этом кружившем голову перевороте, при этом сильном движении произошло быстро».

Впрочем, при всех отрицательных качествах, было у Меншикова одно, искупающее все достоинство: он так любил своего друга Петра, что отдал бы за него жизнь.

Северная война

Покончив с московскими делами, Петр отправился в Воронеж, где строился его флот. Он поскорее хотел начать войну со Швецией. Теперь он уже знал, как выглядит правильное море. Правильное море должно принадлежать его стране. Но Северная война, в которую вступил Петр с Карлом Двенадцатым, началась с поражения под Нарвой. Петр вдруг понял, что его армия все еще хуже шведской. Однако силы Карла были направлены на Польшу, так что русский царь умело воспользовался тем, что в Ливонии оставлено лишь незначительное войско, и быстро разбил генерала Шлиппенбаха. Теперь он знал, что нужно делать, – закрепиться на берегах Балтийского моря. Петр решил строить новый город Санкт-Петербург, в который желал перенести из Москвы свою столицу. Отвоевав себе шведский Ниеншанц, маленькую крепость на берегу Невы, он нашел место для будущего города. Крепость была срыта, а ближе к устью начаты первые строительные работы. В то же время Петр предпринимает новые и новые походы на Карла, вынуждая того сражаться на территории Малороссии, пока в конце концов в 1709 году не разбивает неожиданно Карла под Полтавой.

«Полтавскою битвою, – говорит Соловьев, – сокрушено было могущество Швеции, которая первенствовала на севере Европы после тридцатилетней войны; ее место заступила Россия. До Полтавской битвы (преславной виктории, „русского воскресениякак называли ее современники) главная историческая роль принадлежала западным европейским народам племени германского и романского; с Полтавской битвы выступает на историческую сцену Восточная Европа в лице России; в ее же лице получает важное значение и племя славянское. Все побежденное Карлом подняло теперь голову: курфюрст саксонский и король датский спешили разорвать мир с Швециею; Станислав Лещинский не мог без Карла держаться в Польше и должен был выехать в Померанию; Август опять занял престол польский. Главная сцена действия снова перенеслась на берега Балтийского моря: Рига, Динамюнде, Пернау, Ревель, Выборг, Кексгольм были взяты русскими в 1710 году; тогда же Петр выдал племянницу свою Анну Иоанновну за герцога курляндского».

То есть полтавская победа принесла Петру не только славу, теперь он знал, что страна, которой он владеет, более не Московия, она поднялась и вышла на другой уровень. С Карлом Петру еще пришлось воевать на юге (неудачно, потерял Азов), затем – на севере, на берегах Балтики. Но в Балтике стоял уже русский флот. Петербург стал крупнейшим портом. Единственным русским портом на свободном ото льда море. Петр уже громил шведов на землях самой Швеции. Флот решил все. После того, как уже после смерти Карла русские войска высадились на шведских берегах и сожгли несколько городов и множество деревень, был подписан мирный договор 1721 года, по коему Швеция отказалась от Лифляндии, Эстляндии, Ингерманландии, части Карелии и части Финляндии. Петр бурно отпраздновал победу. По своему обычаю он заставил своих подданных неделю пить и плясать в маскараде, а на обедне в Троицком соборе народ кричал: «Виват, виват, виват Петр Великий, отец отечества, император всероссийский!» Страна, которую Петр получил в наследство, обрела теперь красивое имя Россия, царь изменил свой титул на император, а столицей был вполне европейский город Санкт-Петербург, единственный европейский город, кроме завоеванных, в новой России.