Однако ближайшие сотрудники Твардовского были решительно против его ухода и обещали, что в этом случае немедленно подадут заявления об отставке. И Мария Илларионовна, как всегда в тяжкий час, поддерживала и ободряла мужа. «Ино еще побредем!..» — вспоминалось аввакумовское.
Александр Трифонович сказал Воронкову, что о «должности с твердой ставкой» и речи быть не может и судьба журнала должна стать предметом серьезного обсуждения на секретариате: «Пусть мне объяснят, за что меня снимают!»
Но вот этого-то — сущего минимума демократии и гласности! — «верхи» и не хотели. Им досаждало, мешало уже то, что о возможном уходе Твардовского вовсю, по радио и в печати, заговорили «за бугром», как тогда выражались, — за границей, а в редакцию пошли письма с настоятельными просьбами не покидать журнал.
Пришлось отступить, а скорее — помедлить!
Летом «бомбежка» журнала и его главы началась с новой силой. И первой мишенью стали опубликованные в февральском номере записки «С Карельского перешейка» Твардовского. Сказанная там горькая правда о «незнаменитой» войне резко контрастировала с возобновившимся в ту пору замалчиванием подобных страниц истории, в частности проявившимся в мемуарах маршала К. А. Мерецкова «На службе народу» (подписанных в печать 2 января 1969 года). В них о первых, неудачных месяцах этой войны говорилось очень глухо, а уж «большие потери» и «очень большие потери» вообще, оказывается, были только у противника!
«Кому это нужно?» — называлась рецензия подполковника запаса Н. Афанасьева на записки Твардовского, напечатанная в журнале «Коммунист Вооруженных сил» (1969. № 12). Это был орган Главпура (Главного политического управления Советской армии), возглавлявшегося характернейшей фигурой того времени — генералом А. А. Епишевым. Генеральское звание он получил с назначением на эту должность, а впоследствии, в 1978 году, стал (хочется сказать: был назначен)… Героем Советского Союза. Уж не за «героическую» ли борьбу с правдивой литературой (да и кинофильмами) о Великой Отечественной войне, в частности — с публиковавшейся в «Новом мире», и даже с «Тёркиным», переизданию которого он всячески препятствовал?!
Именно будущий «герой» и подписку в армии на «крамольный» журнал запретил, и был одним из главных доносчиков на него. Еще в ноябре 1966 года на заседании Политбюро Брежнев, возмущаясь новомирскими статьями, не скрывал источника своих «познаний»: «На днях мне об этих и других фактах рассказывал т. Епишев».
«Грубая епишевская брань, с охватом проблемы руководства журнала», как определил поэт афанасьевскую статью, весьма пришлась к месту, хотя Александр Трифонович и думал: «В общей печати вряд ли еще возможна была бы такая „выдача“ мне». Увы, он ошибался.
Наступление развивалось по всем направлениям.
Шестнадцатого июля «шеф» Главлита Романов направил в ЦК весьма пространное письмо, где информировал, что за первую половину года редакция «Нового мира» «подготовила и опубликовала… ряд материалов, в которых тенденциозно, неправильно освещались отдельные вопросы современности, истории, экономики и политики советского общества, а также с позиций, преследующих групповые цели, некоторые явления в литературе». Это материалы «в основном критического содержания по отношению к нашей действительности».
Сообщалось, что цензура была вынуждена снять из июньского номера стихи главного редактора (имелась в виду поэма «По праву памяти»), что в очерке Е. Дороша «Иван Федосеевич уходит на пенсию» «проводится мысль о возврате к доколхозным формам труда», «искаженную картину развития Советского государства за 50 лет» дает статья О. Лациса «Опыт полувека», Г. Лисичкин неверно трактует ленинский план кооперации и его судьбу, и т. д. В заключение же говорится, что все это «лишь наиболее серьезные замечания, других замечаний было значительно больше».
Не по закону ли «сообщающихся сосудов» тут же после этого сугубо «служебного» документа печать так и взъярилась?
Двадцать шестого июля, когда поэт находился на лечении в Кунцеве, к нему один за другим кидались, как он записал, «знакомые и незнакомые с раскрытыми в ужасе ртами»: в больнице «рвали из рук в руки» свежий номер «Огонька» (1969. № 30), который редактировал в ту пору А. Софронов, со статьей «Против чего выступает „Новый мир“? Письмо в редакцию».
Непосредственным поводом для ее появления была статья А. Дементьева «О традициях и народности (Литературные заметки)» в апрельской книжке «Нового мира» за 1969-й, который из-за обычных цензурных мытарств поступил к читателям лишь в июне. Автор подробно анализировал содержание журнала «Молодая гвардия», приобретавшего все более откровенный националистический характер[61].
Не лишенная определенных идейных стереотипов того времени, статья, однако, верно предупреждала о той опасности, которая многим стала ясна значительно позже.
С ответом Дементьеву выступил весьма примечательный «коллектив». «Письмо одиннадцати», как его вскоре окрестили, подписали Михаил Алексеев, не раз критиковавшийся на страницах «Нового мира», Виталий Закруткин, Сергей Смирнов, Владимир Чивилихин, Николай Шундик, у которых в этом отношении тоже был «зуб» на журнал, заместитель главного редактора «Молодой гвардии» Анатолий Иванов, а также Сергей Викулов, Сергей Воронин, Сергей Малашкин, Александр Прокофьев и Петр Проскурин.
Подписать-то они подписали, но… из опубликованных уже на рубеже веков мемуаров критика, в прошлом заведовавшего отделом в «Молодой гвардии», Виктора Петелина «Счастье быть самим собой» (М., 1999) сделалось известным, что первоначальный текст письма принадлежал перу его и нескольких других коллег тех же взглядов. Но, жалуется мемуарист, «мы остались в тени, а все подписавшие это „Письмо“ впоследствии получили лауреатские звания Героев соц. труда». Весьма небезынтересное свидетельство!
Что же все-таки эта компания писала или подписывала?
В письме отнюдь не ограничивались изобильными обвинениями А. Дементьева в том, что он, «выступая на словах в защиту истинного патриотизма… не упускает случая поиздеваться надо всем, что связано с любовью к отчим местам, к родной земле, к деревне» и «весь свой критический запал направляет против тех произведений, которые отстаивают традиции русской и других национальных культур, идеи преемственности поколений, народно-революционной борьбы, советского патриотизма».
Вот что сказано обо всем журнале в целом:
«Мы полагаем, что не требуется подробно читателю говорить о характере тех идей, которые давно уже проповедует „Новый мир“… Всё это достаточно хорошо известно. Именно на страницах „Нового мира“ печатал свои „критические“ статьи А. Синявский. Именно в „Новом мире“ появились кощунственные материалы, ставящие под сомнение героическое прошлое нашего народа и Советской Армии… глумящиеся над трудностями роста советского общества (повести В. Войновича „Два товарища“, И. Грековой „На испытаниях“, роман Н. Воронова „Юность в Железнодольске“). Известно, что все эти очернительские сочинения встретили осуждение в нашей прессе. В критических статьях В. Лакшина, И. Виноградова, Ф. Светова, Ст. Рассадина, В. Кардина и других, опубликованных в „Новом мире“, планомерно и целеустремленно культивируется тенденция скептического отношения к социально-моральным ценностям советского общества, к его идеалам и завоеваниям».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});