Читать интересную книгу Кто погасил свет? - Олег Зайончковский

И впечатленный член управы созвал совещание, на котором поставил ребром вопрос о недопустимой тесноте на собачьей площадке. Разумеется, вины за создавшееся положение ни он, ни сочлены его за собой не усмотрели, потому что нынешняя управа площадку не учреждала, а учреждал предшествовавший ей орган власти, называвшийся как-то по-другому И у членов состоялся мозговой штурм, который привел к парадоксальному, на мой взгляд, результату В целях выравнивания социальных возможностей и недопущения в дальнейшем конфликтных ситуаций вокруг собачьей площадки управа постановила ограждение объекта ликвидировать, а гражданам с компаньонами нечеловеческого происхождения впредь отправлять естественные надобности в свободном режиме.

Источник, близкий к управе, прокомментировал это революционное решение так:

– Пусть срут где хотят, зато без обид.

Сказано – сделано. Для полной социальной справедливости, разумеется, вместе с оградой из земли выдрали и лавочки, и урны, в которые наиболее сознательные хозяева собирали экскременты своих и чужих питомцев, и бум, по которому эти питомцы, наиболее сознательные из них, ходили.

Трудно описать уныние, охватившее наше человеко-собачье сообщество. Утешением нам служит лишь то, что ликвидации подверглась площадка, а не мы сами – с управы бы и такое сталось. Но у меня, как писателя, здесь есть еще личная причина для огорчения. Дело в том, что я вынашивал замысел небольшого произведения, в котором наша собачья площадка стала бы основным местом действия. Увы, прежде чем замысел мой осуществился, случилось то, что случилось, и теперь я могу доложить всем, кому это интересно, что произведения не будет.

Хотя надо сказать, что после того, как собачья площадка перестала фигурировать в списке муниципальных объектов, она никуда не исчезла и худо-бедно продолжает служить в прежнем качестве. Мы не научились еще оправляться в свободном режиме, а продолжаем ходить на старое место и топчемся там, внутри несуществующей ограды. Собаки, разбежавшись, тормозят вдруг у невидимой черты и оборачивают к хозяевам непонимающие мордочки. Ах, если бы хозяева знали сами…

Печальная судьба собачьей площадки наводит на размышления. Возникает вопрос: не ждет ли подобная участь и весь наш перенаселенный город? Коли так, то авторам следует поспешить с произведениями о Москве.

И сигналы уже поступают. Столичные медиа, например, обсуждают какие-то планы ликвидации административной границы Москвы и объединения ее с областью. Что ж, если такое произойдет, тогда ждите – тогда-то оно и начнется, выравнивание. Кое-кто видит в мечтах, что столица сбросит оковы МКАД и, расправив плечи, шагнет в окрестности, попирая многоэтажной стройной ножкой убогие лачуги земледельцев… Как бы не так! Это, наоборот, область вторгнется в московские пределы и раздавит своей заскорузлой крестьянской пятой все, что нам, горожанам, дорого. Прощай, цивилизация, прощайте, Армани и Гуччи, бульвары и скверы. Чистота и культура быта останутся в прошлом, из дворов исчезнут собачьи площадки, а на их месте будут расти морковь и картофель.

Крестьянский ген агрессивен, и велика его ползучая сила. Вы посмотрите, что делается даже сейчас, до всякого объединения. В моем микрорайоне еще ничего, но дальше, на окраинах, там, где нет ни бомжей, ни яппи и где люди ходят в магазин в шлепанцах, – там, на мой взгляд, творится уже форменная деревня. Бабки сажают в палисадниках петрушку, на лоджиях у граждан живут куры, а в гаражах порой можно встретить лошадь.

Силен растительный ген! Даже сейчас в моем дворе неутомимые таджики-дворники не успевают сбривать траву – это ее-то, битую тысячью подошв, травленную смогом. Что же будет, когда интервенты из области принесут на своих сапогах свежие, дикие семена и споры? Мы просто потеряемся в бурьяне, вьюн оплетет наши ноги, и легкие наши захлебнутся кислородом.

Мы, бледные жители этажей, взращенные гидропоническим способом, проиграем в борьбе за выживание существам, черпающим силу в земле. Мы уйдем, и с нами вместе уйдут в небытие искусство и фундаментальная наука.

Такая вот наша перспектива. Но интересный вопрос: что же будет после нас – как поведут себя в Москве ее новые хозяева? Из истории прошлых веков мы знаем, что варвары, взявшие какой-либо город, всегда оказывались перед дилеммой: либо сжечь его и уйти с добычей, либо остаться в нем жить. Поступали и так, и этак. Но фокус в том, что из современного города, каковым является Москва, унести ничего нельзя – просто не имеет смысла. Все, что в нем есть ценного, все эти цивилизационные штучки имеют цену и силу только в его пределах, в его, так сказать, энергетическом поле. А в области, там, где находятся варварские стойбища, даже FM не ловится. Вот и получается, что выбора у захватчиков не будет – придется им обживаться на асфальте. Конечно, асфальт московский они загадят, заплюют семечками, но перекопать его под грядки – это им шиш; не удастся. Кроме того, им надо будет привыкать к существованию в больших скоплениях, а это ох как непросто для уездных дикарей. Ведь у них, несмотря на всю их генную мощь, нет того, что имеется у нас, – внешнего скелета, панциря, защищающего от соударений с себе подобными. В Москве им придется научиться многому – например, делать равнодушное лицо при виде случайного трупа в метро, не ахать при виде целующихся взасос мужчин и, наоборот, вскрикивать, когда положено, «вау!».

И еще. Я должен предупредить особо всех нынешних и будущих покорительниц столицы. Если вы надеетесь стать сперва полноправной москвичкой, а уже после обрести семейное счастье, выбросьте эту идею из головы. Москвичи друг на друге не женятся. Ловить в Москве жениха полагается сразу по приезде, пока вы еще не что иное, как племенной материал из провинции. Либо надо поставить на мечтах о браке, да и просто о хорошем мужчине, жирный крест. Карьерные дамы, сделавшие, как они любят выражаться, себя сами, сами себя, извините за грубость, и удовлетворяют. Я не знаю, почему так получается, но это закономерность, о которой вам следует помнить.

Чтобы не показаться голословным, приведу в пример свою племянницу Лариску.

Вот типичнейший образец селфмейд-вумен с незадавшейся личной жизнью. Лет десять назад она объявилась у нас в Москве – молодая, спелая, щечки-яблочки. Тамара как увидела ее, так прямо и сказала:

– Тебе, девушка, замуж в самый раз.

Но Лариска только фыркнула:

– Глупости; замуж бы я и у себя в Васькове вышла. Я в Москву не за тем приехала.

– А зачем же ты, милая, приехала? – поинтересовался я.

– А бизнес делать, – ответила Лариска невозмутимо. – Вот заработаю денег, куплю здесь квартиру, тогда и мужа себе подберу.

Мы с Тамарой, улыбнувшись, переглянулись и пригласили гостью к чаю. Чай Лариска пила, немилосердно хлюпая. Тамара смотрела на нее, смотрела, а потом, не выдержав, спросила:

– И каким же ты, Ларочка, собралась заниматься бизнесом?

Хлюпанье прервалось:

– А все равно каким. Знающие люди говорят, что в Москве деньги прямо на асфальте валяются, а вам, москвичам, просто лень их поднять.

Сразу после чая, не дожевав еще последнюю конфету, Лариска встала из-за стола.

– Ну, я побежала, – сказала она, – а то, говорят, время – деньги.

– Ну беги, – кивнул я, – подбирай с асфальта.

Этот визит племянницы был всего лишь данью родственной вежливости. Мы с Тамарой, очевидно, не показались Лариске знающими, а стало быть, полезными людьми, поэтому в течение следующих нескольких лет она у нас не показывалась. Однако разными окольными путями до меня доходили удивительные сведения, что Лариска будто бы и вправду сделалась бизнесменшей. Как ей это удалось и что у нее за бизнес – это мои источники (в основном васьковские) пояснить затруднялись. «Черт ее разберет, – пожимали плечами источники. – То ли сотовые телефоны из Китая возит, то ли янтарь из Прибалтики. Купи-продай, в общем».

С годами Ларискин бизнес многократно расширился и окреп. У Лариски появились своя зарегистрированная фирма, офис, арендованный в каком-то деловом центре, и несколько штатных сотрудников – все как один благодарные земляки-васьковцы. До сих пор, правда, осталось загадкой, чем фирма занималась; ну да это не нашего ума дело. Мало ли в Москве таких фирм, и сказ мой не о том. Предположим, что подбирала с асфальта деньги. Разумеется, обзавелась Лариска и московской квартирой – хоть я и не был приглашен на новоселье, но слышал об этом от источников.

Но вот в том, что она ездила на шикарной машине, я уже мог убедиться лично. Я увидел эту машину собственными глазами, когда Лариска приехала на ней ко мне в гости. Я тогда очень удивился – не машине, конечно, а самому факту Ларискиного визита, второго за несколько лет. Впрочем, возможно, визит этот был неожиданностью и для самой Лариски. Дело в том, что она в тот момент находилась в состоянии стресса, а женщины в таком состоянии, даже деловые и московские, склонны действовать импульсивно. Именно когда с ними случается стресс, тогда они и вспоминают, что у них есть дядя.