– Привет, – прохрипел Берди при виде Джина, – по-моему, эти парни решили приготовить из меня отбивную на китайский манер.
В «парилку» вошел майор Мамедов. Он снял пиджак, положил его на подоконник и, засучив рукава полосатой шелковой рубашки, двинулся к Грину.
Потеряв самообладание, Джин нанес ему страшный удар прямо в мясистый нос. В солнечном луче пролетели осколки очков. Майор рухнул на пол. Молодцы, занимавшиеся Берди, молча ринулись на Джина. Берди успел зацепить одного из них за ногу, и тот тоже растянулся на полу. Второго Джин ударил ногой в живот и, резко, до хруста, завернув ему руку, бросил через себя.
В комнату толпой ворвались автоматчики. В течение одной или двух минут Джин бушевал в «парилке». «Вот теперь-то уж мне конец», – думал он, рассыпая удары направо и налево. Прислонившийся к стене Берди отбивался ногами, словно страус эму.
Вдруг Джин взвыл от невыносимой боли. Стройный капитан, подойдя сбоку, взял его руку на болевой прием карате.[85] Мгновенно его скрутили веревкой. Еще несколько минут на связанного Джина сыпались удары, потом его посадили на стул рядом с Берди и привязали ремнями к спинке и сиденью.
«Все, конец», – подумал Джин, когда в «парилку» вошел синеглазый генерал. Комната уже вся была заполнена офицерами и солдатами. Некоторое удовольствие доставил Джину вид майора Мамедова, похожего в этот момент на ослепшего носорога.
– Итак, – ровным голосом, как бы продолжая прерванный разговор, заговорил генерал, – вы люди серьезные, но мы тоже не шутим на работе. Сейчас вы видели, как на вашем приятеле применялся первый из тридцати семи методов активного допроса. Надеюсь, вы понимаете, что мы не остановимся на первом методе?
– Товарищ генерал, разрешите мне наедине поговорить с этой сукой, – прохрипел майор Мамедов. Изящный капитан, небрежно опершись на спинку стула, к которому был привязан Джин, между тем спокойно переводил.
– Как имя вашего командира? – прокричал генерал прямо в лицо Берди и показал на Джина.
– Не знаю, – промямлил Берди. – Мы не успели познакомиться.
– Вас как зовут, мистер? – спросил Джин Берди.
– Меня зовут Перси Гордон Браунинг, я из Филадельфии, – быстро ответил Берди. – А вас как?
– Меня попроще. Я Билл Морроу из Коннектикута. Очень приятно познакомиться, Перси, – сказал Джин.
– Мне тоже очень приятно, Билл, – вежливо ответил Берди.
– В семнадцатую обоих! – коротко приказал генерал и покинул «парилку».
На этот раз камера, в которую бросили Джина и Берди, была погружена в полную темноту. Джин лежал на полу и слушал, как ворочался, слабо охая, Берди
– Как себя чувствуете, Билл? – прошептал Берди
– Вполне сносно, Перси, – пробормотал Джин
– Я бы тоже чувствовал себя сносно, если бы не мой туберкулез.
– А вы больны туберкулезом, Гордон?
– Ну конечно. Разве по мне не видно? Двусторонний активный туберкулез легких. К тому же, Билл, должен вам сознаться, что уже три года болею ограниченным алкогольным циррозом печени. Сказались излишества юности, Билл. Вы никогда не страдали алкоголизмом, Билл?
– Много раз был близок к этому, Браунинг.
– А у нас в семье все мужчины наследственные алкоголики, а женщины, включая маму и сестру, наркоманки. Я как раз исключение из правил, потому что я наркоман и алкоголик одновременно. Кроме того, Билл, хочу открыть вам страшную тайну, я – мазохист. Когда меня бьют, я испытываю эротическое удовольствие. Представляете себе, как вытянулись бы лица этих замечательных парней из «СМЕРША», если бы они узнали об этом…
Джин улыбнулся, вообразив, как этот обычный треп Берди записывается сейчас на магнитофонную ленту…
– …частые выпадения прямой кишки, – продолжал бормотать Берди, – самопроизвольный вывих правого коленного сустава, гастрит, вечная отрыжка… Словом, дружище, я полная развалина…
Вспыхнул ярчайший свет, и в камеру вошел капитан Ладонщиков.
– Ну, собирайтесь, джентльмены, – сказал он.
– Что нас ждет теперь? – спросил Джин.
– Должно быть, «конвейер», – сказал капитан и вяло выругался. – Годдэм! Из-за вас у меня пропали билеты на балет.
Сколько часов Джин провел на «конвейерном допросе», определить было невозможно. Он стоял в центре большого кабинета под ослепляющим лучом света. Сменявшие друг друга офицеры, словно заводные игрушки, выкрикивали из темноты лишь две фразы: «What`s your name? What regiment?» («Как ваше имя? Какого полка?»)
– Билл Морроу. Геологическое управление, – отвечал Джин сначала вызывающе, потом вяло. Потом он совершенно прекратил говорить и стоял, полностью потеряв ощущение своей личности, с бессмысленной улыбкой на губах и остекленевшими глазами.
Однажды он услышал бульканье воды и вздрогнул от охватившей вдруг безумной жажды. Капитан Ладонщиков держал в руке стакан с пузырящейся минеральной водой.
– Дайте пить, – прохрипел Джин.
– What`s your name? What regiment?
– Я все скажу. Я Билл Морроу. Геологическое управление и Арктик институт оф Норз Америка. Задача – нанести на карту ледниковые скалы… Искать уголь и нефть…
– Слушайте, Морроу, – сказал капитан, – поверьте, мы умеем промывать мозги даже таким тупым людям, как джи-ай. Мы наденем на вас наушники и на громкости в сто фонов – это звук реактивного двигателя – будем читать вам пять томов стихотворений Мао Дзедуна. Должен вам сказать, что мало кто оставался в своем уме даже после первого тома, но, на мой взгляд, лучше уж быть идиотом, чем капиталистом.
– Почитайте мне лучше «Алису в Стране чудес», – ухмыльнулся Джин.
В глазах поплыли круги всех цветов спектра.
Очнувшись, он обнаружил себя сидящим в мягком кресле. Перед ним на полированной поверхности стола на подносе, стояла бутылка минеральной воды «Боржоми», лежала открытая пачка папирос «Казбек» и два бутерброда: один с крабами, другой с зернистой икрой.
Джин рванулся к воде. Руки оказались несвязанными. Он схватил бутылку и, клокоча и захлебываясь, осушил ее на три четверти.
Блаженная слабость охватила Джина. Он потянулся к папиросам и натолкнулся на улыбающийся синий взгляд генерала.
– Я бы вам посоветовал прежде закусить, Евгений Павлович, – мягко сказал генерал.
Джин отдернул руку как от удара током…
– Может быть, хотите выпить? – продолжал генерал. – Уверяю вас, что наш коньяк «Ереван» ничуть не хуже, чем прославленный «Курвуазье».
Он вынул из ящика стола бутылку коньяку и налил Джину почти полный стакан.
– Я не говорю по-русски. Нужен переводчик, – пробормотал Джин.
– Как вы можете считать врагами своих соотечественников? – Генерал положил локти на стол и принял задумчивую позу. – Мы с вами русские люди, Евгений Павлович. В этом запутанном, безумном мире национальные связи, пожалуй, одна из самых крепких вещей. Я уверен, что Родина примет вас, если вы откроете ей свою душу, и вы постепенно поймете величие идеи, одухотворяющей наш народ.
– Есть ли возможность связаться с американским посольством? – спросил Джин. – Или, может быть, уже началась война?
Генерал продолжал тем же ровным голосом, словно не слышал его вопроса:
– Мы стоим за мир и отстаиваем дело мира. Мы знаем о вас все, Евгений Павлович. Мы знаем, что вы носите имя Джин Грин, что вы лейтенант спецвойск армии Соединенных Штатов, так называемых «зеленых беретов», что вы окончили медицинский колледж Колумбийского университета. Знаем, что ваш отец, настоящий русский патриот, погиб от руки фашистского, именно фашистского, Евгений Павлович, наймита, что вы прошли подготовку в центре Форт-Брагг под руководством капитана Чака Битюка, что ваша группа была заброшена на Чукотку для выполнения диверсионного задания по данным спутника-шпиона «Сэмос-52»… Ну, достаточно вам?
– Ай донт андерстэнд, – пробормотал Джин. Он не мог совладать с собой. Руки дрожали, а глаза бегали, как попавшие в клетку мыши. Что делать? Признать все? Упорствовать? Попытаться выброситься в окно? Если генерал разговаривает с ним в таком тоне, то, значит, они хотят его купить, сделать своим агентом?
Дальнейшее подтвердило его предположение.
– Мы знаем, что вы сильный и смелый человек, Евгений Павлович, вы опасны, как волк, но, поверьте, вам отсюда не уйти. У вас нет выхода, никаких шансов, кроме одного…
Генерал откинулся в кресле, нажал клавишу белого селектора.
Дверь в смежную комнату сразу же отворилась, и тут Джин чуть не закричал от ужаса и отчаяния. На пороге стоял Лот в мундире советского полковника.
– Хэлло, Джин, – сказал Лот, улыбаясь. – Возьми себя в руки, малыш.
– Я вас оставлю наедине с вашим другом, товарищ Лотецкий, – сказал генерал.
– Спасибо, товарищ генерал, – сказал Лот. Когда генерал вышел из кабинета, он сел в кресло напротив Джина и потрепал его по колену.