Электронную почту Полякова удалось взломать, но, похоже, накануне своей смерти входящую и исходящую информацию хозяин стер. Остался только спам, но он не представлял для следствия никакого интереса. От сотового оператора жертвы пришла, наконец, распечатка его последних контактов. Самый последний номер был зарегистрирован на некоего Ежова Валерия Ильича, жителя Одинцово. Тот приобрел СИМ-карту лишь накануне и это был единственный с нее звонок.
С утра Андрей сидел в кабинете за компьютером, где все еще присутствовал изъятый блок, хотя его содержимое в первый же день было перегружено в сервер Следственного управления. Как обычно, после общих новостей, Никитин вошел в закрытое информационное пространство СК РФ. Скользнув взглядом по текущим новостям Комитета, он хотел уже перейти на другую страницу, как одно из сообщений заставило его вздрогнуть:
«Эксперты в недоумении. В трупе, найденном в одной из квартир на Юго-Западе г. Москвы вместо крови обнаружена обыкновенная водопроводная вода. Каким образом она могла туда попасть, пока не известно. Следов взлома и проникновения в квартиру, расположенную на четырнадцатом этаже, не установлено. Ведется следствие».
Прочитав текст несколько раз, Андрей выучил его наизусть. С этим и пошел к Гурко.
— Это же наш случай, — выслушав подчиненного, констатировал подполковник. — А вообще ранее прецеденты встречались?
— Я изучал этот вопрос еще на прошлой неделе. С водой — точно не было. Имели место просто обескровленные жертвы.
— Давай так. Я немедленно свяжусь с людьми, которые занимаются этим делом. Наверняка у них есть какие-то наработки — все-таки Москва.
— Илья, у меня другая идея. Гораздо полезней с этими людьми просто встретиться, да и на месте не мешало бы осмотреться. Вдруг обнаружатся какие-либо совпадения. Уверен, что убийца либо тот же, либо они связаны… нет, скорее всего, тот же.
— Так что ты предлагаешь?
— Послать меня в командировку…
— Да что ты говоришь?! Развеяться захотел, Андрюш? А кто работать будет? Кстати, пришел ответ на запрос по Ежову. Регистрация в паспорте липовая. Нет там такого дома…
— Ну вот, заодно и в Одинцово сгоняю. А отдел за пару дней не развалится, товарищ подполковник.
— Сегодня успеешь собраться?
— Что?
— Спрашиваю, готов убыть сегодня вечером?
— Так точно! — недоуменно выпалил Никитин.
Он ожидал от Гурко любую экстравагантность, но уж точно не такую мгновенную метаморфозу.
— Ты знаешь, Андрей, — объяснился начальник. — Утром проинформировали, что завтра наш отдел посетит Резников. Только сейчас понял, по чью душу. Поэтому и принял такое решение.
Полковник Резников Владимир Самуилович являлся помощником начальника Управления по собственной безопасности и по совместительству лучшим другом подполковника Беседина Станислава Михайловича.
А капитан Никитин Андрей Владимирович отправился оформлять командировку в столицу.
Школа
Он ворвался внезапно. Очень свежий, с запахом раскинувшейся за окном сирени, майский ветер пронесся над партами, срывая с них тетрадные листки. Собранные в кучу, они, наконец, опустились на голову не кому-нибудь, а завучу Малашенко Зое Кузьминичне. В это время она как раз и захлопнула входную дверь, остановив движение воздуха.
— Что же вы, восьмой «Б», творите, а? В такую погоду распахнуть все окна! Сейчас же закрыть! Куропаткин, я тебе говорю!
Костя Куропаткин нехотя встал и со словами «В какую погоду?… Нормальная погода…» по очереди закрыл все три окна.
— Ну что, ребята, пообщались? — продолжила Зоя Кузьминична. — Мы с Людмилой дали вам достаточно времени. Теперь же поступим следующим образом: вначале проголосуем открыто, а затем — тайно. По итогам последней процедуры мы и узнаем, наконец, имя комсорга вашего дружного коллектива.
Вот уже второй час восьмой «Б» Смоленской средней школы номер один выбирал себе комсомольского вожака. Это было внеочередное собрание, состоявшееся после того, как Люба Петровская, добродушная и вечно улыбающаяся девушка, покинула эту почетную должность, как и родную школу, не доучившись до конца года всего полтора месяца. Причину этого беспрецедентного случая никто не озвучивал, точнее, официальная версия заключалась в том, что она переехала в другой город. Однако по слухам родители отправили Любу к родственникам подальше от Смоленска и от нехорошей уличной компании, увлекающейся азартными карточными играми.
Так случилось, что этот класс, как никакой другой, был разделен на два враждующих лагеря. Внешними критериями деления являлись успеваемость и поведение, обусловленное нормами комсомольской морали и руководства школы. В «правильной» части класса находились четыре отличника и практически все хорошисты. В «неправильной» — все остальные. Парадокс состоял в том, что личности, имеющие свое мнение и умеющие постоять за убеждения и за себя вообще, преобладали почему-то во втором коллективе. Кроме того, лидером в нем был пятый отличник, он же — лучший спортсмен класса — Леша Мишин. Первой же половиной класса командовал любимчик многих учителей, а особенно Зои Кузьминичны — Сережа Карпинский. Необычным являлся тот факт, что между лидерами в целом были нормальные отношения.
— Ну, вот и Люда, — обрадовалась завуч появлению комсорга школы. — Так что продолжим. Итак, по итогам нашего с вами предварительного голосования остались две кандидатуры — Карпинский и Мишин. Ваше самостоятельное совещание, похоже, ни к чему не привело. Поэтому ставлю вопрос на голосование. Пока — открытое. Кто за то, чтобы комсоргом класса был Сережа Карпинский, прошу поднять руки.
Зоя Кузьминична, а за ней и Людмила Львова тщательно пересчитали руки той самой «правильной» части класса, а также с укором, по очереди заглянули в глаза тем, кто руку не поднял. Тем не менее, они остались довольны, поскольку поднятых рук было больше, чем не поднятых. Аж на целых две штуки.
— Кто за Мишина?
В данном случае арифметика нарушена не была. Соотношение осталось прежним. Воздержавшихся также не было.
— А теперь — формальность, — радостно произнесла завуч. — Возьмите свои листки, поставьте букву «К» те, кто за Карпинского, и букву «М» — кто за Мишина.
Львова быстро собрала свернутые листки и пригласила к столу двух учеников в качестве членов счетной комиссии. Далее весь класс с изумлением наблюдал, как четыре вроде грамотных человека не могли совершить элементарных действий. Зоя Кузьминична, покрывшаяся красными пятнами, после очередного подсчета вновь возвращала листки в исходное положение. Бесконечное действо, наконец, прервала комсорг школы:
— Ребята, у нас небольшая нестыковка. Давайте еще раз открыто проголосуем. Поднимите руки, кто за Карпинского.
— Ну, вот! — пробежав глазами по поднятым рукам, воскликнула пришедшая в себя завуч. — Шестнадцать — за, четырнадцать — против. Откуда тогда взялось восемнадцать «М»?
Последнюю фразу Зоя Кузьминична произнесла явно по инерции, потому что