Читать интересную книгу Близнецы-соперники - Роберт Ладлэм

— Наша семья, — ответил торговец, — в неоплатном долгу перед вашим дедом. Так что звоните, пожалуйста.

— Не уходите! Я хочу, чтобы вы присутствовали при разговоре.

Он позвонил в отель «Савой». Поручение было несложным. Как только начнется рабочий день в американском посольстве, пусть портье позвонит туда и оставит записку для полковника Таркингтона, сотрудника Генеральной инспекции вооруженных сил. Если его нет в Лондоне, в посольстве знают, как его разыскать.

Полковнику Таркингтону следует незамедлительно выехать в городок Шамполюк в итальянских Альпах и найти Пауля Ляйнкрауса.

Итак, он отправляется в горы на охоту. Но он не питал иллюзий. С майором ему, конечно, не тягаться. Его попытка может оказаться бесплодной. А может — и смертельной. Это он тоже хорошо понимал.

Мир не осиротеет без него. Он ничем особенным не замечателен, хотя ему хотелось думать, что он не совсем бесталанен. Но что будет с миром, если Эндрю вернется из Альп с содержимым железного ларца, доставленного сюда из Салоник более трех десятилетий назад?

Если из Альп суждено выйти только одному из братьев и им будет предводитель «Корпуса наблюдения», то его нужно обезвредить.

Положив трубку, Адриан взглянул на Пауля Ляйнкрауса.

— Когда с вами свяжется полковник Таркингтон, расскажите ему в точности обо всем, что произошло здесь утром.

Фонтин открыл дверцу своего «фиата», сел и только сейчас заметил, что от волнения оставил ключи в замке зажигания — непростительная оплошность!

Подумав об этом, Адриан перегнулся вправо и открыл «бардачок». Сунул руку внутрь и нашарил там тяжелый черный пистолет. Альфредо Гольдони объяснил ему, как обращаться с этой штукой.

Он повернул ключ зажигания и опустил стекло. Ему вдруг стало трудно дышать. Сердце заколотилось в груди: он вспомнил.

Ему довелось стрелять из пистолета лишь однажды в жизни. Много лет назад в спортивном лагере в Нью-Хэмпшире. Вожатые возили их на стрельбище местного полицейского управления. С ним был и его брат-близнец. Они тогда здорово повеселились.

Где оно, то веселье?

Где его брат?

Адриан ехал по дороге, обсаженной деревьями с обеих сторон, и, свернув налево, вырулил на шоссе, которое вело на север, в горы. Высоко в небе утреннее солнце скрылось под покрывалом нависших туч.

Глава 32

Девочка вскрикнула, поскользнувшись на тропе. Брат схватил ее за руку и удержал. Обрыв был неглубокий, не более двадцати футов, и майор подумал: не лучше ли ударить мальчишку по руке, чтобы девчонка сорвалась вниз? Если она подвернет или даже сломает ногу, с места ей уже не сдвинуться. И конечно, не спуститься вниз по горным кручам на дорогу. Они ведь уже покрыли двенадцать миль за время ночного марша.

На тропах, по которым ходили путешественники пятьдесят лет назад, делать нечего. Другой на его месте этого бы не понял. А он понял. Он читал карты так, как простые люди читают книжки. Глядя на черточки, циферки и разноцветные пятна, он мог представить себе местность, словно на фотографии. Никто не сравнится с ним в умении ориентироваться по карте. В этом деле он ас!

На подробной туристической карте, которой пользовались альпинисты в горах близ Шамполюка, была отмечена железная дорога из Церматта: у горной гряды она делает поворот к западу, огибая горный массив. Перед станцией в Шамполюке миль пять бежит прямо. К востоку от полотна местность ровная, здесь круглый год полным-полно людей. Эти тропы описаны в журнале Гольдони. Если надо спрятать в горах что-то ценное, никто не станет прятать здесь.

Но зато дальше, севернее, там, где железнодорожное полотно изгибается к западу, одна за другой идут старые вырубки. От них начинаются многочисленные маршруты в горы, упоминаемые в вырванных им страницах из журнала. Страницах за 14 и 15 июля 1920 года. Любая из этих троп может оказаться искомой. Надо только осмотреть их при дневном свете — тогда он сразу определит, какую выбрать.

Его выбор будет основан на фактах. Факт первый: размеры и вес ларца таковы, что требовалась его перевозка на машине или гужевым транспортом. Факт второй: поезд из Салоник отправился в путь в декабре — в это время года здесь стоят лютые холода и все горные перевалы завалены снегом. Факт третий: весенние оттепели, летнее таяние снегов, талые воды, эрозия почвы — с учетом всех этих обстоятельств требовалось найти такое место в высокогорном районе, где ларец был бы неуязвим, его нужно было спрятать в каменный тайник. Факт четвертый: этот тайник должен находиться вдали от исхоженных троп, много выше обычных маршрутов, но там, куда можно легко добраться на машине или на запряженной повозке. Факт пятый: эта тропа непременно должна начинаться в непосредственной близости от железнодорожного полотна, у места стоянки поезда, то есть там, где местность по обе стороны колеи ровная. Факт шестой: от вырубки, ныне заброшенной, должен начинаться путь к горным тропам, упомянутым в журнале Гольдони. Проследив по карте каждую из этих троп и оценив возможность продвижения по ним от железной дороги — зимой, во время снегопада, на машине или на гужевой повозке, — можно будет свести количество вероятных троп до минимума, пока он не обнаружит ту единственную; которая и выведет его к тайнику.

Время есть. Много времени. Если понадобится — дни. В рюкзаке у него провизии на неделю. Это обрубок Гольдони и старуха Капомонти, как и Лефрак, слишком напуганы и не станут рыпаться. Он блестяще обеспечил себе поле для маневра. В боевых условиях невидимые преграды всегда надежнее видимых глазу. Он сказал перепуганным швейцарцам, что в Шамполюке у него помощники. Что за ними будет постоянно вестись наблюдение. И ему тотчас доложат, едва кто-нибудь из Капомонти или Лефрак вызовет полицию. Солдатам ведь ничего не стоит организовать надежную связь. И как только ему станет известно об их попытках сообщить о случившемся, он убьет заложников — мальчишку и девчонку.

Он представил себе, что с ним «Корпус наблюдения». Такой «Корпус наблюдения», каким он был — действенный, сильный, маневренный. Когда-нибудь он создаст новый «корпус», еще более сильный, еще более маневренный — неуязвимый. Он найдет ларец, завладеет рукописями, вызовет святых отцов и, глядя им прямо в глаза, объявит им о мировом крахе их церквей.

«Содержимое этого ларца представляет смертельную опасность для всего цивилизованного мира...»

Что ж, об этом приятно думать. Документы попадут в верные руки.

Они выбрались на плоскогорье. В миле от них возвышалась первая вершина. Девчонка, рыдая, упала на колени. Мальчишка смотрел на него: в его глазах застыл ужас, ненависть, мольба. Эндрю пристрелит их, но не сейчас. От заложников надо избавляться, когда они уже бесполезны.

Только идиоты убивают без разбора. Смерть — инструмент, средство, которое надо использовать для достижения цели или выполнения задачи, и все.

Адриан свернул с шоссе в поля. В дно «фиата» стучали камешки, летящие из-под колес. Дальше ехать было невозможно: он достиг горы, за которой начиналось первое плато, помеченное на карте Ляйнкрауса. Он находится в восьми с половиной милях от Шамполюка. А могила — ровно в пяти милях от этого плато, первой вехи маршрута к месту захоронения.

Адриан вышел из машины и зашагал по высокой траве. Задрал голову. Прямо перед ним, точно из-под земли, вырос утес. Сюрприз природы: голая скала, кое-где поросшая зеленью. Он поискал глазами тропу, ведущую к вершине. Тропы не было. Он опустился на колени и потуже зашнуровал ботинки на резиновом ходу. Карман дождевика тяжело оттягивал пистолет Гольдони.

На мгновение он прикрыл глаза. Только бы не думать! О Господи! Дай мне силы не думать.

Теперь надо только идти вперед. Он встал с колен и начал восхождение.

Первые две вырубки оказались, по его прикидкам, непригодными. Ни запряженная повозка, ни машина не могли бы двигаться по этим тропам к востоку от Церматтской ветки. Оставалось еще две. На старой шамполюкской карте они были помечены, как «Ошибка охотников» и «Воробьиная ветка» — ястреб не упоминался. И все же это одна из них!

Эндрю взглянул на своих заложников. Брат и сестра сидели на земле и тихо переговаривались испуганным шепотом, поглядывая на него. Вих глазах теперь не было ненависти — только испуг и мольба. Мерзкие создания, подумал майор. Он не сразу понял, что именно вызывало у него омерзение. В Юго-Восточной Азии дети их возраста уже участвовали р войне наравне со взрослыми, носили оружие поверх военной формы, похожей на пижаму. Они были его врагами, но он уважал их.

А к этим детям он не испытывал никакого уважения. В их лицах не было силы. Только страх, а страх вызывал у майора омерзение.

— Встать! — Он не сдержался и заорал, глядя на эту перепуганную мелюзгу, в чьих глазах не было и следа достоинства.

Господи, как же он презирает этих бесхребетных слабаков!