Читать интересную книгу Биография отца Бешеного - Виктор Доценко

Мне захотелось написать об этом статью. Потратив много сил и времени на встречи, беседы, исследование скупых документальных источников, я наконец написал ее. Но ни "Правда", ни "Известия" не жаждали опубликовать мое исследование. Редакторы разводили руками и ничего не объясняли, и только один заметил, что разрешение может дать только глава КГБ. Прекрасно помня о своих, мягко сказать, не очень доброжелательных контактах с Органами, я долго раздумывал прежде, чем решиться пойти на контакт с главой этого страшного ведомства. Но в какой-то момент махнул рукой: будь что будет, и уговорил Михаила Петровича, и тот через своих друзей-ветеранов сумел организовать мне встречу с Председателем КГБ Ю.В. Андроповым.

За день до встречи ко мне заехал офицер по спецпоручениям и сказал, что Юрий Владимирович назначил мне встречу, но сначала хочет прочитать мою статью. Я дал рукопись.

На следующий день в сильном волнении и с дрожью в коленях я появляюсь в приемной точно в назначенное время. Помощник Андропова, сообщив, что у меня только пять минут, открыл передо мной дверь в огромный кабинет хозяина Лубянки.

Юрий Владимирович был довольно высокого роста и, к моему удивлению, вышел из-за мощного стола и поздоровался со мной за руку.

- Мне понравился стиль вашей статьи. - Это были первые слова, произнесенные им, потом он сделал паузу и добавил: - То есть то, как вы пишете... Присаживайтесь...

Он расспрашивал меня о работе, о моих планах, много говорил о литературе и кино. Вместо пяти минут я пробыл у него в кабинете точно двадцать три минуты. Перед самым уходом, после его пожеланий мне творческих успехов, я все-таки рискнул спросить:

- А что с моей статьей?

И услышал от него лишь одно слово:

- Несвоевременно...

Не знаю, что думали другие, общавшиеся с Юрием Владимировичем, но мне он показался очень умным, я бы сказал, даже талантливым человеком и совсем не страшным...

Может быть, я притягиваю за уши действительность, но после этой встречи, вероятно, оттого, что после нее в отношении меня не было никаких последствий: меня не расстреляли, не посадили в Лефортово, да и помощник видел, как Хозяин дружелюбно простился со мной, - я почувствовал, что некоторые люди ко мне стали относится чуть настороженно... а некоторые заискивающе, наверное, так, на всякий случай...

Тем не менее я до сих пор жалею, что не спросил Андропова, почему с таким пристрастием относятся ко мне сотрудники Органов. Этот вопрос вертелся в моей голове всю беседу, но я так и не решился задать его... думаю, из страха...

Однако продолжим...

Однажды я случайно повстречал Женю Гинзбурга, который предложил мне поработать с ним на телефильме "Бенефис Гурченко" в качестве второго режиссера. Не имея ничего лучшего, я согласился. На этом фильме я с огромным удовольствием встретил таких поразительных актеров, как Армен Джигарханян, Александр Ширвиндт, и великого танцора - Мариса Лиепа.

С Марисом у меня связано одно забавное воспоминание. Съемки заканчивались обычно за полночь, и Марис, приезжая на съемки на американской машине (не помню марки, но это была одна из самых широких машин в мире, - подарок какого-то зарубежного почитателя его таланта), предложил мне возвращаться домой с ним: мы жили рядом - в то время я жил на Суворовском бульваре. Однажды Марис подвез меня к самому подъезду, а поблизости бродил какой-то милиционер. Увидев машину, он раскрыл от удивления рот, потом, увидев меня, раскрыл еще шире. Только Марис отъехал, милиционер попросил у меня документы и начал "права качать": кто за рулем? Из какой страны? И прочую чушь...

Не знаю, сколько бы продолжался этот допрос, но с громким визгом, двигаясь задним ходом, перед нами остановилась машина Мариса. Высунувшись в окно, он недовольно спросил:

- В чем дело, капитан?

- А вам какое... - недовольно начал тот, но взглянул на Мариса и мгновенно расплылся в улыбке. - Извините, вы можете дать автограф моей супруге, Тамаре? Она вас так любит, товарищ... - Он запнулся на мгновение и неожиданно закончил: - Товарищ Спартак!

Я не удержался и прыснул, а Марис как ни в чем не бывало:

- Хорошо, только на чем?

Капитан суетливо вытащил книжечку квитанций для штрафа, оторвал одну и протянул Марису.

"Тамаре от Спартака!" - написал он.

Капитан был в таком восторге, что вытянулся по стойке "смирно", приложил руку к козырьку фуражки и стоял до тех пор, пока машина не скрылась из виду. Потом повернулся ко мне:

- Позвольте проводить вас до подъезда?..

И с тех пор, когда мы подъезжали в дежурство этого капитана, он регулярно отдавал нам честь.

С этого фильма началась моя дружба с одним из самых великих актеров нашего времени - Арменом Борисовичем Джигарханяном...

Людмилу Марковну Гурченко я тоже считаю великой актрисой и потрясающей певицей современности, но писать о ее характере я бы воздержался...

Один пример все-таки приведу. Гинзбургу понадобилось снять кадр, в котором Людмила Марковна должна быть одновременно в образах шести своих героинь. В то время технические возможности ТВ были более скромными, чем сейчас, и потому мне нужно было срочно найти пять дублерш.

Представляете? Найти дублерш под уникальную фигурку, с самой тонкой в стране талией?! Тем более что эти дублерши должны облачиться в собственные наряды актрисы...

Я пересмотрел едва ли не весь советский балет, ритм-балет, актерские училища... С неимоверными усилиями мне удалось отыскать пять дублерш. Среди них была даже одна со званием "Народная артистка СССР". Господи, только она и я знаю, что мне пришлось предпринять, чтобы уговорить ее пожертвовать полдня киноискусству.

Кульминационный момент настал: пред светлы очи бенефициантки предстали пять дублерш.

Небрежно окинув их царственным взглядом, Людмила Марковна прямо при них спросила меня:

- Откуда они?

- Четверо актрисы, а пятая студентка... - с гордостью ответил я, довольный, что сумел-таки выполнить столь трудное задание.

- Что? - неожиданно повысила голос актриса. - Чтобы я дала свои наряды какой-то массовке? Да никогда в жизни! - Повернувшись, она вышла.

Мои приглашенные остолбенели, а "народная" просто расплакалась, выразительно взглянула на меня и едва не бегом устремилась к выходу...

Я чувствовал себя оплеванным...

Тем не менее я все равно люблю Людмилу Марковну!..

После этого фильма меня пригласил на беседу известный кинорежиссер Александр Митта. Ему стало известно, что во ВГИКе я писал реферат на тему комбинированных съемок. Он приступал к созданию первого советского фильма в жанре фильма-катастрофы под рабочим названием "Запас прочности".

Думаю, мало кто не видел фильма "Экипаж" или не слышал о нем...

Александр Митта предложил мне поработать с ним в качестве режиссера комбинированных съемок. К тому времени на "Мосфильме" создалось объединение "Дебют", которое возглавил А. А. Мамилов. Мне удалось дойти до самого Ф. Т. Ермаша, тогдашнего Председателя Госкино СССР, и получить его добро на съемки своего дебюта. Один из моих доброжелателей, работавший в Госкино, сказал мне, что там мой сценарий понравился, и это послужило основанием для положительного решения.

Не могу не похвастаться, что один из самых выдающихся операторов нашего кинематографа, Павел Лебешев, снявший недавно с лидером нашего кино Никитой Михалковым "Сибирского цирюльника", согласился снять мой дебют.

Перечитав слова о том, что мне удалось дойти до Ф. Т. Ермаша, я подумал, что у читателя может возникнуть ощущение, что у меня все легко получилось. До нашей встречи я десятки раз посылал ему письма, моля о помощи, и не получил ни одного ответа.

Однажды, подрабатывая на Московском кинофестивале в качестве переводчика болгарского режиссера Иванки Грыбчевой - на том фестивале ее фильм "Ни с кем" получил серебряную премию, - я, естественно, оказался в числе приглашенных на прием в посольство Болгарии. А накануне Грыбчева с удивлением услышала, что я ее коллега. И все выпытала о моих творческих проблемах. После нескольких тостов в честь обладательницы премии и "за дружбу между народами", Грыбчева, сидевшая рядом с Ермашом, спрашивает его, указывая на меня:

- Вы знакомы?

- Вроде нет... - не очень уверенно ответил он.

- Режиссер Доценко...

Ермаш недоуменно пожал плечами и о чем-то спросил сидящего рядом помощника, тот, похоже, ответил, что тоже меня не знает.

Меня просто взорвало от такой лжи: после каждого своего послания я буквально терроризировал его секретаря, допытываясь, дан ли ход моему обращению. И всякий раз тот отвечал, что мое послание положено на стол председателя, но пока никакой реакции.

- Филипп Тимофеевич, я раз десять обращался к вам, но ни разу не получил ответа! - с обидой произнес я, органически не переваривая неправду.

Вы бы видели взгляд, которым он одарил меня, но тут же взял себя в руки и натянуто улыбнулся.