Судя по этнической схожести с теми ребятками, которых мы встречали в аэропорту ночью, когда прибыли чемоданы с товаром, это наверняка те самые хозяева наркоты, что осталась в доме среди трупов в ту злополучную ночь.
Вопрос первый, но не последний: почему они уверены, что я знаю, где наркотики? А второй: что делает с ними в сцепке офицер из конторы? Это ведь не просто плохо, это архипогано, товарищи! Я всё ещё пытался хорохориться, хотя без своих козырей мог ожидать лишь печального финала. И судя по настрою смугляшей, помучиться-таки перед смертью придётся.
Пока я не почувствовал возвращения своих способностей даже на малую долю. Поганец Мостовой вколол мне какую-то дрянь: то ли миорелаксант, то ли сильный транквилизатор, затормозивший не только сознание, но и, какая досада, приостановил способности анавра. Насобачились они там в комитете со спецсредствами, блин! Неожиданный и неприятный эффект.
Так, ничего больше не остаётся, кроме как тянуть время, а для начала попытаться выяснить, почему меня считают крайним, возможно, в этом кроется хиленький шанс вырулить ситуацию в мою пользу.
Хорошо хоть волосан не оставил никакой идиотской надежды на хороший исход. Честный чел. Сказал «умрёшь», и точка. Уважаю. Поэтому при случае отвечу ему той же монетой.
Снова придётся убивать? Может, и нет — меня грохнут раньше, не оставив никакой надежды на поиск Демиурга. А если даже и придётся — куда я денусь?
Ни о какой пощаде здесь, как и в случае с предателями-охранниками речи быть не могло. Группа, что сейчас засветилась передо мной, наркоторговцы. А в этом бизнесе, если даже отбросить обывательские штампы, продолжительность жизни среди представителей криминального мира самая короткая.
Жрут друг дружку — куда тем паукам из банки! Деньги на кону не мереные, к тому же сейчас время передела рынка и как там его «сращивания представителей правоохранительных органов с преступностью». Много молодых, дерзких и голодных. А также опытных, усталых и обиженных. Похоже, Мостовой, тот ещё оборотень в погонах. Вот вам и объяснение отсутствия ордера, и удостоверения старого образца, и прочих второстепенных признаков. Кстати, вот и он. Лёгок на помине.
— Луговой, надеюсь, у тебя было время сообразить, в какое положение ты попал, парень? — аккуратно подвернув полы плаща, майор присел напротив меня, участливо заглядывая в лицо.
— Не так чтобы очень, товарищ майор, но всё-таки парочка вопросов у меня к вам образовалась.
— Я сделал тебе инъекцию спецпрепаратом, который обездвиживает и приводит к потере чувствительности тела ниже шеи. Его действие продлится всего около часа. Осталось половина времени. Но их надо ещё прожить. Ты же сообразительный парень, — он по-отечески улыбнулся и потрепал меня по волосам, — расскажи дяде Абдулмаджиду, — он кивнул на волосана, — куда дел чемоданы с товаром, и я постараюсь уговорить их, чтобы тебя оставили в живых. Эти люди мне серьёзно обязаны. Ну?
— Да откуда вы все взяли, что товар у меня?! Я лишь помогал довезти его до дома хозяина. А потом, даже не получив расчёт…
— Луговой заткнись! — Мостовой устало провёл рукой по лицу. Интересно, неужели продажного комитетчика гложет совесть? Нет, конечно. Похоже, его что-то напрягает, а ситуация не способствует нервному расслаблению, — поверь, если не начнёшь говорить, то с момента возвращения чувствительности с тобой могу начать делать очень неприятные вещи. Ты даже не представляешь, студент, что это за люди. Вся их короткая жизнь — товар, афгано-таджикские граница, выживание, выживание и ещё раз выживание. Короче, чего я тебе разжёвываю? Этим гаврикам тебя выпотрошить проще, чем барана. Это ты мне там, в ресторане, мог петь про своё «ни при чём» и прочую лапшу… Я так тебе скажу. Твой подельничек Орлинду сейчас во-он в той машине. Люди Абдулмаджида взяли его в аэропорту Ленинграда по моей оперативной наводке: связи в комитете, слава Богу, у меня ещё остались. Да к тому же жаден оказался африканец не в меру. Сам понимаешь, поработали с ним не спеша и обстоятельно. Он пока жив. Пел, как соловей: выдал схрон, где помимо денег оказалось несколько пачек с товаром. В остальном стрелки на тебя переводит… — майор замолчал, давая мне осмыслить информацию.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Красиво поёт начальник. Профессионал, мля. Добрый такой, внимательный. Прям, отец родной. Опять же, отмазать перед бандитами пообещал.
Интересно, неужели вся эта туфта рассчитана на менталитет студента-второкурсника, пусть и отслужившего срочную? Или он моё личное дело даже пролистать не удосужился? Да и откуда ему знать, что в теле молодого парня сейчас человек с опытом не одной войны и плена, к тому же прекрасно знающий цену подобным обещаниям?
Получается, сдал меня Орлинду с потрохами. Печально. Хлипковат оказался коммунист с чёрного континента. Ну это ладно. И ведь, с-сука, не поленился задержаться и прихватить наркоту из дома хозяина! Надеется выжить и реализовать остатки? Наивный… И правда, жаден не в меру, как заметил гэбэшник.
Что ж, для меня это не новость. Но ведь он ещё и дебил к тому же. Наркоторговля — это не фарца. Здесь на дурика не попрёшь. Все ходы, выходы и кормушки расписаны. Он что, понадеялся пристроить товар, когда всё поутихнет? Идиота кусок…
Но имеем то, что имеем. Видимо, под пытками он решил выгадать себе пару-тройку дней жизни за мой счёт. Ну да…не Нельсон Мандела, ничего не попишешь. Факт есть факт: если я буду играть в несознанку, меня очень скоро начнут потрошить по-взрослому. Хотя эти ребятки по-любому будут потрошить. Из любви к традициям. Зверьки.
Я не знаю, сколько сможет выдержать тело анавра, пока опыта стойкости под пытками мне получить не довелось. А вот сколько выдержит сознание? Вопрос… Значит, следует сыграть обосравшегося студентика и идти на сотрудничество. К тому же особенно и играть не придётся. Очень важно выиграть время…время, чёрт его подери! Мне бы только дотянуть до возвращения способностей, а уж из рапида я покажу этим духам и продажному комитетчику путь за кромку. Только бы продержаться!
— Товарищ, майор… — мне даже не пришлось специально напрягать связки, голос и так дрожал от напряжения, да и диафрагма в полупарализованном теле не давала нормально вздохнуть, а уж говорить и подавно, — я всё расскажу, только этим, — я кивнул на наблюдающих за нами наркоторговцев, — меня не отдавайте.
— Если расскажешь — вытащу. Слово! — не моргнув тут же солгал Мостовой. Ишь, словно гончая, стойку сделал!
— Я действительно не брал товар. Вернее, мы взяли его с Орлинду вместе. Но себе я взял только деньги, рубли. Валюту взял африканец. Отдарился товаром. Шмотки, видик, телевизор цветной. Остальное же в чемоданах мы спрятали рядом с гаражом там же во дворе у хозяина. Я клянусь! Черномазый просто крышей поехал, меня оговаривает. Или спятил от жадности. Я не знаю уж, чего эти с ним делали, но жить захочешь — не так раскорячишься. Мне врать теперь ни к чему. Ну зачем мне наркота? Подумайте сами, как и кому я её продам? Деньги — да. На рубли погулял знатно, побрякушек девкам накупил. Так практически всё ж и потратил. На валюту тачку себе заказал у перегонщиков, в конце января придёт — напишу расписку-доверенность, заберёте. Вы же совсем недавно в ресторане сами сказали. На жизнь, шмотки и прочее… — блин, жаль, я не умею по желанию пускать слезу. Играю тут перед бывшим сатрапом режима обоссавшегося фраера, а изнутри всё время так и распирает желание расхохотаться. Цирк с конями!
— Рыжьё, машина…можно было самому догадаться. Так, объяснить, где чемоданы, сможешь?
— Там не так просто. Мог бы нарисовать, мы ж зарывали их…ночь была, спешили опять же. У меня сейчас пальцы не двигаются. А на словах — могу неправильно что-то сказать, вы ж меня сами и…
— Не киксуй. Паралич скоро пройдёт. Ты сейчас на адреналине, препарат быстрее метаболизируется. Молодой, здоровый, может, и быстрее...
— Э, начальник, хватит с ним возиться! — неожиданно прервал наш разговор Абдулмаджид, с неприкрытой неприязнью глядя в затылок майору, — сейчас гяур быстро всё вспомнит и, если надо, сам зыком в пыли нарисует, где товар с чёрным зарыли. Юнус — корд!