– Понятно. Нужно разыскать этого Кутепова.
– Думаете, он?
– Не знаю. Сейчас выкупаемся, и ты пойдешь разбираться с рубашкой. Принадлежала ли она погибшему мальчику.
Дорога шла круто вверх, огибала последние бараки и землянки и наконец вывела к Горе. Ее охряного цвета громада высилась над скопищем утлых построек, над копошащимися у подножия людьми и механизмами, над недавно возведенными цехами, коптящими небо разноцветными дымами.
– Вся из железа состоит, – заметил Хасан, кивая на Гору. – Миллиарды, говорят, тонн… На тысячу лет хватит.
Всесвятский усмехнулся:
– Какая там тысяча! Лет за пятьдесят сроют. Стране нужен металл. На танки, пушки… трактора.
– Быть того не может. Так скоро? Не верю! А если сроют, откуда руду брать будут?
– Еще где-нибудь найдут. Не волнуйся, завод переживет Гору. И станет город расти и хорошеть. Бараки снесут, появятся нормальные улицы, не две-три, как сейчас, а целые кварталы больших светлых домов…
Хасан в сомнении хмыкнул:
– И скоро ли?
– Думаю, скоро. Лет через десять-двадцать.
– А бараки снесут?
– Естественно.
– Не верю! Хоть убейте, не верю! И Шанхая не будет?
– Сроют вашу нищету.
– А поселки спецпереселенцев? Их-то куда?
– Всем вольную дадут.
– Ну, вы даете! Видно, что приезжий. Вольную… А работать кто будет? Котлованы рыть, с грабаркой бегать…
– Тяжелую работу механизмы выполнят: экскаваторы, трактора… Да ты ведь не хуже меня знаешь. Дети этих самых спецпереселенцев закончат вузы, техникумы… Станут инженерами.
– Это лишенцы-то подконвойные? – Хасан громко рассмеялся. – Дома большие, может, и построят, только жить в них будут не все. В основном начальство, детки ихние, те, кто почище. А на спецпереселенцев как клеймо поставлено, так и на их ребятню перейдет. На черную работу только и ставить будут. Как сказал пролетарский писатель Максим Горький: «Рожденный ползать летать не может».
– Но по другому поводу. А ведь ты как будто летчиком собираешься стать?
– Мы – не высланные, а по вербовке сюда прибыли, значит, свободные. А детей ссыльных в институты не берут. С какой стати они выучатся на инженеров?
– Ты пойми, Соцгород ваш – как плавильный котел. Накидали сюда народу со всей Руси. Для чего? Чтоб выплавить нового человека, прежде всего рабочего. Но не такого, который с тачкой-грабаркой бегает да лопатой махает, а квалифицированного. Чтобы умел управляться со сложными механизмами, а для этого нужно учиться. Спецпоселки существуют до поры до времени. Очень скоро все смешается.
– На сказку похоже. А, может, вы и правы. Вот, пришли.
– Здесь купаются? – в сомнении произнес Всесвятский, оглядывая безжизненный каменистый пейзаж.
– Вид, конечно, неприглядный, но вода прозрачная, только холодная, со дна ключи бьют. И еще на дне много всякой дряни валяется: битое стекло, железо… Так что ступайте осторожно.
Всесвятский разделся, вошел в воду. Она оказалась хоть и холодноватой, но вовсе не ледяной. Он окунулся с головой, вынырнул и поплыл мелкими саженками. За спиной он услышал ребячьи голоса, а когда развернулся, увидел на берегу ватагу ребятишек, которые окружили Хасана. Слышались выкрики:
– Его!..
– Не его!..
– Ванькина!..
«Рубашку демонстрирует, – понял Всесвятский. – Сейчас все и выяснится». Он вылез из воды, зашел за камень, выжал исподнее, потом вернулся на берег. Хасан не спешил в воду, явно его дожидаясь.
– Похоже, все-таки Ванюшкина рубашка, – с ходу сообщил он.
– Уверен?
– Эти огольцы разное свистят, но вон тот, Кирька, видите, голова стрижена «под ноль», клянется: рубашка Скворчонка. На воротнике уголок обрезан. По этой примете и узнал. Эй, Кирька, дуй сюды!
Мальчик моментально вылез из воды и подошел к ним.
– Рассказывай про рубаху! – потребовал Хасан.
– Она точно Ванюшкина, – затараторил Кирька. – Видите, уголка нет… Я его и срезал.
– Зачем?
– Мы в айданы играли, ну, в бабки… Он продул, ну я и обкорнал. Хотел чуб на башке остричь, он не дал. Ванькина, не сомневайтесь. Да у него другой и не имелось. В этой самой он в тот раз был, когда за кисляткой ходили… Скворчонка потом без рубашки нашли. А вы где ее взяли?
– Не твое дело, – отрезал Хасан. – Иди, купайся… Вроде не врет, – обратился он к Всесвятскому. – Что дальше делать будем?
– Война войной, а обед по расписанию, – отозвался тот, вытащив часы и посмотрев время. – После купания неплохо бы перекусить. А потом нужно отправляться к этому шоферу.
– Так айда к нам. Поедим, а заодно и деду все расскажем. Может, какой совет даст.
5
Возле барака, в котором проживал шофер кареты «Скорой помощи» Кутепов, несмотря на середину буднего дня, было почему-то шумно. Еще издали Всесвятский и Хасан обратили внимание на стоящую поодаль группку судачащих женщин и гомонящую ребятню.
– Похоже, буза какая-то, – неуверенно заметил Хасан. – Непонятно, чего они орут.
С тревожным звоном лопнуло оконное стекло, в палисадник перед бараком упало что-то тяжелое, потом послышалась невнятная ругань. Женщины, толпившиеся перед бараком, в свою очередь, тоже возмущенно завопили, им радостно вторила детвора.
Слышались возгласы: «Хулиган!», «В милицию надо!..» и «Куда смотрит комендант?!».
– Что тут происходит? – спросил подошедший Всесвятский.
– Ты еще кто такой? – воскликнула простоволосая, растрепанная женщина.
– Из газеты, – не растерялся охотник за вампирами.
– Тебя-то нам и нужно, чудо бородатое. Как раз вовремя заявился. Хулиганит тут один… Напился и вытворяет. Житья от него нет. Меня вот снасильничать хотел…
Всесвятский в сомнении оглядел мощные стати женщины.
– Налицо бытовое разложение, – вмешалась в разговор черноглазая девица в юнгштурмовке и красной косынке. – Вы, товарищ из газеты, непременно напишите про этого типуса. Всему бараку третий день покоя не дает. Да и вообще, бузит неоднократно. Ночью, когда все спят, песни орать начинает, на балалайке себе подыгрывая, а сегодня решил в коридоре в городки поиграть. Поставил «бабушку в окошке» и давай в нее рюхами швырять. Матерно выражается опять же… А ведь в бараке дети. Теперь вон стекло разбил… Капустина ему замечание сделала, – девица указала на простоволосую, – так он начал ее хватать. И еще кипятильник у нас текет, вы уж посодействуйте, чтоб починили.
– Как фамилия хулигана? – с интересом спросил Всесвятский.
– Да Кутепов Иван. На «Скорой» работает.
– Нужно бы на него поглядеть.
– А не боитесь? Может, того… физию начистить. Он задиристый.
– Ничего, я сдачи дать могу.
– И главное, орет: «Никого не боюсь, у меня брат в органах работает!» Хам прямо настоящий.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});