Читать интересную книгу Острая стратегическая недостаточность - Анатолий Вассерман

Суперпроекты – вроде предложенных президентом Медведевым университетов федеральных округов – полезны для удержания наших учёных и подготовки новых научных кадров. Но при условии, что будут не только укомплектованы новейшей техникой и обеспечены надлежащим финансированием, но и организованы согласно современнейшим методикам. А главное – займутся селекцией.

С незапамятных времён любой такой центр притягивает к себе талантливую молодёжь с громадных пространств. Вспомним хотя бы: неудачливый соперник Евгения Онегина учился в Гёттингенском университете. И лучшие ученики остаются если не в самой alma mater, то где-нибудь поблизости: скажем, иностранные студенты Сорбонны или Оксфорда с Кембриджем веками вносят немалый вклад соответственно во французскую и британскую науку и технику.

В последние десятилетия основными центрами притяжения талантов со всего мира стали американские университеты. Через них – как сквозь фильтры – прокачиваются ежегодно сотни тысяч молодых людей, раскрывая в обстановке жёсткой конкуренции все свои способности[108]. Лучшие из лучших остаются на этих фильтрах, поддерживая Америку своими талантами.

Кстати, в советские времена через наши ВУЗы тоже прокачивалось немало талантов из третьего мира. Увы, сейчас к нам едут лишь немногие. Предпочитают Индию и Китай, где уже давно преподают выпускники английской и американской высшей школы. А кто уверен в своих силах и готов рискнуть немалыми деньгами (не обязательно своими – чаще надеются на кредит), едет в США, где и преподаватели со всего мира, и шансы остаться на работу.

Новые университетские центры – редкий для нас шанс приостановить интеллектуальную миграцию. Пока же к нам едут в основном мышцы – чернорабочие. Конечно, нам нужны и дворники. Но, клюнув на дешёвую рабочую силу, мы вместо внедрения новых технологий ради повышения производительности труда рискуем низвести себя на уровень рабовладения.

Кстати, вышеупомянутые успехи Стреснера в немалой степени связаны с тем, что после Второй Мировой войны Парагвай изрядно пополнился немецкими колонистами[109]. Да, Парагвай укрывал нацистов – но возможности реализовать свою идеологию у них не было. Для Стреснера было важно, что из Европы – сперва из разгромленной Германии, а потом из обоих государств, образованных на её территории – в немецкие колонии удирали квалифицированные кадры. Стреснер ввозил и прикрывал интеллектуальную элиту[110].

Этот – во многом одиозный – пример показывает: нам необходим такой комплекс мер, чтобы на его основе совершить такой же рывок. Наша цель – великий поход в будущее, а не за банановыми шкурками с барского стола.

ОБРАЗОВАНИЕ И ПРОСВЕЩЕНИЕ

Строго говоря, учебные центры классического вида обеспечат нашу – и привлечённую из-за рубежа – молодёжь только знаниями. Правда, сами знания могут быть весьма разнообразны. У нас чаще всего под этим термином понимают совокупность конкретных фактов или – в лучшем случае – навыков поведения в конкретных, предусмотренных преподавателями, обстоятельствах. Между тем куда важнее умение самостоятельно распоряжаться этими фактами и навыками, строить на них – как на опорах – мосты от неизвестного к известному, самостоятельно находить новые закономерности и разрабатывать новые образы действий в непредвиденных случаях. В сущности, учить надо прежде всего способности к творчеству, используя факты и методы только как фундамент для такого – увы, пока почти недостижимого – обучения.

Всё перечисленное требует разработки качественно новых методов преподавания. Вышеупомянутое сочетание учебной и исследовательской работы – один из важнейших компонентов этих методов, но далеко не единственный. Весь комплекс проблем, связанных с такой разработкой, ещё долго будет предметом глубоких и разнообразных исследований.

Но ещё важнее – гармоничное сочетание образования с просвещением.

Человек может усвоить множество разнообразных знаний и навыков. Может даже научиться самостоятельному творчеству. Но это само по себе не сделает его ни восприимчивым к эмоциям (как выраженным в искусстве, так и встречающимся в реальной жизни), ни уживчивым и дружелюбным…

Культура не сводится к знанию и даже к творчеству. Соответственно и просвещение куда обширнее и разнообразнее образования.

К сожалению, наша школа – и средняя, и высшая – лишь формально заботилась о просвещении. Хотя бы потому, что измерить достижения на этом направлении несравненно сложнее, чем чисто образовательные. Более того, школа сама по себе и не способна решить все задачи просвещения. Для него нужны обширные комплексные программы, охватывающие прежде всего досуг – и не только молодёжи, но людей всех возрастов. Николай Алексеевич Заболоцкий не зря сказал:

Душа обязана трудитьсяИ день и ночь, и день и ночь!

ИНФРАСТРУКТУРА ИЛИ КРИЗИС

ИЗ СТРУКТУРНОГО КРИЗИСА ВЫВОДИТ ИНФРАСТРУКТУРА

Наша экономика – всё ещё поле конфликта ортодоксальных рыночников со столь же ортодоксальными коммунистами. Правые убеждены: рынок обязан управляться сам собою, без всякого целенаправленного воздействия. Левые свято веруют: государство должно затыкать своим телом все амбразуры, не оставляя общественной самодеятельности ни малейшего шанса проявиться.

Как отмечал ещё Йоханн Вольфганг Иоханн-Каспарович фон Гёте, между двумя крайностями лежит не истина, а проблема. В данном случае можно сформулировать её так: государство обязано распорядиться доходами, не ущемляя интересы ни социально слабых слоёв населения, ни активных и предприимчивых.

Сходная проблема уже возникала перед многими государствами. Острее всего – в годы Великой Депрессии, начавшейся в тысяча девятьсот двадцать девятом и полностью исчерпанной разве что во Вторую Мировую войну.

Тогда государства, сражавшиеся с депрессией, не располагали избытком реальных доходов и добывали деньги откровенной инфляцией. Но в экономическом смысле этот источник мало отличается от налогообложения экспортной сверхприбыли. Инфляция, как известно, тоже налог. Причём затрагивающий прежде всего беднейших – поэтому, в отличие от обложения крупных доходов, не слишком подавляющий экономическую активность.

Как же распорядились правительства тридцатых годов доходами, добытыми теоретически сомнительным путём? На редкость однообразно. Даже столь противоположные политики, как демократ Фрэнклин Делано Джэймсович Рузвелт и диктатор Адольф Алоизович Хитлер, вкладывали государственные средства в основном в автомагистрали и военные заказы.

Обострение экономических неурядиц породило свирепые политические противоречия между крупными странами и внутри каждой из них. Предвидеть, что из противоречий рано или поздно вырастут силовые столкновения, не могли разве что Артур Невилл Джозефович Чембёрлен и Эдуард Клодович Даладье, даже в конце тридцать восьмого свято верившие: мюнхенское умиротворение Хитлера породит вечный мир. Любой вменяемый политик обязан был – в соответствии с древней латинской поговоркой – желая мира, готовиться к войне.

Во всём мире знаменита хитлеровская программа «моторизации немецкого народа», включавшая строительство четырёх тысяч километров скоростных дорог и массовое автостроение. Но зачем автомагистрали странам, пронизанным густейшей железнодорожной сетью? Даже США – по сравнению с Западной Европой изрядно обделённые стальными дорогами – существенно опережали, к примеру, нынешнюю Россию, тоже не испытывающую слишком уж острой нехватки транспортных возможностей. Вдобавок кризисный спад производства резко снизил нагрузку на существовавшую транспортную сеть – следовательно, потребности в создании новой сети взяться было неоткуда.

А дело в том, что экономический кризис никогда не бывает связан только с абсолютным перепроизводством. Как показал выдающийся экономист Николай Дмитриевич Кондратьев в своей теории длинных конъюнктурных волн, кризис всегда порождён исчерпанием возможностей существующей структуры производства.

Перестройка инфраструктуры в тридцатых годах принесла новое качество. В отличие от железных дорог, автомагистрали обеспечили доставку грузов «от двери до двери» без перевалок или ожидания попутных составов. В Америке и Германии резко возросла гибкость экономики, возможность хозяйственного манёвра. Существенно сократились сроки реорганизаций конкретных производств. Значит, возрос темп решения новых экономических задач.

Масштабы инфраструктурных преобразований всегда сопоставимы с масштабами всего государства. Поэтому их лишь в редких случаях удаётся обеспечить исключительно частной инициативой, без государственной организационной и финансовой поддержки.