Это выступление было опубликовано в журнале «Имахенес» (1967. № 6) в Каракасе.
В том же сочинении Варгаса Льосы мы читаем: «У него есть одна характерная черта, которая особенно меня восхищает: все превращать в анекдот. Из него бьет через край поток бесчисленных историй или эпизодов из жизни, которые он вспоминает или сочиняет на ходу с впечатляющей легкостью. Будь то размышления о политике или литературе, суждения о людях, предметах или странах или о собственных планах и стремлениях — у него все выглядит как анекдот» (34, 81).
Конечно, Габриель Гарсия Маркес был самым талантливым из mamadores de gallo. Мы помним, что значит это слово — шутники, балагуры, острословы, болтуны. И то выступление есть не что иное, как яркое выражение этого качества. Сюда же следует отнести и некоторые заявления, сделанные для прессы. Например, что его романы пишет жена, а он только подписывает, поскольку Мерседес знает, что они плохие и не хочет нести ответственность. Или когда в одной телепередаче его спросили, является ли Ромуло Гальегос, по мнению Гарсия Маркеса, большим писателем, будущий лауреат Нобелевской премии ответил: «В романе „Канайма“ есть описание одного петуха, по-моему, оно удачно».
Однажды в Каракасе писатель пришел на ужин, устроенный в его честь старыми друзьями, с большим картонным плакатом, на котором он сам сделал надпись: «Запрещается говорить о романе „Сто лет одиночества“».
— Я только что дал интервью какому-то телеканалу. Габо, я назвал тебя Амадисом[40] Америки. И так оно и есть! — радостно заявил Варгас Льоса, стоя на пороге гостиничного номера Гарсия Маркеса. — Пошли ужинать?
— В следующем моем интервью, Марио, я назову тебя «последним странствующим идальго от литературы». И так оно и есть! Я вспоминаю поездку в Советский Союз. — Габриель отложил в сторону газету «Насьональ», где только что читал статью об СССР. — Во время фестиваля я на улице познакомился с неким Мишей Коганом. Он кое-как говорил по-английски. Подарил мне вечное перо «Союз». Через пару дней наш переводчик рассказал мне, что этот Коган был миллионером.
— Где? В США?
— Нет, в Советском Союзе. В последний год жизни Сталина его посадили на десять лет. Самый большой срок, дальше — расстрел. Он вышел из тюрьмы по амнистии в связи со смертью Сталина. Этот самый Коган работал на часовом заводе. Он выносил оттуда запасные части, а в доме одного приятеля они собирали часы. Когда его арестовали, там нашли два миллиона рублей, а зарабатывал он на фабрике двести в месяц.
— Да, мне рассказывали, что там не рай, как все ожидали. Так просто ничего не купишь. Огромные очереди. Но, говорят, если куда-то позвонить, то с доплатой можно получить все, что надо.
— Марио, ты веришь, что есть люди, которые видят за сотни километров? Если тебя ограбили, они смогут сказать, где твои вещи?
— Я, Габо, верю в то, что мы с тобой слетаем в Каракас, а потом напишем книгу в четыре руки.
— В Каракас полетим, но вначале слетаем на несколько дней в Боготу. Там тоже есть на кого посмотреть и кому себя показать.
— Согласен! А сейчас пошли ужинать.
В Боготе их принимали с еще большей помпой, как национальных героев. Было еще труднее отделываться от поклонниц, поклонников, журналистов и фотокорреспондентов. Организацией программы, которую Гарсия Маркес согласовал по телефону из Каракаса, ведал ведущий колумбийский литературный критик Хосе Мигель Овьедо.
Гарсия Маркес предполагал показать своему перуанскому другу столицу Колумбии. Но где там! Пресс-конференция в отеле, торжественный круглый стол в крупнейшей газете страны «Тьемпо», в работе которого приняли участие Эдуардо Саламея Борда, Хорхе Саламеа, критик Хосе Мигель Овьедо, писатель Анхель Рамос и прилетевшие из Барранкильи Альваро Сепеда Самудио и Альфонсо Фуэнмайор, а вечером банкет. Во второй день продолжительное чествование в журнале «Летрас Насьоналес», роскошный обед и прием у министра образования. На третий день встреча со студентами госуниверситета, а днем с читателями в книжном магазине «Либрерия Контемпоранеа», где каждый из писателей подписал не менее пятидесяти книг, а вечером полуконспиративная встреча с молодыми коммунистами Колумбии.
15 августа Варгас Льоса улетал в Лиму совершенно измотанный, но очень довольный. Гарсия Маркес же, прежде чем лететь в Лиму, отправился в Барранкилью повидать родителей, Плинио Мендосу и остальных mamadores de gallo из «Пещеры».
В нелюбимой им Боготе Гарсия Маркес особенно остро почувствовал, что слава требует жертв: она забирает все силы и время и держит в постоянном напряжении. Он перестал принадлежать самому себе.
— Под тяжестью короны клонится голова, Габо. Как ты теперь будешь писать? — спросил Плинио, когда они остались наедине.
— Еще лучше! Однако, коньо, мне все это не по душе!
— Возможно, Мерседес окажет тебе во всем этом неоценимую помощь. Когда ты привез ее в Каракас, я назвал ее «Сфинксом». За три дня она не сказала мне ни слова. Однако в ней есть мудрость, присущая женщинам Карибского побережья. Они любят порядок во всем, не то что мы, мужики, которые расходуют себя на что попало. Она и дальше будет стержнем твоей жизни! Будет оберегать тебя, беззащитного, рожденного под знаком Рыб.
— Надеюсь!
— Так ты действительно хочешь укрыться в Барселоне, чтобы там заняться «Осенью патриарха»? Но это уже будет не Макондо.
— И да, и нет! Бальзак, Конрад, Мелвилл, Кафка и, конечно же, Фолкнер практически всю жизнь писали одну и ту же книгу, хотя и издавали ее под разными названиями. Однако их часто помнят лишь по названию какого-то одного произведения. В Латинской Америке Ромуло Гальегоса знают по «Донье Барбаре», которая не является лучшим из того, что он написал. Астуриаса — по «Сеньору президенту», а ведь это никудышный роман, куда хуже его «Легенд Гватемалы».
— Если всякий писатель всю жизнь пишет одну и ту же книгу, то твоя книга — это о Макондо?
— Ты прекрасно знаешь, что это не так.
— Тогда о чем она?
— Об одиночестве! Центральный персонаж романа «Палая листва» живет и умирает в полном одиночестве. Оно же властвует в повести «Полковнику никто не пишет» и в романе «Недобрый час».
— И над Аурелиано Буэндия…
— То же самое будет и в «Осени патриарха».
В Лиму, по официальному приглашению Национального инженерного университета, Гарсия Маркес прилетел 2 сентября 1967 года. Он еще в Боготе просил Варгаса Льосу не устраивать парада.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});