Читать интересную книгу Вне закона - Дональд Уэйстлейк

Он кивнул.

— Тем не менее право выбора я оставляю тебе, Ньютон, потому что ты — декан.

— Очень хорошо, — кивнул я.

Доктор Форд был моим предшественником, первым деканом медицинского факультета, и в конце концов именно он нанял Клегга, чья работа нас больше не устраивала. Вот я и подумал, что на этот раз лучше учитывать мое мнение.

— Значит, у нас семьсот долларов, — продолжил Форд. — По сотне с каждого. Думаешь, этих денег хватит?

— Для покупки уборщика несомненно. А поскольку купленный нами человек заменит Клегга, то есть сэкономит деньги, которые мы сейчас платим ему, мы еще окажемся в плюсе.

Во время поездки мы больше практически не разговаривали, и я предвкушал хороший обед в Чарлстоне. Окончив университет Пенсильвании, я отправился изучать медицину за океан, во Францию. Там пристрастился к изысканной пище и хорошему вину, а в Чарлстоне хватало и того и другого. Сказывалось французское влияние. Беженцы с французских островов в Карибском море безмерно улучшали качество кухни тамошних ресторанов.

Когда мы сошли с поезда и добрались до гостиницы, чтобы смыть дорожную пыль, до обеда оставалось несколько часов. Записав стоимость нашего проезда и проживания в гостинице для финансового отчета, я решил, что уместно побывать на рынке — подготовиться к завтрашнему аукциону. Рабы, которые утром выставлялись на продажу, вечер и ночь проводили в специальном помещении, где любой мог посмотреть на них, чтобы лучше представлять себе, на кого потратить деньги.

День выдался теплым, и я с удовольствием дышал смесью городских запахов и морским воздухом, направляясь крынку. Подошел к той части здания, где находились выставленные на продажу невольники. Хмурый молодой человек провел меня внутрь. Несомненно, такая работа удовольствия не приносила, потому что некоторые рабы громко кляли свою судьбу, другие просили воды, третьи — чистое ведро, чтобы оправиться. Но громче всего звучали плач младенцев да песни тех, кто смирился с судьбой.

В человеческом зоопарке выставлялся только один вид живых существ, но люди сильно отличались друг от друга, если не считать их общего несчастья. Мне хотелось сказать им, что хуже, чем здесь, уже не будет… во всяком случае, я на это надеялся.

Я шел по тускло освещенному бараку, преисполненный решимости выполнить порученное мне дело, хотя и чувствовал себя не в своей тарелке. Раб… мы никогда не употребляем такого слова. «Мой слуга» говорим мы, или «мой повар», или «люди на моей плантации»… «мои люди»… Мы говорим: «Конечно, он просто член семьи». К пожилым обращаемся вежливо — «тетя» или «дядя»… Со временем, когда мы лучше узнаем их, больше доверяем; когда у нас появляется уверенность, что они с нами счастливы, становится проще забыть, как они к нам попали. Из таких вот мест.

Тот факт, что я углублялся в барак, населенный рабами, значения не имел, потому что мне всегда не по себе в компании других человеческих существ. Даже в сиротском приюте, который поддерживает мой дядя. Когда мне приходится заглядывать туда, ладони мои потеют. Я словно уменьшаюсь в размерах, при каждом шаге чувствуя на себе взгляды детей. У меня возникают мысли, что каждая произнесенная шепотом фраза — насмешка надо мной, и все эти глаза оценивают меня и находят придурковатым. Детский страх, я понимаю, именно так я бы его оценил, если бы кто-то обратился ко мне с подобной жалобой, но в отношении себя логика срабатывать не желает, вот я и продвигаюсь вперед очень осторожно, слыша насмешки и ощущая пренебрежительные взгляды, хотя их на самом деле, может, и нет.

Возможно, поэтому я так и не женился и, получив врачебный диплом, решил стать администратором в колледже, а не практикующим врачом — хотел проскользнуть по жизни незамеченным. Но я надеюсь, что выполняю свой долг, несмотря на мои персональные пристрастия. Вот и в тот вечер я посчитал, что мой долг — войти в эту зловонную человеческую конюшню и выбрать подходящего для колледжа человека.

Я старался не обращать внимания на сердитые взгляды людей, на крики перепуганных ребятишек. Зловоние меня не трогало, потому что в лабораториях колледжа пахло не лучше и запахи эти распространялись по коридорам и даже достигали моего кабинета. Что мне не нравилось, так это глаза. Холодные взгляды тех, у кого страх превратился в ярость. Я заставлял себя шагать медленно, всматриваться в лицо каждого, холодно кивать, чтобы ни у кого не возникло и мысли, будто мне хочется шарахнуться от них.

— Хороший вечер, сэр. — Голос сильный и спокойный, словно его обладатель, мой давний знакомец, встретился со мной на бульваре и на ходу решил обменяться парой слов.

Я повернулся, ожидая увидеть надзирателя, но мне улыбался мужчина с лицом цвета кофе, точеным носом, аккуратной бородкой и проницательным взглядом карих глаз, которые все видели и ничего не упускали. Выглядел этот элегантно, как денди, одетый мужчина лет на тридцать пять, чуть моложе меня, и выделялся среди остальных как петух среди ворон.

Улыбка была такой бесхитростной и открытой, что я не смог сдержаться и улыбнулся в ответ.

— Добрый вечер. Ужасное место, не правда ли? Вы здесь по тому же делу, что и я?

В Чарлстоне хватает полукровок, тропической смеси рабов с Мартиники и их хозяев-французов. Здесь даже есть школы, в которых они учатся, и я полагаю, это правильно, хотя законы штата Джорджия такое запрещали. И в каждом большом городе живут бывшие рабы, которые, разбогатев, и сами заводят себе невольников. Вот я и решил, что этот господин с кожей цвета кофе — освобожденный человек, которому потребовался рабочий.

Последовала короткая пауза, после чего на губах незнакомца вновь заиграла улыбка.

— Не совсем. Вы ищете слугу? Может, я вам подойду? В замешательстве я смотрел на его начищенные туфли, белую рубашку, сверкающую в сумраке.

— Так вы?..

Он кивнул и заговорил мягче, объясняя ситуацию, в которой оказался. Большую часть своей взрослой жизни прослужил у старой девы в Чарлстоне, и в свободное время ему разрешали подрабатывать уборщиком в гостинице, вот откуда его хорошие манеры и одежда денди.

— Но… вас продают?

Он кивнул.

— Хозяйка болеет, знаете ли. Ей не нужно столько слуг, зато нужны деньги. Банк требует вернуть ссуду. Поэтому я должен уйти. Я в принципе не возражаю. За меня можно выручить немалую сумму. Я лишь надеюсь на хорошее место, вот и все. Я же не из тех, кого привезли сюда прямо с поля.

Я кивнул, отметив про себя, как он произносит слова, какой чистенький и воспитанный. Передо мной стоял человек, чья судьба завтра решилась бы в считанные секунды. Вот он и делал что мог, чтобы все закончилось для него как можно лучше.

— И хозяйка, она плакала из-за того, что приходится меня продавать. И поклялась, что никогда не расстанется с моей женой.

Я кивнул. Печально, когда такое случается. Деньги — тиран, который правит нами.

— Я декан медицинского колледжа в Огасте. В Джорджии. Вы знаете, где это?

— Довольно далеко отсюда, сэр.

— На юге, полдня пути на поезде. На другом берегу реки Саванны, в штате Джорджия.

— Колледж. Очень интересно, сэр. И что это за место?

— Мы учим молодых мужчин на врачей и хирургов.

— Нет, сэр. — Он вновь улыбнулся. — Место. Для чего вам нужен человек, за которым вы приехали сюда?

— А, вот вы о чем… — Я замялся. — Ну, можно сказать, нам нужен уборщик. Прибираться в помещениях колледжа. И делать кое-что еще, если он захочет, но за это мы будем ему платить. — Я не стал уточнять, но подумал, что выражения лиц он читает куда лучше меня, потому что он на несколько секунд задумался, а потом кивнул.

— Вы будете платить… Хватит на проезд в поезде?

— Если его работа нас устроит. Возможно, если копить деньги, хватит и на большее. Но эта дополнительная работа… не слишком приятная.

Он улыбнулся:

— Будь она приятной, вы не стали бы платить.

В общем, решение я принял. Грязное дело — покупать жизнь, сказал я себе, но в тот момент это было больше чем сделка. Да, ему приходилось оставлять жену в Чарлстоне, но по крайней мере мы спасали его от худшей доли. От полей на юге, от хозяина, который мог обращаться с ним дурно. К примеру, выпороть. Во всяком случае, я точно спасал его от неопределенности — стоять на помосте среди других рабов, не зная, что его ждет. Я подумал, что этот мужчина достаточно умен и честолюбив, чтобы соответствовать нашим требованиям. Может показаться странным, что я решил поговорить с ним заранее, словно он мог сам выбирать свою судьбу, но для наших целей нам требовался человек, готовый работать в нашей команде, а не пассивный пленник. Нам также требовался надежный человек, и я чувствовал: если этот мужчина поверит, что стоит присоединиться к нам, тогда мы смогли бы полностью ему доверять.

На следующий день все, должно быть, посчитали его за смельчака. Он улыбался, глядя на лица белых, словно игрок, у которого на руках оказалось четыре туза.