хотя бы одно из этих утверждений?
— Мы-то — ладно, — сказал один из оперов. — А вот дружки Армена…
Борис Гуменюк
Получив итоговое сообщение из десятого отдела, что оружие приходит в Москву не по «чеченскому», как предполагалось, а по «абхазскому» каналу и, в очередной раз горестно постигая, насколько же широки и разнообразны огнестрельные залежи на территориях бывшей страны Советов, Борис уселся в свое старенькое, однако надежное «Ауди», и покатил к месту закладки пакета, указанному вымогателями.
В пакете, уже умещенном ограбленным Вадимом в подвальную нишу, находилась, правда, не затребованная бандитами сумма, а всего лишь записка, гласящая, что пятнадцати тысяч долларов, увы, не наскреблось и в ближайшее время в наличии не предвидится, а вот восемь тысяч на выкуп похищенных раритетов найдутся, и если подобный торг перспективен, то искомые доллары будут выплачены незамедлительно.
Наблюдение за подвальной нишей велось с чердака соседнего дома, куда еще ранним утром проникли специалисты из «наружки».
Район блокировали семь оперативных машин, расставленных с учетом долговременного и гибкого слежения, если вымогатели прибудут на место закладки на колесах.
Утро внезапно выдалось сухим и солнечным, словно в город опять возвратилось, будто что-то забыв, лето — казалось, уже безвозвратно истаявшее в череде сумеречных дней поздней осени.
Борис, сидя в машине, озирал оголенные деревья, газоны, застланные ворохами желтой листвы, искрящейся от ночной изморози, и думал, до чего же быстротечны в своем неуловимом ускользании в никуда и навсегда отрадные теплые деньки; и завтра уже зима, зима…
— «Ниссан», — раздалось в рации. — В нем — двое… Нарезают вокруг дома уже третий круг…
— Я — в готовности… — оторвавшись от сентиментальных мыслей, пробормотал Борис.
— Так… «Ниссан» встал напротив ниши. Стоит. Бабушка появилась. В руках — сумка. Зовет кого-то… Ой!
В следующее мгновение голос из рации пояснил, что к бабушке начинают сбегаться все местные дворовые коты, которых добросердечная женщина, очевидно, прикармливает в урочный час.
Через пять минут из «Ниссана» вышел молодой человек в кожаной куртке, подошел к кормилице котов, о чем-то ее спросил, а после, наклонившись, якобы погладить киску, вытащил из ниши пакет, молниеносно сунув его за пазуху.
— Конверт взяли, «Ниссан» отъезжает, ведите! — раздалось в рации.
— Отъезд по левой схеме… Второй выходи на трассу! Вишу у них на хвосте до эстакады, четвертый блокирует Дмитровку… — взбудоражился оперативный эфир.
Борис завел двигатель, устремившись к забитой автомобилями трассе.
«Ниссан», нагло обогнув стоящую у светофора «пробку» по встречной полосе, в следующий миг с визгом шин свернул на красный свет налево, понесся по узкой улице в сторону городского центра, затем круто развернувшись, полетел в обратном направлении и, как понял Гуменюк, также принимавший участие в гонках, вымогатели имели все шансы если не оторваться от преследования, то вычислить «наружку», если бы не семь искушенных милицейских водил и не продуманный заранее сценарий блокирования трасс.
Грубейшим образом нарушая правила движения, петляя по всему городу с обескураживающе опасными разворотами на эстакадах и односторонних улицах, «Ниссан» через час подкатил к пятиэтажке в Марьиной роще…
К той самой пятиэтажке, на чердаке которой сидела терпеливая «наружка».
Из машины вышли двое молодых кавказцев, проследовав в угловой подъезд.
Буквально через пять минут Борис, истомленный виражами затейливой гонки, получил сообщение: кавказцы вошли в квартиру на третьем этаже. Квартира устанавливается.
Предположение Пакуро о том, что вымогатели живут рядом с местом закладки гонорара за их неправедные труды, оправдалось. И окна квартиры, как понял Борис, наверняка выходят на ту сторону, откуда всецело и ясно просматривается угол дома с подвальной нишей.
— С бабушкой они хорошо придумали, — пробурчал Боря себе под нос. — Красиво… Приглядели бабушку. Находчивые стервецы. Просто — шпионы…
— Ну что, отбой? — вопросила рация.
— За «Ниссаном» надо еще посмотреть, — возразил Борис.
— А мы смотрим, — откликнулся чей-то вредный голос. — Мы ему в выхлопную трубу картофель забили, интересно и трудно он будет стартовать…
Весь день из квартиры никто не выходил. А вечером в разоренном жилище страдальца-Вадима раздался телефонный звонок.
— Прочли твою маляву, — доложил ему развязный голос. — Восемь штук — мало!
— Больше нет, и эти деньги едва наскреб, — последовал твердый и неприязненный ответ.
— Десять давай! Последнее слово!
— Восемь с половиной — это все! Вообще без гроша остаюсь!
— Одолжи.
— Ха! А откуда эти восемь взялись? Их и одолжил.
— Ладно… — откликнулись устало. — Положишь завтра в девять часов утра туда же…
— А вещи где?
— Вещи на пустыре возьмешь, в мешке… Где — объясним.
— А какие гарантии?
— Много разговариваешь!
— Ладно, хорошо…
— Вот так!
Следующим утром после закладки в нишу полиэтиленового пакета, в котором лежал конверт с долларами, Борис, одетый в рабочий комбинезон, толкал вместе с одним из оперов «Ауди» с открытым капотом, из-под которого отчетливо и густо парило, благодаря умещенной в подкапотное пространство кастрюле с крутым кипятком.
«Ауди» толкали в направлении того угла дома, где располагалась искомая ниша, дабы установленная в салоне видеокамера могла с близкого расстояния зафиксировать во всех подробностях процедуру извлечения пакета и личность исполнителя акции.
Вымогатели, не сумевшие завести «Ниссан» с забитой выхлопной трубой, на сей раз вызвали на подмогу ржавенький слабосильный «жигуленок», на котором с прежним упорством принялись исследовать местность в поисках затаившейся «наружки».
«Жигуленок», проезжавший мимо «Ауди», был остановлен Борисом, — озабоченным, взлохмаченным, с руками, перемазанными сажей перегоревшего моторного масла, следы которого, кроме того, виднелись у него на щеке и на подбородке.
— Мужик! — с мукой в голосе обратился Борис к водителю «жигуленка». — Не знаешь, где тут поблизости техстанция? Драндулет, сука, напрочь накрылся! Доконал, сволочь! — И пнул озлобленно колесо парившей машины, принося в душе извинения безотказному железному другу.
— Где-то там… — неопределенно ответил водитель — молодой чеченец с беспокойными, пронзительными глазами.
— Может, дотащишь на тросе? Я заплачу!
— Времени нет, друг…
— Э-эх! — И, обреченно махнув рукой, Борис полез в автомобильные потроха, выкладывая на асфальт воздушный фильтр, патрубки и болты.
— Да ты снимай термостат, и заведешь телегу! На хрен тебе станция! — прокомментировал ситуацию помощник-опер, игравший роль уличного доброхота. — Напрямую соединишь шланги, вот и все дела!
— Тогда труба нужна, переходник…
— Да просто шланг подлиннее, спроси у ребят…
— Ребята, — вновь обратился Борис в сторону уже тронувшегося «Жигуля», — а шланга не найдете?
— Какой еще шланг, слушай! — донесся возмущенный ответ, и бандиты тронулись прочь.
Как и предполагалось, в надлежащий час, с точностью хронометра, к углу дома проследовала уже известная кормилица беспризорного кошачьего племени, и началась раздача пищевых отбросов санитарам московских помоек и подвалов.
Копавшийся в двигателе Борис внезапно услышал напряженный шепот опера, протянувшего ему гаечный ключ:
— Бабка