Читать интересную книгу Красный рассвет - Федор Березин

– И что теперь? – сказал президент, но выглядело это как передразнивание.

– Из-за потерь авианосцев силы морской авиации снижены до… Можно сказать, в десятки раз. В условиях современной эскалации, почти полной неопределенности, какие из стран замешаны в пособничестве, мы вынуждены держать остальные авианосцы в районах постоянного патрулирования. (Было бы неплохо их даже усилить, а не ослабить.) Нам нельзя убирать новейшие корабли от берегов Китая, Японии. Не получается уменьшать нажим на Западную Европу. Нельзя оставить без прикрытия и страны Персидского залива. Они теперь слишком мелки для отпора кому бы то ни было. Можно даже ожидать, что, как только полеты наших истребителей-бомбардировщиков в их небесах прекратятся, они тут же передерутся между собой.

– Это правда? – повернулся президент к министру иностранных дел.

Тот кивнул.

– Далее, – продолжал Шеррилл Линн. – Поскольку нарастить обычное авиационное присутствие мы не можем, а кроме того, после случая с транспортами имеются сложности с использованием морской пехоты, то что нам остается?

– Ну? – сказал уже порядком утомившийся Буш Пятый.

– И далее применять неядерные крылатые ракеты. Для этой же цели задействовать стратегическую авиацию с нашего материка. Теперь не будет промежуточного аэродрома – «боевой линейки».

– Есть база на Диего-Гарсии, – прихвастнул всезнанием Буш.

– Там не слишком большой запас боеприпасов и горючего. Его тоже надо наращивать. Поскольку остров Диего-Гарсия расположен еще далее, чем НЮАС, то снабжать его просто нерационально. А кроме всего, первостепенная нацеленность этой базы все-таки Ближний Восток. В случае если там что-то начнется, она один из наших главных козырей, – дал пояснения к реплике командующий ВВС.

– Вот видите, – пожал плечами министр обороны. – В общем, мы не можем теперь создать достаточный перевес сил для ведения обычной войны. А если мы растратим весь запас высокоточных крылатых ракет, то оголяем себя на других фронтах. Зная об этом, наши потенциальные противники могут пойти на провокации, а может, и авантюры. А ведь ПВО Нового Южно-Африканского Союза – это еще цветочки. Ни ПВО Китая, ни ПВО Европы мы без помощи крылатых ракет из строя не выведем. Следовательно, тогда…

– Как я уже говорил, в случае эскалации где-либо нам придется прибегать к атомному оружию, – закончил мысль коллеги министр иностранных дел. – Причем прибегать неминуемо. И если сейчас еще имеется такой-сякой выбор, то тогда его не будет вовсе. Все-таки лучше оставить хотя бы тридцатидневный запас ракет на всякий случай. Даже зная об этом запасе, наши потенциальные противники будут его опасаться. Если его не будет и нашим ходом останется только ядерная война, то…

– Они прекрасно знают… – внезапно подала голос единственная в помещении женщина, Лина Мэкси, министр защиты окружающей среды. Словно неожиданно пробудившаяся спящая красавица, она обвела взглядом окружающих и повторила: – Они прекрасно знают, что вести ядерную войну в Северном полушарии мы не решимся. Разве что в качестве ответной меры. Они знают об экологических последствиях такой войны. Именно потому я согласилась с вашими перспективными экономическими аргументами на ограниченное применение атома на далеком юге, что вы перед этим доказали – без решения будущей проблемы дефицита нефти мы из-за экономического упадка не сможем впоследствии решать и экологические проблемы. Атомная война в Северном полушарии – это неизбежное радиационное отравление и Северной Америки тоже.

– А если провести маленькую, очень ограниченную высокоточными малозаразными зарядами войнушку? – спросил Буш явно для того, чтобы просто раззадорить собеседницу.

– Вы что, господин президент! – прямо-таки взвизгнула министр экологии. У нее было туго с восприятием юмора. – Вы не сможете удержать войну в неких пределах. Это блеф. Вы здесь, в смысле там, на юге, не смогли. А уж когда против вас будут экономически развитые страны? Тем более, как я понимаю, у них и решимости хватит.

– Да, с «тормозами» у них плохо, – подтвердил министр ВВС.

– Ну, пока что они прячутся за спиной Южного Союза? – подал голос министр армии Вал Фейфилд. – Не очень известно, как они буду действовать лицом к лицу.

– Вы бы лучше помолчали, Вал, – тюкнул ему Буш Пятый. – Мы с вами недавно обсуждали возможность расправиться с африканцами только силой сухопутных войск. Что вы ответили?

– То же, что и скажу сейчас, господин президент, – смело отчеканил «сухопутчик». – Без достойной поддержки авиации я считаю использование армии делом обреченным. Мы даже крупную высадку не сможем провести без неприемлемых потерь. Одного десанта на парашютах для всего НЮАС не хватит.

– Короче, что ж это получается? – Буш Пятый снова занервничал. – Вначале вы мне навязали одиночный атомный удар. Мы стерли целый город. Теперь выходит, это сделано зазря, и давайте раскрутим весь маховик атомной войны, так? Вон ВВС предлагает даже межконтинентальные баллистические запустить – потренировать полки.

– Давайте, еще подумаем, – примирительно сказал министр иностранных дел.

– Почему нет, – пожал худенькими плечами министр обороны. – Вполне можно, запас ракет позволяет. Отстреляем покуда несколько тысяч.

– А чего нам ждать? – спросил с солдатской прямотой министр ВВС.

– Может, скромно затаившиеся разведчики нам чего-нибудь принесут? – сказал министр иностранных дел.

– Это правда? – Буш Пятый повернулся к представителям разведывательного сообщества.

– Мы постараемся, господин президент. Мы проводим одну серьезную операцию. Пока говорить о ней рано, – разъяснил директор ЦРУ.

153

Твердый грунт

С захоронением вооружений возникли проблемы. Нет, не с самим копанием. Здесь как раз и командир Минаков, и назначенные землекопы после первых же ковыряний пришли к выводу, что легче просто засыпать нужное в камнях. Дело, кстати, не в том, что вырыть небольшую траншею оказалось принципиально невозможно. Но шел две тысячи тридцатый год, эра изнуряющего физического труда канула в прошлое. Так что народ, даже военный, был не приучен и даже психологически не подготовлен к тяжелому монотонному напряжению. Что лет тридцать до того выглядело бы достаточно плевым делом, а сто лет назад вообще бы не воспринялось как работа, теперь представлялось невероятным, по крайней мере без экскаватора.

– Думаете, камни натаскать легче? – с сомнением спросил Герман Минаков, рассматривая свеженькую мозоль, успевшую родиться на ладони.

– В два счета, командир! – заверил его Александр Усадкин.

– Ну что ж, – кивнул Герман, – попробуем.

И вот когда они стронули с места первые глыбы, и возникла та самая сложность. Из-под тысячу лет не сдвигаемого валуна выскочила огромная, с руку толщиной кобра. Оба солдата едва успели отскочить. Все еще держащий в руке саперную лопату Герман оказался впереди. Ему как командиру спасаться бегством было негоже. Хотя, пожалуй, сознательно он об этом не думал. Мир сузился, и для него сейчас существовала только эта огромная, двухметровая гадина. Своими страшными удлиненными зрачками она уставилась, казалось, прямо ему в глаза. Похоже, непосредственно потревожившие ее солдаты уже вышли из поля ее зрения. Сейчас для пресмыкающейся твари существовал только один двуногий противник.

Некоторое время кобра раскачивалась, не прекращая гипнотизировать Германа. Он явно был покрупнее любимых ею мышей-полевок, но это, видимо, ее мало смущало. Она не собиралась его глотать. Просто защищала свое жилище. Рубикон был перейден, даже если бы сейчас Герман попытался ретироваться, она бы все равно атаковала. Секунды текли не слишком быстро, но и не сильно медленно. Стоящих в стороне солдат тоже, видимо, поразил некий ступор, ибо вместо хоть какой-то помощи начальнику они замерли, завороженные зрелищем. За все время нахождения в Африке бог миловал Германа сталкиваться с большими змеями. Только однажды сардинец Соранцо приволок укокошенную гадюку. Оказывается, вначале, когда она сидела в ветвях, он ее ослепил: его лазер, как выяснилось в этом натурном эксперименте, действовал не только на людей. Сейчас у Германа не имелось «слепилки» итальянца. Вообще-то где-то, в болтающейся за спиной кобуре, покоился заряженный «SPP». Но, во-первых, Герман о нем начисто забыл, а во-вторых и в-третьих, требовалось какое-никакое время, чтобы его достать, снять с предохранителя и, главное, попасть в ужасную раскачивающуюся голову, величиной всего лишь с кулак.

Все-таки ему удалось не вспомнить об огнестрельном оружии, ибо, если бы он рыпнулся, отвлекаясь, он бы наверняка упустил то самое апогейное мгновение. Ибо когда глаза змеи, прекратив его гипнотизировать, ушли в сторону, он понял – атака началась. Но он уже все знал, как будто имел дело с такими тварями давно. Он знал, что целью являются ноги; знал, что доли мгновения хватит ей на бросок, столько же на укус и еще столько же на уход обратно, в фазу качающегося ожидания результата. И он ведал, что гадине ничего не стоит протаранить сочащимися ядом зубами его «хэбэшные» брюки. Единственное, что он мог поставить между собой и смертью, была небольшая саперная лопата. И у него, разумеется, не оставалось ни секунды времени на расчеты углов атаки и прочего. Работала чистая интуиция, генная память выживших в подобных переплетениях предков. Но саперная рукоятка была коротка, так что требовалось еще наклониться, сближаясь со смертью.