Шедша же, – пишет евангелист, – обретоста, якоже рече има, и уготоваста пасху (Лк. 22. 13) и потом, ни о чем другом не упомянув, продолжает: И егда бысть час, возлеже, и обонадесяте апостолы с Ним. И рече к ним: Желанием возжелех сию пасху ясти с вами, прежде даже не прииму мук. Вечерю эту Господь назвал пасхою; сказал: Желанием возжелех, чтобы показать, как близко было время таинства Его предания и крестной смерти. И приим хлеб, хвалу воздав, преломи, и даде им, глаголя: Сив есть Тело Мое, еже за вы даемо: cue творите в Мое воспоминание. Такожде и чашу по вечери, глаголя: Сия чаша – Новый Завет Моею Кровию, яже за вы проливается (Лк. 22. 19, 20), Итак, видишь ли, как ученики совершали законное приготовление к пасхе и чаяли (видеть) обычный законный день, а Владыка творил Тайную вечерю, назвав ее вожделенною Пасхою, на которой предал таинство другам Своим? Потому-то они и не стояли, как повелевает закон, подпершись жезлами и вкушая печеное, но возлежали и употребляли вареное. Там была соль, в которой Владыка, омочив хлеб, дал лукавому ученику. Приим хлеб, хвалу воздав, преломи и даде им, научая их священнодействию и возбуждая их разумы к благодарению за то, что таким великим дарам они сподоблялись. Cue есть Тело Мое, еже за вы даемо – за вас и последующих Мне и приобщающихся скорбям Моим и гонению, за всю вселенную, которую вы хотите крестить, ходя овцами посреди волков, превращая их зверство в овчую кротость. Cue творите в Мое воспоминание, потому что Я искренне приобщился плоти и крови, и уже иду исполнить все смотрение таинства, и уже не буду жить с вами, как прежде. Но печаль да не объемлет сердца ваши, что Я оставляю вас, единожды избранных Мною: вкушая хлеб сей – Плоть Мою и чашу сию – Кровь Мою, вы во Мне пребудете и Я в вас.
Но окаянный Иуда остался сему чуждым. Он принял от руки Господней хлеб сребролюбивою рукою, и по хлебе вошел в него сатана, как сказал возлюбленный Иоанн. До тех пор сатана искушал его, подстрекая на предательство; а теперь, так как Иуда был совсем оставлен по непреоборимому своему стремлению, совершенно овладел его душою, ибо такое бесчувствие одержало его, что и в солило бесстыдно простер свою руку. Потому и Господь вследствие такой дерзости, омочив хлеб в солило, дал Иуде, являя тем ученику, тайно спросившему, что сей-то и есть предатель, а самому предателю сказал: Еже твориши, сотвори скоро (Ин. 13. 27), скрывая от учеников его намерение. Ибо, если бы предательство было узнано, теплый верою Петр, отрезавший ухо архиерейскому рабу пред множеством воинов, чего не захотел бы сделать с Иудою, когда теперь Петру ничто не препятствовало? Он непременно убил бы Иуду.
Сего же никто же разуме от возлежащих, – продолжает евангелист, – к чесому рече ему. Нецыи же мняху, понеже ковчежец имяше Иуда, яко глаголет ему Иисус: Купи, еже требуем на праздник или нищим да нечто даст (Ин. 13. 28, 29). Слышите ли вы, презирающие нищих и собирающие сребро, как Владыка по безмерному милосердию, обнищавший даже до подобия раба, не имевший, где главы приклонить, дает милостыню? А ты, имея дома четырехкровные и трехкровные, не пускаешь нищего даже на двор? Он, не имея доходов, предлагал дневную, убогую пищу не Себе только, но и такому лику учеников, даже и нищим еще, а ты, владеющий селами, стяжаниями и доходами, не вспомнишь об убогих? Какой ты думаешь иметь ответ, презирая учение Владыки, которое внушал Он и делом и словом, когда сам подавал милостыню и когда заповедовал: Будьте милосерды, якоже и Отец ваш Небесный милосерд есть, и еще чрез пророка сказал: Расточи и даждь убогим; правда Его пребывает в век века, а ты, делая противное Ему, собираешь сокровища, и чем больше соберешь, тем более стараешься приумножить собранное? Таков лютый мучитель сребролюбия: чем более поедает, тем более становится ненасытным, доколе не приведет в последнее осмеяние окаянного рачителя сребра, когда сбудется на нем пророческое слово: Се человек, иже не положи Бога помощника себе, но упова на множество богатства своего и возможе суетою своею. Земля дает сребро по Владычнему повелению на потребу тем, которые в пользу его принимают. А ты, наоборот, скрываешь сребро в недрах земли, воспаляя им геенну, угрожающую немилостивым, и становясь по страсти ненасытимости бесчувственнее земли, недугуя подобно окаянному Иуде. Что, предал ли бы он Господа и Господь был ли бы предан, если бы Иуда не хотел опутать душу свою мрежами сребролюбия? Размышляя о великости предательства, уподобляю ему немилосердие к братии Христовой, ибо Господь сказал: Не ктому вас нареку рабы, но братию; и еще: Понеже сотвористе единому от сих меньших братий Моих, Мне сотвористе. Видишь ли, кто суть братия Его, о которых Он всегда промышляет? Ибо и сам понес немощи наши. Он был пастырь добрый, Емуже были овцы Своя, и Он пекся о них, подъемля слабых, заботясь о покинутых и осуществляя на самом деле то, что сказал: Аз душу Мою полагаю за овцы (Ин. 10. 15). Этого мало. Не насытилась любовь Его к овцам даже тем, что Он положил за них душу свою; но смотри: И ины овцы имам, – сказал Он, – яже не суть от двора сего, и тыя Ми подобает привести, и будет едино стадо и един пастырь (Ин. 10. 16). Ибо не во дворе закона и не в ограде писаний пророческих находились язычники, но заблуждались в горах и пустынях, делаясь каждый день пищею мысленного зверя. И их освободил Пастырь, предав Себя, и сотворил единое стадо, предложив им Тело Свое в снедь и чашу Своей Крови. Потом, поручая их Петру, сказал: Аще любиши Мя... паси овцы Моя (Ин. 21. 16), и не однажды, а трижды спросил: Любиши ли Мя, – не для того, чтобы узнать об этом, ибо есть единый, создавший сердца и разумеющий все дела их, но чтобы мы видели, какое Он имеет попечение об овцах. А так как Он искупил нас не сребром или златом, но Своею Кровию, то да блюдется же всякий, чтобы, называясь овцою Христова стада, не уклониться к волкам и противникам благочестия – еретикам, являясь по имени – Христовым, а на деле – сыном дьявола. Так поступал и Иуда: жил с апостолами, а сходился с фарисеями; хлеб принимал от рук пречистых, а сребреники взял от рук беззаконных, вечерял с Учителем, а сердцем восседал среди безумных старейшин.
Прошу любовь вашу, да никто из вас не будет по сребролюбию христопредателем. Если бы этою страстию не объята была душа окаянного Иуды, он не дерзнул бы на предательство, как я сказал прежде. Ибо как ты причастишься Телу и Крови Владычней неосужденно, нося на себе недуг предателев? Нет, молю вас... Но, оставив этот горький недуг, который святой Павел назвал идолослужением и корнем всех зол, приступим к Тайной вечери во оставление грехов и с надеждою будущих благ, которые получить да удостоимся все мы благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Нимже Безначальному Его Отцу и Пресвятому и Животворящему Его Духу слава, и держава, и поклонение ныне и в бесконечные веки. Аминь».
Все ли известные нам сочинения Григория Самвлака написаны им в России в последние двенадцать лет его жизни (1407–1419) или некоторые написаны прежде, в других местах его служения святой Церкви, определить нет возможности, потому что те же самые сочинения, которые в одних рукописях надписываются именем Григория мниха и пресвитера или игумена Пантократоровой обители, в других – надписываются именем Григория, архиепископа Российского, а некоторые проповеди, составленные им еще на родине, он мог произнесть и в России. Будучи призван быть первосвятителем православной Церкви в земле Литовской, где многие, начиная с самого великого князя Витовта, исповедовали римскую веру, Григорий, кроме того что в одной из проповедей, только что нами приведенной, вооружается против употребления латинянами опресноков в таинстве Евхаристии, написал еще особую статью о вере немецкой. Здесь он перечисляет до 35 пунктов несогласия латинян с православными в вере, обрядах и жизни. Этот перечень, составленный на основании подобных греческих перечней, но с некоторыми дополнениями, мог служить руководством для православных, чтобы предохранять себя от заблуждений и нововведений Римской Церкви.
Кроме трех первосвятителей конца XIV и 1-й половины XV столетия, распространявших в России свет духовного просвещения, который принесли они с собою из Греции и Сербии, были тогда у нас писатели и из числа наших соотечественников, получивших образование в самой России. Двое из них, именно преподобный Кирилл Белоезерский и Симеон, владыка Новгородский, оставили писания в учительном роде.
Первому принадлежат три послания к русским князьям. В посланиях виден человек, не только здравомыслящий, но и достаточно образованный и хорошо владевший родным языком, виден скромный пустынник, который, однако ж, горячо любил свое отечество и смело вещал правду сильным мира.