Чёрная ведьма сначала действительно растирала какие-то корешки и травы, смешивала их старательно и с очень серьёзным лицом. А потом она всё убрала в мешочки и ушла, а вернулась с бумагой и вот этими странными штуками, чем-то похожими на привычные им двоим шариковые ручки — здесь называющимися тлисами.
Они с Миленой расчертили поля для игры в морской бой и стали играть. И вот их облепили детишки постарше, которым тоже стала интересна игра двух ведьм.
Первый бой Милена проиграла. Решили играть ещё. Девушка была невообразимо рада. Казалось бы что такого — просто детская игра, но от этого сидения в окружении детей, слушая шуточки Хэлы, её пение, было так хорошо, так здорово.
Хэла снова победила и запела:
— My mother told me:
Someday I would buy
Galleys with good oars,
Sails to distant shores.
Stand up on the prow
Noble barque I steer,
Steady course to the haven
Hew many foe-men
Hew many foe-men [1]
Она хотела спеть ещё, но тут в дом вошёл Мирган. Дети вскинули на него головы. Он снял с головы капюшон, оглядел всех, отряхнулся, потом увидел Хэлу и просиял. С командира стекала вода на пол, но вид у него был бодрый, и казалось, что он вообще не заметил непогоды.
— Хэла, ну ведьма, ну ты! — он ухмыльнулся, расстегнув плащ, отдал его самому старшему сыну Эки, который услужливо подошёл к мужчине, когда тот начал раздеваться. — Я всегда ненавидел ледяной тракт. Я ходил по нему трижды до сего момента. И каждый раз это было очень плохо. Мне на голову сыпались камни, мои тооры с людьми на них сползали по ледяным насыпям, погода была вот как сейчас. Я пошёл бы лучше в бой, чем отправился по этой проклятой дороге. Но это… если я когда тебе что плохое сказал или может сделал — прости, Хэла.
— Мирган? — с рабочей стороны дома вышел феран, а следом за ним бронар. А со второго этажа, по главной лестнице спустился митар.
Пока командир говорил, он переместился к столу и сейчас стоял напротив Хэлы. Чёрная ведьма улыбнулась ему совершенно открытой улыбкой.
— Я рада, уважаемый Мирган Таагран, что всё хорошо, — ответила женщина. — И ты меня никогда не обижал.
— Как прошло? — феран подошёл к ним.
— Не поверишь — погулял. Даже дождь уже нас тут, на равнине, накрыл, — ответил ферану брат.
— Отлично. Итого два дня, — Мирган согласно кивнул, а феран обернулся к бронару. — Элгор…
— Я понял, — отозвался бронар. — Всё сделаю.
— Хэла, — проговорил командир. — Поездка была приятной, но я надеюсь, что мне не нужно теперь со всеми обозами ездить?
— Нет, — улыбнулась чёрная ведьма. — Одного раза достаточно.
— Вот за это блага тебе, Хэла, — кивнул он.
— Роар? — обернулся к митару феран. — Усиль оплоты на границе с Юргом. Отправь дополнительные отряд в Хрант и отряд в Ишэр.
— Да, достопочтенный феран, — кивнул Роар.
— Ты как, достопочтенный митар, жив-здоров? — ухмыльнулся Мирган.
— Как видишь, — ухмыльнулся тот.
— А где Гир? — спросил про кажется самого младшего брата командир. — На башнях не видел его.
— У него хворь сердешная, — отозвалась Хэла расчерчивания бумагу, чтобы были клетки.
— С чего вдруг? — спросил Мирган, оборачиваясь на чёрную ведьму, а Роар ухмыльнулся.
— Дурак просто, — ответила она, — знаешь, как у меня говорят “сначала думай, потом делай”. Или вот ещё “семь раз отмерь — один отрежь”. А у Гира, как у Роара вон, всё наоборот. Сначала натворят, а потом разбираются. Не зря они всё время вместе, как горох в стручке.
— Что? Горох? — переспросил митар, хмурясь. Потом фыркнул. — Они помирятся, Хэла.
— Пффф, — передразнила мужчину Хэла, — спорим с тобой, достопочтенный? — она наконец оторвала взгляд от листка и, озорно приподняв бровь, посмотрела на Роара.
— Не буду я с тобой спорить, — ответил он. — Ну, ляпнул Гир глупость, бывает же.
— Знаешь, солнышко, как моя бабка говаривать любила? — склонила голову на бок женщина. — “Словом можно убить, словом можно воскресить”. И когда тебе пять, ты не очень понимаешь, что за ересь только что тебе была сказана. Но тебе не пять, достопочтенный митар Изарии Роар Горан, и ты-то понимаешь, что это значит, да?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
И мужчина замотал головой а Мирган нагнулся к столу.
— А можно подробнее? — поинтересовался он, перехватывая взгляд Хэлы.
— Пошли, давай, — похлопал брата по спине феран и отправился к Роару, а потом они поднялись наверх, видимо в библиотеку.
Мигран цыкнул с досады, и, ещё раз кивнув Хэле, поднялся за ними. Элгора уже не было, а Милена уставилась на чёрную ведьму, которая вернулась к своему занятию.
— Ты правда думаешь, что Маржи и Гир не помирятся?
— Угу, — отозвалась женщина. — Так, в хоккей или футбол умеешь?
— Нет, — мотнула головой Мила.
— Правила такие, — ухмыльнулась Хэла и стала объяснять как играть, при чём так, чтобы и окружающие их дети тоже понимали правила.
После того вечера, потянулись спокойные дни. Они были тихие и мягкие.
Милена нашла-таки что-то похожее на цветочный горшок, насыпала туда земли и положила зёрнышко. Спрятала горшок в нише, которую ей показал Брок, место над вторым этажом, где можно было побыть одной вдали от суеты дома, вдали от всех эмоций окружающих людей. Белая ведьма каждый день приходила туда побыть наедине с собой и попробовать прорастить зёрнышко.
Милена почти все ночи проводила с Роаром. Ей казалось, что она счастлива.
Как-то поделилась этим своим чувством с Хэлой, но та лишь качнула головой и с грустью сказала, что слишком уж тихо, как перед бурей.
И с одной стороны Мила уже привыкла, что чёрная ведьма такая, пессимистка что ли, — всё время ждёт подвоха, но с другой, где-то внутри неё самой тоже было это чувство, что всё слишком тихо и хорошо.
Как-то сидя в своём тихом уголке, белая ведьма ощутила то самое чувство, которое уже было с ней однажды. Она словно задыхалась, словно душили, словно умирала, мгновение, два… стало страшно, что она действительно умирает, что что-то с ней самой случилось. Слёзы потекли из глаз и так стало невыносимо, так страшно, что её найдут и она будет мертва, она пропустила через себя горе, внутренности скрутило и тут внезапно отпустило.
Милена снова смогла вздохнуть, раз, два… и остался только страх, которым её трясло. С трудом она смогла подняться, и спустилась вниз, чтобы, если повториться, свалиться там, где были люди.
В домашнем крыле всё было в каком-то беспокойном движении. Мила дошла до толпы людей, стоящих возле комнаты Йорнарии. Это были домашние и серые.
Белая ведьма привстала на мысочках, чтобы взглянуть поверх толпы и лучше бы она этого не делала. Под потолочной балкой была Йорнария. Милену ударило жутью теней, которыми была заполнена комната. Девушка в ужасе сделала несколько шагов назад и осела в бессилии на пол.
— Милена? Милена? — рядом с ней присела заплаканная Грета. — Ты как? Пойдём на воздух, тут тебе нельзя.
— Что с ней? — задала ведьма глупый вопрос.
— Пойдём, — всхлипнула Грета и помогла Милене встать, потом вывела её во двор и усадила на скамью. — Сейчас я тебе плащ принесу.
Милену трясло словно ознобом. Серая вернулась с плащом и укрыла им белую ведьму, села рядом и обняла.
— Что стряслось? — это была Эка.
— Йорнария… умерла, — отозвалась Грета и уткнулась в Милену, заплакав.
— Ох, — только и выдохнула экономка Зарны, после чего ушла внутрь.
Через какое-то время на двор вышла Хэла. Она была в одном платье, бледная, устало прислонилась к перилам вдоль двора.
— Вы ведь чёрная ведьма? — робко спросила молодая женщина, которую до сего момента никто не замечал.
Милена впервые видела её. Она была высокой, как все изарийки, плотной, с мягкими чертами лица, с уставшими глазами. Женщина смущенно перебирала пальцами подол платья, со страхом смотря на Хэлу.
— Я за неё, — устало и глухо отозвалась ведьма.
— Я хотела спросить у вас, уважаемая ведьма, — на этом словосочетании Хэла привычно уже для Милены фыркнула, — можете ли вы сказать, кто у меня родится — мальчик или девочка.