Ярко-голубые, не похожие на серую мглу, обычно крутившуюся в его глазах. Худые жилистые руки вдруг схватились за жгуты, соединяющие мужчину с хаоситом, и по ним потекли, заискрились живым светом цепочки рун. Мы посмотрели в глаза друг другу, не обращая внимание на бьющееся между нами тело. Он нахмурился, переведя взгляд на мои источающие тьму ладони.
— Ты кто? — спросил… похоже, настоящий Рохо.
— Студентка первого курса, сэр! — я выдохнула еле слышно, на одной упрямой убежденности, что дисциплине следовать обязательно.
— Хм.
По залу пронесся ветер. Подхватывая парящие капли, обрывки бумаги, щепки, все, что успело разломаться в мелкий мусор во время боя и… стремительно понесло в сторону Портала.
— Да! Закрываем! Да! — донеслось многоголосо.
Хаосит в наших руках задергался, и, оставляя обрывки тумана, вырвался, заставив меня кулем повалиться на пол.
Глава 19
После Прорыва
Я пришла в себя от прохлады свежего воздуха. Посмотрела на сосредоточенное лицо несущего меня Камачо.
— Все хорошо. Я могу идти.
Он уткнулся носом мне в волосы и остановился, глубоко вдыхая. Нас обходили идущие в сторону лечебного корпуса люди. Некоторые оборачивались, но большинство не обращали внимания, тихо переговариваясь или молча сосредоточенно двигаясь вперед. Я заметила среди идущих — мужчин из работников кухни. Во время боя они где-то прятались, а сейчас помогали нести некоторых, так и не пришедших в себя Стражей. Вокруг было… сказочно. Туман развеялся, как и не было. На улице ярко светило солнце, словно Прорыв и сопутствующая бойня являлись лишь плодом моего разошедшегося воображения.
— В кого-нибудь вселились хаоситы? — спросила тихо-тихо.
Чувствовала себя вполне бодро, но Райден не спускал меня с рук, а я решила не настаивать, воспользовавшись редкой возможностью касаться его прилюдно без нарушения приличий.
— Когда портал начал закрываться, а вселение еще ни у кого не завершилось, все сбежали к себе как один, не стали рисковать, — хмыкнул Камачо. И опять зашагал, уже практически последним. — Риторы глазам поверить не могли, думали, нам еще предстоит драка со своими же. А оказалось, только Пастухов добить и все. Видела, что с Рохо?
— Да. И он… видел, — одними губами произнесла я.
Меня сжали, крепко притиснув к груди. Переживает. А лицо, как обычно, расслабленное и спокойное.
— Посмотрим, — спокойно сообщает нобиль. — Будем решать вопросы по очереди. Ты ничего не чувствуешь?
Во время вопроса я прижалась щекой к плечу и пыталась как можно менее заметно погладить пальцами кожу в вороте сорочки. Переживания боя, опустошение до дна пси-контура, расход темной энергии и последующее восстановление сил от контакта с Райденом — все это привело к странным, несколько беспокоящим ощущениям. Во мне росло напряжение, даже… болезненная тяга. Камачо замедлил шаг, явно пытаясь отстать от кавалькады. Тем более, что медицинский корпус уже показался между деревьев.
— Райден!
В нашу сторону торопился Сантана. Одежда на нем была разорвана, от жилета остались жалкие остатки. На шее и висках по-прежнему вздувались черным толстые вены.
— Стелла, пришла в себя?
Он обхватил нас стальными ручищами и стиснул так, что я пискнула.
— Камачо, парень… выручил. Считай, жизнью обязан. Вы в лечебку?
— Благодарю за высокую оценку. Стелле стало лучше, сэр. Отнесу ее в кампус.
Тяжелая ладонь ритора в следах крови потрепала меня по плечу.
— Немного испугалась, девочка? Ничего, считай, прошла первое крещение. Насчет кампуса — хорошая мысль, там ваши однокурсники в подвале ждут, Эдмона я туда уже отправил. Если будут силы, помогите Кальдерону, успокойте мальков, скажите, что все закончилось нормально. И еще — рассказывать детали пока нельзя. И по парку пока гулять запрещаю до особого распоряжения. Старшекурсники еще не всех Гончих отловили. Сегодня мы…
Не досказав фразы, он замер, приложил руку к клещу и заорал:
— Сэр! Гвидо, мать твою. Ты жив?
Развернувшись, он бросился бежать в сторону административного корпуса. Понаблюдав за его широкой спиной с долгую минуту Райден сжал челюсти до бела, оглянулся и в два широких шага влетел в заросли. Выдохнул:- Жива…, - и прижался к моим губам горячим ртом.
К самому чудесному в мире запаху сухой, пряной травы добавился неприлично сексуальный аромат напряжения, усталости, мужской предельной отдачи. Голову кружило от желания вжаться, сцепиться с нобилем плотно, не отпуская, намертво. Чувствовать его каждой клеточкой, каждой крупинкой тела. Под грузом переполняющих эмоций я не выдержала и куснула за теплую упругую губу и дрогнула всем телом, услышав стон в ответ.
— Эй, Камачо! Ты тут?
Секунду мы не верили ушам. Проклятие! Да это издевательство! Даже минуты не дали на объятия и тишину…Райден поставил меня на ноги, еще раз поцеловал быстро, впечатывая желание как клеймо. Громко рявкнул:
— Что?
— Помешал?
Миг и меня прикрыли широкой спиной, давая возможность спрятаться и немного прийти в себя.
— Я на секунду. Удостовериться, что с тобой все нормально, — продолжил низкий голос Сайруса Пальмэ. И придорожные кусты захрустели от проламывающейся к нам огромной фигуры. О как. Внимательный Страж засек наши торопливые попытки спрятаться и не счёл желание уединиться — действительно важным. Я выглянула из-за плеча Камачо. Ух, а командора знатно потрепали, на ногах он стоял чудом и силой воли. Несмотря на появившуюся после закрытия портала возможность нормально пользоваться рунами, Пальмэ лишь слабо сиял одной татуировкой в виде нескольких вписанных друг в друга кругов в районе груди. На вид ему это не сильно помогало, по всей одежде была кровь и на открытых участках тела виднелись резаные раны.
— Спасибо, Райден. — Сэр протянул руку. — Мне сказали, что падение Башни в немалом твоя заслуга.
— Участвовал. После вашей атаки нам было сильно проще, Башня уже еле стоял.
Райден пожал руку отчиму. И вдруг дернул к себе, притянул его, бережно, легко обнимая. Тот охнул, растерявшись… потом с силой, от души ответил, не обращая внимание на раны. Глаза командора предательски заблестели, по мне невидяще мазнули взглядом. Страж был явно ошеломлен, не до конца веря происходящему.
— Я осознал, — глухо сказал Райден, — понял, как это — разрываться между важным для меня человеком и всеми остальными, чьи жизни зависят от меня. Это больно, невыносимо больно. Никогда больше не хочу такого испытывать. Я понял вас… там… в Юджинвилле.
Они отстранились, но по-прежнему сжимали руки друг друга, держались словно ладонями передавали раздирающие их чувства. Огромный горообразный Пальмэ и крепкий как сталь, но еще гибкий, стройный Камачо. Зрелый опыт и юная гордость.
— Впервые мы нормально разговариваем, — проронил командор. — Честью клянусь, Райден, я не предавал твоего отца. К больнице мы успели только впятером из всей десятки, причем двое — студенты на практике, прибыли на обычный безопасный пробой. Если бы я… Все бы там полегли…
— Я понял. Сегодня я… поступил также. И думал, что все, дальше мне не жить…
— Мне нельзя было размякать, парень. На моих руках оказалась твоя мать, сходящая с ума. Ты же знаешь, какая она нежная, вообще не может без поддержки. И весь отряд разламывало на куски, меня обвиняли в трусости, — сначала медленная речь становилась все торопливее, командор выплескивал накопившиеся сомнения и переживания. Возможно, ему и некому было до сих пор высказаться. — Тогда только Рохо не послушался моего приказа, еле выжил и с тех пор со мной не разговаривает. Я не сдержала вздох.
Пальмэ уставился на меня словно только что увидел и, разорвав рукопожатие, сообщил:
— Пойду в медкорпус, посмотрю, как моих разместят. А вы в кампус возвращайтесь, рано по парку бродить начали. Гончие еще где-то шастают. Может, конечно, и в город убежали, я подлатаюсь наскоро и туда на проверку. Ты бы, Райден, свою девочку тоже у врача проверил. Бустаманте сказал она сознание от страха потеряла.