Читать интересную книгу Закрытые воды - Вадим Денисов

Мимо, громко переговариваясь, с воодушевлением победителей прошла парочка мужиков, у обоих увесистые мешки на правом плече. Дай бог пострадавшему «лабаZнику» тройку таких поклаж, с кого теперь спрашивать, страховых контор в Манаусе нет.

Чего стоим, кого ждём?

— Гюнтер, везём русских коллег на причал, — скомандовал шеф службы безопасности, и машина медленно покатила по проснувшимся раньше срока улочкам Манауса.

Люди стояли у дверей своих домов, выспрашивали проходящих мимо бойцов. Кто-то выносил воду. Или не воду? Наверное, не воду. Сбоку что-то быстро крикнули по-немецки — интересуются люди, чем сердце успокоилось? Гюнтер остановился, и Макс коротко пролаял что-то информационное, я не прислушивался, думая о своём.

Тронулись дальше.

— Парни, я всё понять не могу, откуда они появились? Есть мысли? — закинул я пробный камень.

Всё-таки место для города не дураки выбирали. С южной стороны Манаус защищают болота, широкая полоса которых тянется до самых гор. Затевать в такой местности диверсионный рейд могут только самоубийцы: болота кишат кайманами, анакондами и ядовитыми змеями, да и сами по себе непроходимы в принципе, если у тебя нет лодки-глиссера с воздушным винтом или судна на воздушной подушке. На западе подступы к городу надежно перекрывает горный хребет, на ключевом перевале которого с одной стороны стоят две фермы, а с другой, повыше, Солерудник. Значит, зайти можно только с севера, со стороны леса, вроде так всё и вышло. Только ведь на север ещё надо попасть, проскользнув мимо городского причала с приличным водным движением в окрестностях!

Зорги Глока так и сделают, когда захотят свалить на родину. Боцман говорит, что его новый дружок Годо скоро повезёт к Прорезу первую партию зелёных разведчиков-испытателей. Михаил у нас теперь вообще гоблиновед, начинает вполне уверенно общаться, в курсе дел и настроений.

Ночью, учитывая огромную ширину реки, пробраться, конечно, можно, если осторожно… А если у причала стоит «Темза» с работающим радаром или губернаторский катер, у которого тоже имеется РЛС? Да и тащить диверсионную или даже группу вторжения с такой численностью и вооружением… Это не пирога гоблинов.

Нет, что-то тут не так.

— Могли высадиться сразу после болот, пройти краем, а потом пересечь трассу и спрятаться в лесу. Лесом и подходили к городу, — предположил Гюнтер.

— Там же фермы кругом, владельцы обязательно заметят, рации у них есть, люди богатые, — возразил Костя. — А Оранжевая, случаем, не из большого озера вытекает? Вышли по другому притоку в озеро, а потом по Оранжевой на Лету, северней Манауса.

— Оранжевая с гор течёт, никакого озера нет, мы её всю прошли, — категорически заявил Лойтхард.

— Твои предположения? — подтолкнул я безопасника.

— Нет пока предположений, думать надо. Есть одни последствия… Недавно по рации узнал: губернатор с гипертоническим кризом лежит, ещё и сердце прихватило. Врач у него.

Вот так вот! Ты думай, безопасник, думай.

— Сведут в могилу твоего шефа все эти происшествия…

Он хмыкнул.

Дальше мы ехали молча. Попрощавшись с немцами возле причала, я с завистью хлопнул рукой по капоту машины. Гюнтер тут же погрозил пальцем, жалеет технику. Эх…

Сантана уже ждал у дверей.

— Ну, как? — нетерпеливо спросил он.

— Отбой тревоги, враг разбит наголову! Так ведь, Герман? — Костя повернулся ко мне и широко улыбнулся без всякой причины.

Согласен. Пусть мы грязные, мокрые, вонючие и покусаны какими-то кровососущими… Я небрит, толком не умыт и не поен кофе, страшно хочу курить, а язык и губы пересохли от волнения. Плевать! Я ощущал себя частичкой этого огромного мира под названием Криста. А бандиты не ощущали. Они вообще ничего не ощущали.

И нам было очень хорошо от этого.

Потому что мы живы, а они нет.

…Другой эпизод под кодовым названием «Операция „Золотой след“» тоже происходил ночью, и был он в чём-то даже подинамичней, чем вошедший в городские легенды бой на окраинах, память о котором впоследствии превратилась в государственный праздник Манаусской Республики.

«Темза», на этот раз в образе диверсионного судна, подошла ночью, встав у почти пустынного берега, примерно за полтора километра до первых хозяйственных построек рыбацких артелей Панизо. Чтобы не шлёпать на всю округу гребными колёсами, Самарин на подходе задействовал дизель, и всё прошло тихо. После чего рейдовая группа высадилась и двинулась вдоль берега к тёмному массиву городских построек. Дороги тут нет, но берег весь истоптан наиболее ленивыми рыбаками. Со мной в рейд отправились двое: Кетоев и боцман. Сашка ждал нас на берегу. Максимально возможный ударный вариант.

Оставшиеся мужики с борта парохода должны прикрывать отход группы, заранее спрогнозированный, как непростой, уже по привычке: сама подготовка операции шла не совсем гладко.

После одного запоздалого и двух ложных сообщений я наконец-то получил прямой и точный сигнал, что Салман, не так давно неосмотрительно засветившийся на сдаче коммерсанту советской золотой монеты, сейчас находится в Панизо. Откуда ему знать, что монета настолько раритетна, золотой и золотой, скорее всего, он и надпись прочитать не смог. Бандит отдыхает в объятиях любимой жены, турчанки по национальности, которая, как выяснилось после трудов тяжких, проживает себе спокойненько у Себастьяна Гомеса. Супруга устроилась в гостевых комнатах таверны «Чистый Двор», в отдельном двухкомнатном номере с чёрным ходом, ведущим к подсобкам. Так что песню про вечную любовь пирата к юной белой женщине оставим для дураков.

Именно эту зацепку я и искал. Бандит ты не бандит, а в цивилизацию потянет даже самого убеждённого партизана-ортодокса. Что уж говорить о женщинах, мало кто из робингудских подруг выдержит тяготы и лишения беспросветного бытования в мокрых шалашах да землянках.

Несколько дней мы просто не успели совершить скоростной бросок по реке, поздно получив нужные сведения. Тогда я решил проблему кардинально — оставил в городе Александра, который должен был полученную от аборигенов информацию перепроверить и в случае подтверждения перебросить её по рации кубинцу. Сам он болтаться возле вражьего логова с поднятым воротником не мог — потенциальные наблюдатели и обыватели невеликого малайско-тайско-индусского квартала сразу отметят проявленный белым человеком странный интерес. В этом сложном деле нам помогли местные добрые люди, и прежде всего душевная хозяйка «Сайгона», давно освоившаяся в мире местных интриг.

Таким образом, Сашка агентурно сидел в Панизо, умирал от тоски и помаленьку спускал командировочное серебро в ближайших кабаках у реки, из врождённой деревенской экономичности, если не сказать скупости, поедая дешёвую джамбалайю и попивая поганое вино для бедняков. Как этот символ каджунской кухни вообще можно нахваливать, я никогда не понимал, на местную же ещё и смотреть страшно. Мало того, что колбасок с ветчиной в ней не содержится, так ещё и сельдерей какой-то ненормальный применяют… В общем, паэлью и джамбалайю любят те, кто не пробовал нормальный узбекский плов.

— Шеф, усё готово! — по-шпионски заявил показушно серьёзный Александр, встретив нас возле первого полуразваленного сарая. — Можешь докладывать на базу!

Перегарчиком-то от Саши неслабым веет, застоялся Буцефал в стойле.

— На какую базу? — не понял я.

— Самарину! Типа: «Гнездо, Гнездо, я Орёл, встретил Кондора!»

— Иди ты, юморист. Кондор, мля…

На этот раз информация прошла вовремя.

Осталась самая малость — выкрасть негодяя и без шума и пыли доставить на борт «Темзы» и тихо отчалить домой.

В основной фазе операции сложностей оказалось навалом.

Опытная госпожа Квай, прикинув расклады, прозорливо познакомила меня с Хуаном Цзиньжуном. Что сказать, многогранный человек. Хитрый, умный и, очень опасный. Два часа длилась наша сложная беседа, на излёте которой была достигнута договорённость, что… мешать мне китайский мафиозо не будет! Но и помогать на активной стадии тоже.

Китайцы, как всегда, предпочитают как можно дольше стоять в стороне, из-за угла наблюдая, как исступлённо дерутся другие, а потом подбирать шмотки, выгодные заказы и освободившиеся поляны. Вместе с тем узкоглазый крёстный отец крайне заинтересован в устранении любых равновеликих конкурентов и очень хорошо понимает, что Салман уже обречён: невозможно бесконечно тягаться с государственной машиной, пусть даже и столь несовершенной, как в молодых общинах Кристы.

«Пусть русские свернут голову Салману, мне будет больше места». Так он думал.

Поэтому Цзиньжун помог нам в важнейшем вопросе: китайский главбандит на пальцах разъяснил положение дел неправильно сориентировавшемуся в обстановке хозяину «Чистого Двора». Мол, крыша твоя всё равно обречена, самое время искать новую. На этот раз Себастьян сориентировался правильно, чему удивиться сложно. Ибо древняя поговорка гласит: «Лошадь сдохла — слезь!»