Третье средство защиты от базальной тревожности связано с использованием власти — это стремление достичь безопасности путем обретения реальной власти, успеха или обладания. Формула такого способа защиты: если я обладаю властью, никто не сможет меня обидеть.
Четвертым средством защиты является уход Предыдущие группы защитных мер имели одну общую черту — желание бороться с миром, справляться с трудностями тем или иным путем. Однако защита также может быть осуществлена посредством бегства от мира Не стоит это понимать буквально как полное уединение; это означает достижение независимости от других в удовлетворении своих внешних или внутренних потребностей. Например, независимость в отношении внешних потребностей может быть достигнута через накопление собственности, что в корне отличается от накопления ради обретения власти или влияния. Использование данной собственности также иное. Там, где собственность копится ради достижения независимости, обычно тревожность слишком велика, чтобы извлекать из собственности удовольствия. Она оберегается со скупостью, потому что единственной целью является застраховать себя от всевозможных случайностей Еще одно средство, которое служит той же самой цели стать внешне независимым от других, — ограничить свои потребности до минимума.
Независимость в удовлетворении внутренних потребностей может быть найдена, например, в попытке эмоционального обособления. Это означает подавление своих эмоциональных потребностей. Одной из форм выражения такого отстранения является уход от серьезного отношения к чему бы то ни было, включая собственное «Я». Такая установка чаще господствует в интеллектуальных кругах. Не следует путать неприятие всерьез своего «Я» с тем, что собственному «Я» не придают важного значения. В действительности эти отношения могут быть противоречащими друг другу.
Эти средства отстранения имеют сходство со способами подчинения и покорности в том, что и те и другие означают отказ от собственных желаний. Но, в то время как во второй группе такой отказ служит цели быть «хорошим» или подчиняться желаниям других ради собственной безопасности, в первой группе мысль о том, чтобы быть «хорошим», не играет абсолютно никакой роли и целью отказа является достижение независимости от других. Здесь формула такова: если я реагирую отстранением, уходом, ничто не заденет меня.
Для того чтобы оценить роль, которую играют в неврозах эти различные попытки защиты от базальной тревожности, необходимо осознать их потенциальную силу. Они вызываются не стремлением удовлетворить желание удовольствия или счастья, а потребностью в успокоении. Это не означает, однако, что они какимлибо образом являются менее властными или менее настоятельными, чем инстинктивные влечения. Например, опыт показывает, что честолюбивое стремление может быть столь же сильным, как сексуальное влечение, или даже сильнее.
Любой из этих четырех способов, при условии использования только его или преимущественно его, может быть эффективным в обретении желаемого успокоения, если жизненная ситуация позволяет следовать им без сопутствующих конфликтов — даже если такое одностороннее следование оплачивается ценой обеднения личности как целого. Например, женщина, выбравшая путь покорности, может обрести мир и, как следствие этого, значительное удовлетворение в том типе культуры, который требует от нее послушания мужу или близким, а также традиционным формам жизни. Если ненасытное стремление к власти и обладанию разовьется у монарха, результатом также может быть успокоение. Однако общеизвестно, что прямое следование своей цели часто заканчивается крахом, так как предъявляемые требования столь чрезмерны или вызывают столь опрометчивые поступки, что сопряжены с конфликтами с другими людьми. Чаще успокоение от лежащей в основе сильной тревожности человек ищет не в одном, а в нескольких путях, которые, кроме того, несовместимы друг с другом. Таким образом, невротик может одновременно испытывать настоятельную потребность повелевать другими и хотеть, чтобы его любили, и в то же время стремиться к подчинению, при этом навязывая другим свою волю, а также избегать людей, не отказываясь от желания быть ими любимым. Именно такие абсолютно неразрешимые конфликты обычно являются динамическим центром неврозов.
Наиболее часто сталкиваются стремление к любви и стремление к власти. Поэтому в нижеследующих главах я буду более подробно обсуждать эти стремления.
Описанная мною структура неврозов не противоречит в принципе теории Фрейда, согласно которой неврозы в своей сущности являются результатом конфликта между инстинктивными влечениями и социальными требованиями или тем, как они представлены в Супер-эго. Но хотя я согласна, что конфликт между побуждением человека и социальным давлением составляет необходимое условие для возникновения всякого невроза, я не считаю это условие достаточным. Столкновение между желаниями человека и социальными требованиями не обязательно приводит к неврозам, но может также вести к фактическим ограничениям в жизни, то есть к простому подавлению или вытеснению желаний или, в самом общем виде, к действительному страданию. Невроз возникает лишь в том случае, если этот конфликт порождает тревожность и если попытки уменьшить тревожность приводят в свою очередь к защитным тенденциям, которые, хотя и являются в равной мере настоятельными, тем не менее несовместимы друг с другом.
НЕВРОТИЧЕСКАЯ ПОТРЕБНОСТЬ В ЛЮБВИ
Нет сомнения в том, что в нашей культуре перечисленные ранее четыре способа защиты собственного «Я» от тревожности могут играть решающую роль в жизни многих людей. Это люди, главным стремлением которых является желание любви или одобрения и которые способны идти на все ради удовлетворения этого желания; люди, чье поведение характеризуется тенденцией к подчинению, к покорности и отсутствием каких-либо попыток самоутверждения; люди, доминирующим стремлением которых является успех, власть или обладание; а также люди, склонные к уединению и независимости. Однако можно поставить вопрос, права ли я, утверждая, что эти стремления представляют собой защиту от некоторой базальной тревожности. Не являются ли они выражением стремлений, лежащих в пределах нормального диапазона человеческих возможностей? Ошибочным в данной аргументации является постановка такого вопроса в альтернативной форме. В действительности обе эти точки зрения не являются ни противоречащими, ни взаимно исключающими. Желание любви, тенденция к подчинению, стремление к влиянию или успеху и стремление к уходу в различных сочетаниях имеются у всех нас, ни в малейшей мере не указывая на наличие невроза.
Кроме того, та или иная из этих тенденций может быть преобладающим отношением в определенных культурах. Этот факт опять предполагает, что они могут быть нормативными потенциальными возможностями человечества. Отношения любви, материнской заботы и подчинения желаниям других доминируют в культуре арапешей, как это было описано Маргарет Мид; стремление к престижу в довольно грубой форме является признанным образцом среди квакиутлей, как показывала Рут Бенедикт; тенденция к уходу от мира является доминантной чертой в буддийской религии.
Моя концепция заключается не в отрицании нормального характера этих стремлений, а в утверждении, что все они могут быть поставлены на службу достижения успокоения от некоторой тревожности и, кроме того, что вследствие приобретения этой защитной функции они изменяют свое качество, становясь чем-то абсолютно иным. Лучше всего я могу объяснить это отличие по аналогии. Например, человек влезает на дерево с целью продемонстрировать свое умение с высоты обозреть окрестности или же спасаясь от дикого животного. В обоих случаях мы взбираемся на дерево, но мотивы этого разные. В первом случае мы делаем это ради удовольствия, во втором — нами движет страх, и мы вынуждены сделать это ради безопасности. В первом случае мы свободны в выборе — взбираться, или нет, во втором — мы вынуждены взбираться по необходимости. В первом случае мы можем выбирать дерево, которое наиболее подходит для нашей цели, во втором — у нас нет выбора — мы готовы взобраться на что угодно, например на флагшток или дом, лишь бы это служило цели защиты.
Различие в побудительных мотивах в результате также ведет к различию в чувстве и поведении. Если нами движет собственно желание удовлетворить ту или иную потребность, наше отношение будет иметь качество непосредственности и изобретательности. Однако если нами движет тревожность, наши чувства и действия будут навязчивыми и неразборчивыми. Несомненно, они являются промежуточными стадиями. В инстинктивных влечениях, подобных голоду и сексу, которые в огромной степени определяются физиологическими напряжениями, возникающими в результате лишений, физическое напряжение может достичь такой степени, что поиску удовлетворения может быть присуща некоторая степень навязчивости и неразборчивости, которые иначе характерны для влечений, определяемых тревожностью.