Читать интересную книгу Прячем лица в дыме (СИ) - Николаева Лина

— Чем ты занимаешь, Лаэрт? — в голосе Раза послышался благоговейный шёпот.

А он ведь не хотел, так не хотел произносить ни звука. «Беги!» — единственное, что стоило выдавить, но для этого слова губы отказывались разжиматься.

— Я работаю, — буркнул брат. — Кираз, тебе не нужно делать уроки?

— Я уже всё сделал! — похвастался мальчик. — «Строение веществ» Бикула тоже прочитал, как ты и говорил.

— Отлично, — процедил Лаэрт. — Тогда иди, отдохни, мне надо работать.

Раз не стал его слушать и, подойдя поближе, заглянул за плечо учёного. Обе страницы толстой тетради были исписаны крупным почерком с сильным нажимом — каждую букву точно не выводили, а вдавливали. Колба с молочно-белой жидкостью стояла к Лаэрту ближе, и от неё шёл горьковато-травяной запах, как от выдержки из какого-то растения.

— А что это? — Раз ткнул в колбу.

Рука не слушалась. Он отчаянно пытался убрать её, но палец так уверенно, так настойчиво тыкал в жидкость. Хотелось взвыть от бессилия, от страха за этого мальчика, от жалости к нему.

— Попробуй — узнаешь, — рявкнул Лаэрт и с силой надавил ручкой на бумагу, что по ней расплылась уродливая клякса.

Раз вдруг почувствовал неожиданную уверенность — он знал, что если захочет, сможет остановиться, мальчик на этот раз не выпьет жидкость, послушав брата.

Но, наверное, это была правильная история — хотя бы потому, что в ней встретились правильные люди и были сделаны правильные выводы. Раз позволил рыжему мальчишке схватить колбу и выпить молочно-белую жидкость, почувствовав вкус, похожий на ромашку и мяту.

Раз продолжал ползти по земле, то крепко сжимая кулаки, то переплетая пальцы. Перед глазами стояла белая пелена снега, и он так чётко, словно они специально замедлились, чтобы покрасоваться, видел, как снежинки проплывают под лицом. С деревьев падали ветви, кора проходила трещинами, а он всё полз и полз, низко склоняя голову к земле и оставляя позади разрушенный лес.

Вдруг Раз вскочил и подорвался в сторону города. Голову точно сдавило железное кольцо, и было так больно, что глаза едва не лезли из орбит. Боль тянулась всё дальше и только и ждала, когда доберётся до рук.

Краешком сознания Раз знал, что идти в город, в «Вольный ветер» — самое неправильное решение на свете, но всё внутри тянулось туда, где было так спокойно, где счастливое бездушие стирало любую боль.

28. Ради настоящей семьи

Это был какой-то чертов спектакль — то, что он задумал. В горле будто стояла кость, а пальцы сами собой начинали сжимать трость сильнее, чем нужно. Он ведь мог просто влезть в любой дом и поискать там. Но времени на настоящий план, на слежку, даже на риск не было. Конечно, лучше же так, черт возьми.

Найдер продолжал крутить ручку дверного звонка, и настойчивая трель всё не прекращалась. Наконец, на пороге появилась высокая, сухопарая женщина. Увидев оша, она недовольно сжала губы. Найдер выпалил:

— Скажи, что я пришёл, — служанка не двигалась. Он поставил кончик трости за порог, показывая, что всё равно зайдёт внутрь так или иначе.

— Жди снаружи, — женщина громко хлопнула дверью, и Найдер едва успел убрать трость.

Он озлобленно посмотрел на белёное дерево, готовый разнести его в щепки. Его просто оставили за порогом, как грязную псину. Хотя нет, не так: не оставили, а пошли спрашивать у хозяев разрешения впустить погреться у камина.

Пустят, конечно пустят, куда они денутся. Наверное, решат, что надо подозвать её к себе, чтобы пристрелить, повод ведь есть. Но пёс принёс в зубах то, что заставит их повременить.

Дверь снова открылась. Женщина, сделав постное лицо, процедила:

— Проходи в гостиную.

Найдер ухмыльнулся — специально как можно противнее — и громко хлопнул дверью, оставляя позади большой ухоженный сад, так не подходящий грязным улицам Цая, прошёл вслед за женщиной по знакомому коридору. Он бывал здесь всего раз, когда умер отец, но так хорошо запомнил дом — его просторные комнаты, полные тепла и света, дом, в котором, сложись чуть иначе, и для него могло бы найтись место.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Едва миновал полдень, однако в гостиной был зажжён свет и горел камин. На бархатном диване близко друг к другу сидели двое — мужчина и женщина. Ей было под сорок, но несмотря на возраст, она сохранила худощавую фигуру, а морщины на лице появлялись, только когда она хмурилась. Он был крепко сложен и всем своим видом напоминал сурового вояку, и шрамы на лице и руках только подтверждали мысль о боевом прошлом.

Мать и Дайт Энгрин, один из королей Цая, сидели слишком близко, как настоящая пара, но Найдер уже не чувствовал в себе сил удивляться.

— Я тебя не ждала, — низкий голос матери прозвучал с ласковым удивлением, но оша был готов поклясться, что это самый лживый тон на свете. — Хочешь ещё что-то забрать у меня?

«Ты идиот!» — вопил внутренний голос. Ну да, молодец, пришёл к женщине, мужа которой убил позавчера. Умно, умно!

Найдер едва слышно вздохнул. Да, это было глупо, но он не знал, как поступить иначе, как выторговать себе немного времени и добыть деньги. И неизвестно ещё, что из этого сложнее и важнее.

Деньги. Влезть в чужой дом, опять? Это действительно сейчас было слишком долгим, слишком рисковым. Нога уже второй день едва сгибалась от боли, а колено будто сжимали тиски, которые ни на секунду не ослабляли давление. Влезши в дом, он бы сам посадил себя в клетку. Обратиться к дельцам из Цая? Они не поверят ему, скорее пристрелят на месте, слишком уж часто он переходил им дорогу. А с матерью можно договориться, пообещав хоть бешеные проценты, хоть любые уступки. Все ведь знали, что деньги и комфорт она ценит больше, чем людей.

Время. Для каждой банды Цая месть за убитого лидера была делом чести, иначе бы её просто перестали уважать. И вряд ли стриженым понадобится много времени, чтобы узнать, что Найдер жив и на целую половину здоров. А ведь мать, он знал, была не просто женой одного из королей — нет, она ведала гораздо большим. Может, даже сам Льянал не понимал, насколько велико её влияние. Люди с удовольствием обсуждали, как она тратит его деньги направо и налево, но это было просто удачно выбранной маской. Ей под силу остановить охоту.

При успехе встреча могла стать выстрелом, которым снимал сразу две цели. Но и риска в ней было много, очень много.

— Я пришёл по делу. Давай поговорим, — как можно спокойнее произнёс Найдер, обеими руками опираясь на трость.

— Что тебе надо? — спросил Дайт, взглянув на него как опытный торговец, приценивающийся к товару.

Он явно чувствовал себя в доме хозяином и думал, что может диктовать правила. «Серьёзно?» — восклицание так и рвалось с губ. Орманда вообще успели закопать, что его место уже занял другой?

Найдер не мог отвести взгляд от женщины, с таким бесстрастным видом взирающей на сына. У него не было детских воспоминаний о ней, но он всегда так упрямо и настойчиво просил отца рассказать что-нибудь. И тот говорил, какая она смелая и решительная, как сбежала из дома, как разделила с оша и радость, и тяготы. И что же было в его словах — красивая ложь для сына, или отец сам верил в свои рассказы? Но ничего, совсем ничего от того образа, созданного чужими рассказами, Найдер не мог в ней увидеть. А всё, что узнал он о матери сам — вот оно было, и оно повторялось, подтверждалось и отталкивало.

— Сделаю вид, что не знаю, кто ты и что здесь делаешь, — Найдер не удержался от грубости Энгрину, снова обратился к матери: — Давай поговорим наедине, это важно. Мне надо о многом сказать, — с неохотой добавил он.

Дайт встал с угрожающим видом. Оша даже не переменил позы.

— Что, решил всё прибрать к своим рукам после смерти Орманда?

— Найдер, замолчи! — воскликнула мать, поднимаясь с дивана. — Хорошо, давай поговорим. Дайт, останься, — повелительно сказала она, и мужчина сел.

А может, влияние матери ещё больше? Может, она влияла не только на решения Орманда, но и на Энгрина? Если две банды объединятся, то расстановка сил в Цае изменится, и это приведёт к новой войне. Вовремя, черт возьми. Но это потом — сейчас надо подумать о начатом деле.