Ренни попыталась скрыть свой испуг или, что еще хуже, свою жалость. Но внутри нее все сильнее нарастал страх, не давая дышать, и она почувствовала, как знакомая волна мрака захлестывает сознание. Джаррет держал ее слишком крепко. Она попыталась сказать ему об этом, но, когда он понял, в чем дело, было уже поздно. Ренни сползла вперед, потеряв сознание.
Высокий смех Дансера напоминал кудахтанье и звучал так, словно у него в горле что-то трескалось. Он ткнул ружьем в сторону Джаррета.
— Ты должен был сказать ей обо мне, Салливан. От энтого моего лица они падают в омморок.
На мгновение Джаррет почувствовал облегчение от того, что Дансер Таббс его вспомнил. Сейчас была дорога каждая секунда, и не для представления друг другу, а для переговоров.
— Она не та женщина, для которой главное смазливое личико, Дансер. Она упала в обморок по другой причине.
— Вот как? — с подозрением спросил тот.
— Посмотри сам. — Джаррет приподнял Ренни за подбородок, чтобы Дансер мог сам проинспектировать е лицо. Оно как на заказ было очень бледным.
— А чего с ней не так?
— Я не знаю. Она начала жаловаться прошлой ночью. Я думал, это уловка, но теперь кажется, что я ошибался.
Дансер приподнял одну бровь и снова ткнул ружьем в сторону Джаррета.
— Э, так чего там насчет уловки? Чего ты хочешь сказать? Она чего, бегет от тобе?
Джаррет почувствовал, как Ренни у него на руках зашевелилась. Он не должен был показывать своего облегчения.
— За нее обещано вознаграждение. Три сотни долларов.
— Как так? И чего же она сделала? — Дансер снова закудахтал. — Грабеж или убийство?
— Убийство. Однажды вечером она вышла из себя и зарезала своего мужа.
— Могет быть, он энто заслужил, — сказал Дансер, обдумав информацию. — Я знаю не так уж много мужчин, которые бы энтого не заслужили. И куды ты ее везешь?
— В Денвер. Именно там я должен получить вознаграждение.
Зубы старателя раздвинулись в пародии на задумчивую улыбку.
— А мотет быть, мне лучше тобе убить и взять вознаграждение самому.
Джаррет покачал головой. Он почувствовал, как Ренни напряглась, и, чтобы предупредить ее, сжал ее пальцы. Она молчала, оставаясь в неподвижности.
— Ты этого не сделаешь, Дансер.
— Энто как так? — спросил тот, и все его лицо покраснело, кроме паутины шрамов. — И чего ж мене остановит?
— Ты ведь целитель, — сказал Джаррет, чуть-чуть сдвинув вперед свою лошадь. — Вот почему я привел ее к тебе — потому что ты можешь ей помочь.
— Чтоб ты мог потом забрать ее и отправить болтаться на веревке? Я только потеряю время.
Джаррет молчал, не желая подчеркивать значение сказанного. Пусть Дансер сам все обдумает.
Старатель остановил свой взгляд на Ренни и медленно опустил винчестер.
— Ладно, — неохотно сказал он, — но когда она будет в порядке, вы не останетесь здесь ни минуты.
Джаррет кивнул:
— Договорились. Мы задержимся только до тех пор, пока она не сможет ехать дальше.
Дансер убрал оружие, коротко кивнул Джаррету в знак заключения соглашения и пустил свою лошадь шагом.
Направив ЗНАЛИ вперед, Джаррет вскоре догнал Дансера.
До тех пор пока тропа не стала шире, они ехали друг за другом по коридору из разросшихся сосен.
— Ты видел то крушение у Джампа? — спросил Джаррет.
— Могет быть. — Он искоса взглянул на Джаррета. — Вы пришли оттудова? Так ежели ты в Денвер, то малость сбился с пути.
— Как будто я этого не знаю! — Джаррет приподнял Ренни вверх. Ее голова, как у тряпичной куклы, свесилась вперед. — Она устроила мне веселую охоту.
— Не похоже, что она могет одна долго продержаться в энтих горах.
— Ты сейчас как раз можешь убедиться, насколько это верно. Если бы я ее не настиг, она бы уже умерла от истощения.
Дансер в раздумье поджал губы, и его рот покрылся белыми морщинами. Его ясные, холодные голубые глаза смотрелись бы необычно на любом лице, но на таком бесформенном, как у него, они казались совершенно удивительными. Они жгли Джаррета подобно двум пучкам опаляющего света.
— Ты выбрал очинно ужасный способ зарабатывать на жисть, охотник за преступниками, — выслеживать людей только затем, чтобы они умерли в цивилизованном мире.
Он коротко засмеялся и медленно покачал головой.
— Благодаря Господу я избавлен от цивилизации. На это Джаррету нечего было сказать. Он в молчании ехал дальше рядом с Дансером Таббсом.
Хижина старателя была сложена из бревен, срубленных для того, чтобы расчистить для нее место. Она располагалась на маленьком холме, с трех сторон защищенном возвышающимися соснами и осинами, а с четвертой — широким стремительным потоком. Они пересекли вброд ручей и подъехали к навесу, где Дансер привязал лошадей. Джаррет сделал вид, что поддерживает Ренни, слезая с лошади, а затем помог ей соскользнуть в его объятия.
— Ты иди, — сказал Дансер, — Тащи ее унутрь. Я позабочусь о лошадях и о твоих припасах.
Джаррет поднял Ренни и понес ее к двери. Открыв дверь здоровым плечом, он вошел в дом, и тут же уронил женщину на пол.
— Ну, большое тебе спасибо, — прошептала она, поднимаясь на ноги.
— Твое счастье, что я не уронил тебя прямо в снег, — сказал Джаррет, встряхивая рукой.
— Твоя рука?
— Хмм-мм. — Джаррет работал пальцами, сгибая и разгибая их, и одновременно внимательно рассматривал хижину. Здесь был каменный очаг, который Дансер использовал для отопления и приготовления пищи. Золотоискатель не утруждал себя такими радостями жизни, как плита. Насос также отсутствовал, и его означало, что вода набиралась прямо из ручья.
Мебель, сделанная из сосны, была довольно тщательно обработана. Стол имел ровную, гладкую поверхность и правильные, совершенно прямые углы. Два стула с высокими веревочными спинками были отшлифованы песком так, что на поверхности дерева проступала его структура. На стене около очага висели котелки и чайники, стеганое одеяло из цветных лоскутов лежало на кровати. Глаза Джаррета переместились с кровати в сторону лестницы, ведущей на чердак. Он уже собирался выяснить, как Дансер использует чердак, когда услышал шаги старателя, и подтолкнул Ренни к кровати.
Ренни легла на бок поверх одеяла, слегка подтянув колени к груди и сложив руки на животе. Разочарование и Досада, как живые существа, грызли ее изнутри, и изображать больную ей было не так уж и сложно.
Ренни не сознавала, как сильны были ее ожидания, до тех пор пока она не переступила порог хижины Дансера и не увидела, что здесь нет никаких следов ее отца. Она, правда, говорила Джаррету, что не готова к такому исходу, и так и оказалось. Как ни малореальна была другая перспектива, Ренни всегда видела ее в своем сознании: она падает в объятия своего отца/вознагражденная за упорство и целеустремленность.