Читать интересную книгу Дело одинокой канарейки - Дельвиг Полина Александровна

– Куда это ты ходила? – сразу же спросил эфэсбэшник.

– У меня денег не было на билет...

– А чего зайцем не ездила?

Вместо ответа Даша повесила трубку.

3

Времени оставалось больше, чем достаточно, и она на всякий случай решила позвонить Ане.

На третьем гудке включился автоответчик.

– Анечка, ты еще не пришла? – затараторила Даша. – Я страшно волнуюсь. Послушай меня внимательно: я обнаружила ужасную вещь – твой дорогой Эдик на пару со своим приятелем скорее всего и есть те бандиты, которых мы ищем. Их домашний компьютер свистит, как все гуанчи вместе взятые. Я в течение часа буду стоять возле памятника Мухиной, так что если сможешь, подъезжай туда.

С чувством более или менее выполненного долга она повесила трубку и поплелась к двум могучим, взметнувшимся в темное небо рукам.

4

Время тянулось невероятно долго. Моросил дождь. Даша сначала стояла, потом ходила. Когда ноги начали неметь, принялась прыгать. Каждый прыжок отзывался дикой болью в натруженных ступнях, и она снова прислонилась к памятнику. Плечо немедленно замерзло. Тогда Даша решил согреться сигаретой, но та не прикуривалась, потому что руки были совсем мокрыми. Сгущалась тьма, становилось до отчаяния страшно.

Когда молодая женщина уже потеряла всякую надежду кого-либо дождаться, из-за кустов вынырнул знакомый силуэт. Она поспешила навстречу.

Даже в наступившей темноте Полетаев поражал неизменной элегантностью своих туалетов. Даша, в потрепанных джинсах и свитере, из которых не вылезала последние три дня, изрядно промокшая, выглядела по сравнению с ним словно падчерица. К тому же тушь под дождем расплылась, оставив под глазами темные подтеки. Сходство с Золушкой в предбальный период становилось удручающим.

Полетаев с нежностью посмотрел на ее испачканную щеку.

– У тебя, наверное, даже платка чистого нет... – неосторожно заметил он.

– У меня даже трусов чистых нет! – разозлилась Даша. – Все вещи остались у Аньки, а та пропала. Дверь я захлопнула, но ключей-то она мне не оставила.

Полковник нахмурился:

– Ты это серьезно?

– По поводу трусов?

– Нет, относительно того, что Петрова пропала.

Даша сердито пожала плечами.

– Да черт ее знает! Может, этот тип смекнул, в чем дело, и похитил ее.

– Какой тип?

Даша шлепнула себя по лбу:

– Ты же еще ничего не знаешь! Послушай, Анька запала на одного «голубого». Я, конечно, думаю, что на самом деле он просто придуривается, но не это главное. Главное, что в Москве орудует целая шайка гуанчей. – Она ехидно посмотрела на эфэсбэшника. – Как вы могли это пропустить мимо своих комитетовских ушей – просто не понятно. Чтобы за бедной женщиной следить, так готовы роту выделить, а чтобы за настоящими преступниками гоняться, так черта с два...

– Подожди, подожди, – прервал ее тираду подполковник. – Я не пойму, ты еще где-то слышала этот свист? Где? Когда?

Даша горько рассмеялась:

– Говорю тебе: здесь работает целая мафия. Все началось с той шифровки, что перехватил Кока...

– С какой еще шифровки? – вскинул брови Полетаев.

– Сейчас расскажу все по порядку...

Однако осуществить свое намерение Даше так и не удалось – прямо на своей груди она увидела красную светящуюся точку.

– А... – пискнула она и умолкла.

Реакция Полетаева было мгновенной. Резким толчком он отбросил Дашу в сторону и выхватил оружие. Два выстрела прозвучали почти одновременно. Молодая женщина, взмахнув руками, неловко поскользнулась на опавшей листве, ноги ее взлетели вверх, и холодная грязная земля со всей силы ударила по рыжему затылку.

5

Приходила в себя Даша со странным ощущением того, что одна щека у нее горячая, а вторая холодная. Она медленно провела ладонями по лицу и каким-то потусторонним сознанием поняла, в чем дело. По правой щеке стекала горячая липкая кровь, а на левой застыла холодная осенняя листва. Откуда-то издалека, словно с другого конца света, доносилось ее имя.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Даша, Дашенька, детка, очнись!

Она с трудом разлепила глаза, но светлее не стало. Сквозь мутную пелену ночной мглы еле видно маячило искаженное мужское лицо.

– Дашенька, ты меня слышишь?

– Слышу. – Даша растопырила испачканную пятерню и помахала перед глазами. Увидев лишь смутный контур ладони, она вдруг горько разрыдалась.

– Я ослепла, Палыч, Боже мой, я ослепла! – Видимо от сильного удара, Даша позабыла, что давным-давно наступил вечер.

Полетаев залез в карман и трясущейся рукой вытащил зажигалку. Несколько раз чиркнул ею, пока наконец на осеннем ветру не затрепетал слабый огонек.

– Ты свет видишь? Посмотри внимательно, видишь? – Эфэсбэшник повернул колечко на максимум и поднес зажигалку к самому лицу плачущей женщины.

Пламя взметнулось вверх, резкий порыв ветра подхватил его и облизнул лицо несчастной, начисто спалив при этом ресницы, брови и часть челки на всей левой стороне.

– Дашенька, ты видишь? – сбивая огонь, продолжать вопрошать подполковник.

Дашенька схватилась за глаз и исторгла душераздирающий вопль:

– Что ты наделал, гадина?! Ты же сжег мне глаз!

– А второй? Второй видит?

Даша приподнялась на локте и снова заплакала:

– Уходи ты, Палыч! Христом Богом тебя прошу – уходи. Господи, ну за что мне все это?!

Тревожно завывая, подъехала патрульная машина, а вслед за ней и «скорая помощь».

– Сюда, скорее сюда, – закричал Полетаев. – Здесь раненая!

Со всех сторон бежали люди.

6

Через полчаса Даша мрачно рассматривала свое отражение в крошечном зеркальце. Правую сторону лба и значительную часть выстриженного виска пересекала широкая лента лейкопластыря. Но левая половина лица выглядела еще ужаснее: красный, налитый кровью глаз, прикрывало лишенное ресниц и бровей, воспаленное веко. Так же, как и справа, не хватало части челки. Лишь на самой середине лба уныло торчала пара рыжих локонов, придавая несчастной женщине сходство с израненным ирокезом. Усиливали впечатление многочисленные синяки, ссадины и ожоги, равномерно покрывающие остальную площадь лица.

Полетаев, сидя в углу больничной палаты, плакал от смеха.

– Скотина, какая скотина, – взглянув на него, сквозь зубы процедила Даша. – Чтоб ты сдох! Так меня изуродовать! – И ткнула в зеркальце грязным пальцем, не отмытым после падения. – Ну, допустим, парик ты мне купишь. А с бровью что делать?! Сбрить вторую и повесить надпись – «Мона Лиза»? Чтоб ты сдох! – повторила она с еще большей ненавистью и откинулась на подушку.

Подполковник извлек из кармана тончайший батистовый платок и принялся вытирать слезы.

– Дашенька, красавица моя, тебя ничто не в силах обезобразить...

– Да пошел ты, – мрачно буркнула молодая женщина и осторожно дотронулась до лица. – Я теперь похожа на бультерьера.

– Ну что ты... – Полетаев подавил очередной приступ смеха и подсел ближе. – Ты просто некоторое время на себя не смотри. Смотри, например, на меня. В моих глазах ты увидишь только любовь и обожание. Я тебя буду любить всякую...

– Если я узнаю, что ты меня специально покалечил... – Даша заскрипела зубами.

Эфэсбэшник сразу посерьезнел.

– Вот об этом я и хотел поговорить. Скажи, кто знал, что ты будешь меня ждать у...

Но Даша не дала ему договорить. Брызгая слюной, она принялась кричать на всю палату:

– Ты знал! Ты все и подстроил! Комитетская рожа! Боишься, что я кого-то опознаю! Выбить мне глаза не удалось, так попытался их сжечь!

– Ну что ты несешь? – Подполковник попытался уложить ее обратно на подушки. – Лучше подумай хорошенько. Либо кто-то следил за тобой, либо заранее знал, что мы встречаемся именно там. Скорее всего, знал, иначе не стал бы ждать столько времени. Вспомни, кому ты еще звонила?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Приступ гнева кончился так же внезапно, как и начался. Молодая женщина устало прикрыла глаза и затихла. Прошло несколько минут, Полетаев уже подумал, что она уснула, но Даша приоткрыла правый глаз и невыразительным голосом произнесла: