Торопливо одевшись и заплетя волосы в косу, Троянда выскользнула из комнаты и со всех ног понеслась к кабинету Аретино, надеясь затаиться где-нибудь за пологом.
Ей не повезло: русские уже прибыли, и подходы к кабинету охраняли несколько bravi. Троянда отошла под прикрытие портьер, размышляя, дал ли им Аретино какие-нибудь указания на ее счет. Скорее всего он строго-настрого велел вообще никого не подпускать к кабинету, и ее бесцеремонно отправят восвояси. Конечно, попробовать можно: за спрос, как говорил Прокопий, денег не берут!
Она только-только надела на лицо самую обольстительную из своих улыбок и с беспечным видом приготовилась подойти к bravi, как вдруг из кабинета вышел оживленный Аретино.
– Все тихо? – спросил он, понизив голос.
– Да, синьор, – поклонился начальник охраны.
– Отлично. Последите за русскими, чтобы не сунули нос куда не надо. Я сейчас приведу Барбаруссу! – При последних словах Аретино многозначительно воздел палец – и вдруг двинулся прямо к тому месту, где пряталась Троянда.
Она едва успела отпрянуть, изготовившись шмыгнуть в сторону, но запуталась в портьере и застыла ни жива ни мертва, даже дышать перестала. По счастью, Аретино был слишком возбужден и, пролетев мимо нее, как пушечное ядро, ворвался в комнату, где, по его словам, уже находился Барбарусса. Однако комната выглядела совершенно пустой…
«Что ж, под столом он прячется или в шкафу?» – усмехнулась Троянда – и тут же ей стало не до смеха: Аретино и в самом деле открыл тяжелый поставец с серебряными кубками, стукнул в заднюю стенку и сказал устрашающим шепотом:
– Вылезай, слышишь? Эй!
С того места, где замерла стянутая портьерою Троянда, было прекрасно видно, как задняя стенка вместе с полками бесшумно отъехала в сторону, и в темном проеме появилась какая-то сверкающая фигура. Однако она оказалась слишком громоздкой, и Аретино пришлось буквально вытаскивать человека из поставца. После этой процедуры долгополый кафтан его съехал на одно плечо, да и пышный тюрбан перекосился, однако все равно – облик его производил ошеломляющее впечатление. Сказать, что одет он был роскошно, значило не сказать ничего.
«Сам Соломон во всей славе своей!» – восхищенно подумала Троянда, невольно щурясь от блеска золотой и серебряной парчи, а также многочисленных драгоценностей, которыми был украшен, увешан, увенчан и унизан незнакомец. На нем просто живого места не было, разве что борода – окладистая рыжая, вернее, красная борода, закрывавшая пол-лица, – не увита бриллиантовыми или жемчужными нитями. Это была настоящая восточная, вызывающая, сказочная, баснословная роскошь, и оставалось только бессильно воображать, как же наряжается Барбарусса, когда отправляется, например, к своему султану, если он так одет для деловых переговоров по выкупу одного из многих тысяч своих пленников! Впрочем, кажется, эта встреча немало значила для Барбаруссы, ибо, едва поправив сбившийся тюрбан, он взволнованно спросил:
– Ну что?
Голос его показался Троянде слишком тонким для столь громоздкого человека.
– Все хорошо, – успокаивающе кивнул Аретино. – Их только двое. Младший остался на корабле.
– Ну, я не верил, что его уговорят! – покачал головой, вернее, своим несусветным тюрбаном Барбарусса, и Троянда поразилась тому, как чисто говорит по-итальянски этот турок. Впрочем, он же пират, а ведь всем известно, что каждый пират в совершенстве владеет несколькими языками. Однако еще больше ее заинтересовал предмет их разговора. Значит, на встречу с Барбаруссой пришли только Григорий с Васяткой: «младший», то есть Прокопий, не явился. Почему? Ведь сам Барбарусса некогда послал его за выкупом. Нет, все понятно: Григорий опасается подвоха со стороны Аретино или этого пирата. Своей жизнью он готов рисковать без раздумья, Васятку голыми руками не возьмешь, он не то что трех-четырех – и десяток аретиновских bravi в клочки разорвет! А вот за тщедушного Прокопия они опасались… Правда, непонятно, почему его присутствие или отсутствие так тревожило пирата.
– А если они спросят об отце? – нерешительно спросил Барбарусса.
– Разумеется, спросят! Ты что, забыл, о чем мы договорились? Отец в добром здравии, не спит, не ест, ожидая встречи, – нетерпеливо проговорил Аретино – и вдруг в отчаянии прищелкнул пальцами: – О, дьявол бы побрал этого Барбаруссу! Не мог, что ли, приглядеть за старикашкой? С таких петухов, несущих золотые яйца, надо пылинки сдувать! Нет, позволил ему умереть! А теперь, по его милости, я могу лишиться своего гонорара!
Если бы Троянда могла, она схватилась бы за сердце, но портьера надежно сковывала ее движения. Она только и могла, что глубоко вздохнуть, готовясь закричать во весь голос, так, чтобы ее услышал Григорий: «Уходи! Тебя хотят обмануть! Твой отец умер. Аретино и Барбарусса хотят забрать деньги, ничего не дав взамен!»
Однако ни звука не сорвалось с ее уст, и не потому, что она испугалась. Почему Аретино так разговаривает с Барбаруссой? Ведь перед ним – гроза всех христианских морей, сверкающий своим великолепием, словно Соломон… Соломон… Боже праведный! Что это делает Аретино?!
Не веря своим глазам, она смотрела, как Аретино вдруг схватил грозу морей за бороду и, приблизившись к его лицу, прошипел:
– Ты что-то поглупел, друг мой! Помни – если я предложил тебе сыграть в эту игру, то это еще не значит, что я простил тебя! Если русские хоть что-то заподозрят – можешь отсчитывать минуты своей поганой жизни, и, клянусь, даже такой кретин, как ты, не успеет сбиться со счета! – Он оттолкнул пирата, продолжая при этом тянуть его за бороду, и Троянда мимолетно удивилась, почему рыжебородый не кричит от боли. – И вот еще что, миленький… – почти мурлыкал Аретино, – остерегись, не бросай слишком томных взоров на этого русского красавца, даже если он окажется в твоем вкусе. Ах да, я ведь совсем забыл, что твои вкусы успели измениться!
И еще больше оттянув бороду, так что… так что открылся гладкий бритый подбородок, он вновь отпустил огненно-рыжий пучок.
Всего на миг оставалось неприкрытым искаженное испугом лицо, но Троянде вполне достало этого времени, чтобы угадать капризные, женоподобные черты Луиджи Веньера.
22. Возвращение Лилии
Очнувшись, Троянда увидела, что комната пуста. Она даже не заметила, когда ушли Аретино и этот фальшивый Барбарусса.
Луиджи! Значит, Луиджи вернулся. И хватило же наглости! Впрочем, почему бы и нет? Ведь он бежал с Джильей, которая только и делала, что обкрадывала Аретино и снова возвращалась к нему. Луиджи было у кого поучиться. Конечно, он готов на все, чего бы ни потребовал Аретино, только бы добиться прощения. Подумаешь, изобразить какого-то турка – это ведь просто ничто по сравнению с тем, что выпало на долю бедняги Лазарио! А может быть, на сей раз Луиджи бросил Пьерину, пока его голова еще крепко сидела на плечах?