– Я об этом не жалею! – сказал Марклин. Его начинал раздражать деловой подход Томми, его абсурдный оптимизм.
– Ты опасаешься, что мы не сможем решить эту задачу – так? – спросил Томми. – Ты боишься, что мы расколемся, как Стюарт? Но, Марклин, ты должен понять, что Стюарт провел в Таламаске всю жизнь. А что значит эта Таламаска для тебя или для меня? – Томми сухо рассмеялся. – Старина! С нами они допустили ошибку – ведь я прав, братец?
– Нет, они не ошиблись, – ответил Марклин. – Стюарт знал, что делает, знает, что мы обладаем мужеством для выполнения планов, которые он никогда не мог бы даже осознать. Стюарт не сделал ошибки. Ошибка состояла в том, что кто-то убил Антона Маркуса.
– И у нас не было времени, чтобы выяснить, кто это сделал и почему, каковы были мотивы совершенного им преступления, ставшего для нас счастливым случаем. Ты понимаешь, что это счастливый случай, не так ли?
– Разумеется, понимаю. Мы избавились от Маркуса. Это уж точно. Но что случилось в момент убийства? Элвера разговаривала с убийцей. Убийца говорил что-то об Эроне.
– Не покажется ли тебе, что будет просто великолепно, если этот незваный гость принадлежит к семейству Мэйфейр? А что, если это ведьма высшего ранга? Говорю тебе, я мечтаю прочесть весь файл о мэйфейрских ведьмах, от корки до корки. Хочу знать буквально все об этих людях! Я думал об этом. Должен существовать какой-то способ предъявить права на бумаги Эрона. Ты знаешь Эрона. Он записывал буквально все. Должно быть, после него осталась куча картонных ящиков с бумагами. Они, вероятно, хранятся где-то в Новом Орлеане.
– Ты слишком забегаешь вперед! Томми, Юрий мог побывать там. Стюарт мог не выдержать. Они могут знать обо всем.
– Сомневаюсь, насколько серьезны твои предположения, – сказал Томми с видом человека, которому хотелось бы поразмышлять о чем-то более значительном. – Марклин, поворот!
Марклин чуть не пропустил его, и, едва свернув, они оказались на пути у другой машины. Но та уступила им дорогу, и Марклин устремился вперед. Через несколько секунд они съехали с автострады и начали спускаться вниз по проселочной дороге. Только тогда Марклин расслабился и дал отдых пальцам, намертво вцепившимся в руль во время этого инцидента. У него ныла челюсть – так крепко он сжал зубы.
Томми сердито посмотрел на приятеля.
– Послушай, не дави на меня, – неожиданно произнес Марклин, чувствуя, как жар заливает глаза, что всегда означало приступ откровенной ярости. Он отчетливо сознавал это состояние. – Дело совсем не во мне, Томми, весь вопрос в них! Теперь подадим назад немного. Мы разыграем это вполне естественно. Мы оба знаем, что нам делать.
Томми медленно повернул голову, когда они проезжали сквозь передние ворота, ведущие в парк.
– Должно быть, все члены ордена собрались. Никогда здесь не было подобного скопления машин, – заметил Марклин.
– Считай, что нам повезло, если они не распорядились предоставить наши места глухим и слепым старцам из Рима или Амстердама.
– Надеюсь, так они и сделали. Это была бы великолепная причина отдать все в руки старой гвардии и весьма естественно отсюда выбраться.
Марклин остановил машину в нескольких метрах от служителя гаража, направлявшего автомобиль, стоявший перед ними, на довольно удаленное место парковки по другую сторону живой изгороди.
Он вышел и бросил ключи служителю.
– Запаркуй ее, Гарри, пожалуйста, – попросил он. Вытащил из бумажника несколько фунтовых банкнот – сумму, достаточную для того, чтобы не обращать внимания на все возражения за подобное нарушение порядка, – и устремился к входу в здание.
– Зачем, черт подери, ты сделал это? – спросил Томми, подбегая к нему. – Старайся следовать правилам, понял? Стань невидимым. Не говори ни слова. Не привлекай излишнего внимания, ведь мы договорились.
– Ты сам слишком нервничаешь, – раздраженно отозвался Марклин.
Передние двери стояли нараспашку. Зал был до предела заполнен мужчинами и женщинами, густым облаком дыма от сигар и ревом голосов. Это было похоже на толпу в канун праздника или на антракт в театральном зале.
Марклин остановился. Все его инстинкты приказывали не входить внутрь. А он всю жизнь доверял своим инстинктам, как, разумеется, и своим умственным способностям.
– Ну, пойдем же, друг, – сказал Томми сквозь зубы, понуждая Марклина продвигаться вперед.
– О, приветствую, – сказал господин с загоревшим лицом, обернувшийся, чтобы поздороваться с ними. – А кто вы такие?
– Новички, – ответил Марклин. – Томми Монохан и Марклин Джордж. Новичкам позволяется войти?
– Разумеется, разумеется, – сказал незнакомец, отступая в сторону. Толпа сомкнулась, лица обратились к ним, а затем равнодушно отвернулись. Какая-то женщина что-то шепнула человеку по другую сторону двери и, встретившись глазами с Марклином, тихо вскрикнула от удивления и тревоги.
– Все получается не так, – сказал Марклин сквозь зубы.
– Вы обязательно должны здесь присутствовать, конечно, – говорил жизнерадостный человек, – все молодые люди должны быть здесь. Когда случается нечто подобное, каждый обязан явиться в Обитель.
– В чем дело, хотелось бы знать, – сказал Томми, – ведь Антон никому не нравился.
– Умолкни, – велел Марклин. – Это просто удивительно, не так ли, как люди – ты и я, например, – реагируют на стрессы.
– Нет, к сожалению, в этом нет вообще ничего удивительного.
Они медленно продвигались по краю толпы. Незнакомые лица окружали их со всех сторон. Люди вокруг пили пиво и вино. Они могли слышать французскую и итальянскую речь, а некоторые даже говорили на датском.
В первой из официальных гостиных сидела Джоан Кросс, окруженная неизвестными Марклину лицами. Все они были увлечены серьезными разговорами.
Стюарта нигде не было.
– Видишь? – сказал Томми, шепча ему на ухо. – Они поступают так, как ведут себя обычно после того, как кто-нибудь умирает: собираются вместе, толпятся, разговаривают, словно присутствуют на званом вечере. Значит, и мы должны вести себя точно так же. Это будет выглядеть вполне естественно. Ты понимаешь?
Марклин кивнул, но ему это совсем не нравилось. Он оглянулся вокруг, пытаясь отыскать дверь, но, очевидно, она была заперта, и, кроме того, толпа не давала возможности разглядеть хоть что-нибудь в зале. Он не смог ничего увидеть. Кроме всего, его поразило как некая особенность то обстоятельство, что здесь скопилось так много иностранцев, и ему захотелось поделиться этим своим впечатлением с Томми. Но Томми вблизи не оказалось.
Томми разговаривал с Элверой, кивая ей, в то время как она что-то ему объясняла. Элвера была, как всегда, неряшливо одета: темные седеющие волосы закручены в пучок у основания шеи, очки, лишенные оправы, свисали с носа. Рядом с ней стоял Энцо – этот неприятный итальянец. Куда, черт подери, пропал его близнец?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});