Фавн Сив закивал.
– Если и второй овум будет разрушен, то, что бы ни делали мы, Аквалон уже не сможет подняться, врежется в мертвый мир. Все варварские миры набросятся на нас: Аквалону конец. Уже сейчас он неповоротлив, ведь один овум раздавлен. Не может управлять собой, не может взлететь...
– Так как же помочь? – спросила Арлея.
Фавн Сив подвигал губами, сделал несколько жестов...
– Нет, – сказал Тео. – Непонятно.
Тогда Молчун, спустив к полу тощие ноги, еще раз макнул перо в чернильницу.
– Фер... – прочитал Смолик. – Фер-мент. Фермент. Это еще что такое?
– Надо взять его. Вещество, которое вырабатывает овум. Доставить в Канис Топос под светилом. Там... – Молчун замер. Развел руками, поднял глаза к потолку, размышляя. – Штурвал? Пульт управления? Рубка? Рубка! Там рубка. Доставить туда фермент – это как лечение. Аквалон как лекарь для самого себя. Он сможет излечиться, а после взлететь. Но надо спешить. Варварский мир прилетел не зря. Если джайрини уничтожат второй овум, Аквалону не подняться никогда. Мы...
– Хорошо, а что дальше? – перебил Тео. – Допустим, у нас все вышло: мы отбились от роя, миновали мертвый мир... Аквалон обречен вечно лететь по лесу Каварга? А если он врежется в одно из деревьев? А если варварские миры опять нападут? Есть какая-то цель?
– Вознестись в Мегалон.
– Мегалон? Его упоминало Квази. Что это?
– Ситэки не знают этого. Он еще называется Порт Миров.
Раздались шаги, и все посмотрели на дверь. Появившийся в проеме боцман Арштуг сказал:
– Ракушка приплыла, капитан. На ней мистер Кокачин. Говорит, правитель Чиорана...
– Приглашает нас в гости, – перебил Тео, поднимаясь на ноги. – Ведь ты это хотел сказать, а?
По лицу Арштуга было видно, что он хотел сказать нечто вроде «требует вас к себе», – но боцман лишь кашлянул в ответ.
– Идем, – решил Смолик. – Надо обдумать все это, а то у меня голову распирает, может лопнуть, как... – Он пошевелил пальцами, нахмурился, но впервые в жизни не смог подобрать подходящего сравнения.
Арлея еще не бывала в тхайских ракушках. На доррите имелись две стеклянные палубы: на верхней располагались стрелки, на нижней гребцы. Сквозь одинаковые круглые отверстия в бортах проходили цевья стеклянных весел.
Гостей усадили на сиденье ближе к корме. Внутреннюю полость ракушки озарял переливчатый свет, и девушке вдруг показалось, что она попала на небо, точнее, внутрьнеба – в середину теплой синей субстанции, которая мягким толстым слоем накрывала Аквалон. Вместо потолка была вторая палуба, к ней прижимались подошвы ботинок или босые ступни матросов, чьи силуэты виднелись сквозь стекло. Все звуки сопровождало короткое тихое эхо.
Гребцы, два ряда по семь человек, налегли на весла, и ракушка поплыла. Склонившись к уху хозяйки, Тео Смолик тихо сказал:
– Ты ведь раньше не имела счастья лицезреть его превосходительство? Ну так предупреждаю: ничему не удивляйся. Чиорана с детства более всего прочего интересуется серапионами. Изучал их, пытался использовать в своих войсках и всю жизнь хотел наладить с ними связь. Он почитает их. Ну как туземцы своих островных демонов. Если бы не был правителем, я бы сказал о нем так: свихнулся напрочь. Прекрасный человек, вот только безжалостный сумасбродный псих.
У носа дорриты к отверстию в верхней палубе тянулась отлитая из стекла винтовая лесенка. Вскоре по ней спустился господин Кокачин и подошел к пассажирам.
– Чиорана недоволен, – хмуро сказал он. – Недоволен, что принцесса опять выскользнула из его рук. И жаждет отомстить Маричу Алие, хотя пока не имеет такой возможности.
Арлея слушала вполуха, глядя то по сторонам, то вверх: небо и облака, другие раковины вокруг, эфиропланы, завалы камней, берега... она видела даже «Быстрый», плывущий впереди. Хотя окружающий мир был искажен и словно затянут густым синим туманом.
– Что Чиорана хочет от нас? – спросил Смолик.
– По-моему, он сам не знает. Желает поговорить. Он... Де Смол, а ты когда в последний раз видел правителя?
Услышав эти слова, Арлея оглянулась.
– Ты лично знаком с его превосходительством?
Капитан, скосив на нее глаза, ухмыльнулся.
– Не рассказывал? – спросил Кокачин. – Ха! Ну да, знаком... Хорошо знаком, я бы сказал. Так вот, де Смол, наш правитель изменился. Он... сделал себе операцию. Уже третью. Первую, на гортани, ты, кажется, застал? Ну вот, а недавно врачи, специально приглашенные из Гельштата, за очень большие деньги сделали еще две. Теперь понять его превосходительство иногда бывает трудновато.
– Тео! – сказала Арлея. – Так откуда ты знаком...
– А время он любит проводить по-прежнему в своей облачной спальне? – спросил Смолик.
– Да. Теперь – всёсвое время. И спальня на новой раковине куда больше прежней. Она... она не такая, как раньше. Стены сделаны по гельштатской технологии. Спрессованный пух, из которого выпарили влагу, но добавили кое-что другое. Все это дает такие необычные пространственные эффекты... Ты будешь удивлен.
– Чиорана – тот еще сладострастник, – пояснил Тео, поворачиваясь к Арлее. – Почище Уги-Уги... что, хозяйка? Что так смотришь на меня, прекрасная богиня?
– Откуда ты знаешь правителя Тхая? – спросила она, в упор глядя на него.
Смолик широко улыбнулся и произнес с деланым изумлением:
– Так ведь я был главой пиратской корпорации! Неужели не рассказывал? Я же и создал ее. Несколько раз лично привозил Чиоране дань, четверть, которую мы отдавали...
– Подплываем, – объявил господин Кокачин.
По винтовой лестнице они поднялись на вторую палубу и оказались под низким стеклянным сводом, в котором Кокачин открыл люк.
– Вы, желторожие... ну стекольщики! – восхитился Смолик. – В который раз вижу – не устаю поражаться. Не всякий резчик сможет из дерева сделать то, что вы из своего стекла.
Новый сатенлиг правителя выглядел как прозрачно-голубое яйцо, лежащее в облаках. Когда девушка встала на верхушке дорриты между тхайцем и Смоликом, волосы ее затрепетали в порывах ветра. Облака с тишайшим шелестом плескались о прозрачно-синий борт сатенлига, внутри которого двигались, удлиняясь и съеживаясь, голубые тени, плыли расплывчатые темные силуэты и переползали с места на место световые коконы.
Снизу доносился мерный шум, и Арлея, подавшись вперед, глянула туда. Позади большой раковины сквозь пух то и дело проносилась закругленная тень: возникала где-то сбоку, становясь больше и гуще, наискось поднималась к поверхности, словно выталкивая из эфира поток тяжелого гула, и падала обратно, чтобы через мгновение смениться новой тенью.
– Это винт? – спросила Арлея, и Смолик кивнул.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});