Эта идея зацепила в тебе что-то. И мысль о том, что для начала надо провести конференцию, понравилась… Кто знает, кто знает.
+ + +
Автоинспекторы называют БМВ-трешку «самолет» – за стремительную приемистость и скорость. Я ездила на ней быстро, но плохо. Боялась очень. И от страха гоняла так, что водители мерседесов и ауди уворачивались от меня, вылетая на обочины… Вечно эти бешеные гонки, с зажмуренными от ужаса глазами, продолжаться, конечно, не могли: в конце концов, я влетела-таки на даче, у самых ворот, на бугор. Влетела так, что все четыре колеса долго еще крутились в воздухе… Когда бугор откопали, оказалось, что глушитель – как корова языком…
Глебу очень понравилась наша дача. Он ведь видел ее тогда, когда это был еще лишь заросший мусорным кустарником и лопухом участок, очаровывающий только остатками «барского сада»… Теперь он с удовольствием осмотрел сад и огород, порадовался пруду, восхищался баней. Долго ходил из комнаты в комнату по дому. Потом нарезал целую плетенку шампиньонов под липами и лег спать. Как он не высыпался и уставал, мой бедный трудяга сын! По поводу оторванного глушителя Глеб махнул рукой так, как если бы в машине не хватало только прикуривателя. И он, действительно, сообразил сварить этот дорогущий иномарочный мощный глушак из двух хилых жигулевских!
За то время, пока я рассекала пространство на своем шестицилиндровом космическом корабле без глушителя, население окрестных деревень несколько пообвыкло к грохоту и реву и уже не пряталось по домам, ожидая ядерного взрыва. Батюшка уже не говорил звонарям: «Подожди, а то моя лягушонка в коробчонке скачет, звона не различишь!» Народ открыл рты от изумления, когда я подкатила к храму тихо, как на велосипеде. Батюшка тоже удивился нашему появлению на службе без предваряющего грома артподготовки… Взглянул на Глеба и заулыбался…
Я не знаю, о чем говорил священник с моим сыном… Я только видела, что он обнял его широченные плечи, повел на солею. Глеб приложился к Тихвинской… Когда мы вышли на паперть, Глебочка, мой толковый, разумный и рассудительный Глебочка сказал:
– Это только дураки на собственных ошибках учатся, а умным и чужих хватает. Мы не будем ждать крестов и испытаний… Надо воцерковляться, пожалуй! Что там, говоришь, по постным дням-то нельзя? Дай-ка я запишу лучше, чтобы все точно… И пискнула кнопочка ноутбука.
А когда уже в машине по дороге домой я завела свое обычное нытье на счет некрещеной внучки Верочки, Глеб сказал:
– Ну ладно, мам… Я и сам все понимаю, просто не знаю, как мне к жене подступиться. Но теперь батюшка вот в алтаре помолится… Там ведь все ему открывается?… Вот-вот, батюшка, значит, войдет в свой «интернет» и скажет что и как…
Приближалась юбилейная дата. 4 ноября 1998 года – пятилетие со дня освящения Казанского Собора. Мы понимали, что завершить большой фильм нам никак не успеть. По совету друзей смонтировали маленький ролик – для телепередачи «Русский Дом». Короткий фильм сделать иногда гораздо трудней, чем длинный. Все время, остающееся от работы во ВГИКе, я проводила теперь в электронной монтажной.
Кое-кому из твоих «братьев» я рассказала о том своем страшном сне или видении; о том, что вычитала у Нилуса. Некоторые ужаснулись. И даже покинули ложу. Другие ушли в июне, ушли из-за того, что считали безнравственным твое «многоженство». Кое-кто был возмущен тем, что тебя снова избрали «Великим». Самым поразительным был уход одного из тех, кого ты считал самыми преданными и надежными соратниками. Этот «брат» был неверующим, некрещеным человеком и ушел как-то резко, странно, без объяснения мотивов. Просто взял и ушел!
ВИЗИТ РЫЦАРЯ МЕСТИ
Я вспоминаю свое давнее интервью с Владимиром Ивановичем «каменщиком». Сначала договаривались с Н.Н., но в последний момент он решил «не светиться». Дескать, что скажут зарубежные «братья», там и так хватает недоброжелателей. Но – дал добро на то, чтобы перед видеокамерой «Русского Дома» появился его ближайшие соратник. Тогда в одной из своих публикаций я описывал эту встречу так:
«…Мой гость, неприметный человек невысокого роста, снимает свой плащ. Обычный плащ отечественного производства. Но под ним, на столь же обычном, мышиного цвета пиджаке, через всю грудь проходит широкая лента. Черная, окаймленная белым. Неуверенно оглядываясь, не начиная разговора, мой будущий собеседник, осторожно поправляет ее. В нижней части ленты, у пояса, поблескивает что-то металлическое. Маленький, длиной менее мизинца меч. Странный рудимент, сохранившийся с тех времен, когда мечи имели отнюдь не ритуальное значение.
Мой гость – высокий посвященный российского масонства. Один из тех, кто входит в ложу для тамплиерских степеней, «Ареопаг». Его зовут Владимир Иванович Новиков. Однофамилец знаменитого масона времен Екатерины перехватывает мой взгляд:
– Черно-белая цветовая символика ленты означает противоположность добра и зла. Меч – рыцарский знак борьбы за справедливость. В высших градусах строительный мастерок заменяется на такое оружие…
Французский писатель Андре Мальро предвидел, что XXI век будет религиозным или его не будет вовсе. И вот он уже на пороге. Религиозная эпоха нового средневековья наступила. И что же мы видим? По-прежнему везде льется кровь. Особенно в местах соприкосновений различных религий. У нас на Кавказе или на Балканах… И уже вполне реально опасение: а не сменятся ли идеологические войны XX столетия религиозными войнами XXI-го.
В этой связи роль масонства, стоящего над конфессиональными пристрастиями, возрастает. Это единственная почва, которая может объединить людей.
– В беседе со мной Н.Н. как-то сказал: «В ложе состоят люди верующие. И работа ведется во славу Великого Архитектора Вселенной. На престоле мастера обычно находятся три светоча – циркуль, угольник и книга Священного Закона. В нашем случае – Библия. Если в ложе есть мусульмане – Коран, зороастрийцы – Айвеста»… Но все же: как вы относитесь к Православию?
– Сейчас началась эпоха новых религиозных поисков. Коммунизм в Нашей стране пал и, хотя его принято ругать, я должен сказать, что он не только давал человеку твердую почву, но и приподнимал духовно. Православная церковь вряд ли может удовлетворить современного человека. Она крайне агрессивна. Она рвется, чтобы возвратить себе положение официальной религии.
Потом (мой собеседник фыркает – Ю.В.), если говорить о духовном уровне священников, то он вообще не лезет ни в какие ворота. В то же время, масонство дает очень привлекательную для мыслящего человека идеологию.
Из мемуарной литературы известно, например, что Лев Толстой считал масонство православием в истинном виде. Он, кстати, переписывался с одним из масонов Германии…
Буквы, которые вышиты на моей ленте, означают «святой рыцарь кадош». «Кадош» по-древнееврейски и означает «святой». Вместе с тем тридцатый градус, в который я посвящен, называют «степенью вендетты». Имеется в виду месть за гибель последнего Великого Магистра тамплиеров Жака де Моле. Мы помним слова, произнесенные им в пламени костра: «Некам, Адонаи, некам!» (Отмщение, Господи, отмщение! – даже из жуткого пекла он крикнул по-еврейски. – Ю.В.)
– Известный масон Папюс вообще утверждал, что «Масонство – это большая и непрерывная система мщения…»
Святость и месть… Странное сочетание. Еще более дико то, что «кадош» – ни больше, ни меньше – одно из имен Бога (Пс. 70; Ис. 10, 17; Деян. 3, 14). Однако в талмудической традиции подразумевается другое: святость – это максимальное отделение от не-евреев.
А месть… Это и месть за убитого Хирама. Такова масонская справедливость.
Борьба со «светским или религиозным деспотизмом» – внешнее оформление тридцатого градуса. Внутреннее же его понимание состоит в том, что масон этой степени посвящения – это уже не грубый, а обработанный камень. И он должен занять свое место в стене возводящегося духовного Соломонова храма.