Читать интересную книгу РЕВОЛЮЦИОННЫЙ НЕВРОЗ - Огюстен Кабанес

257

Между самыми известными пуфами царствования Людовика XVI один назывался «пуфом по случаю», так как был изобретен именно по случаю перемены царствования; другой назывался «пуфом оспопрививания». В первом, с левой стороны возвышался кипарис, обрамленный отделкой под названием «черной заботы»; у подножия был уложен креп, складки коего изображали корни; с правой стороны — большой сноп ржи лежал на роге изобилия, из которого сыпались винные ягоды, виноград, дыни и всякие фрукты, искусно сделанные из перьев. Все вместе должно было означать, что, хотя Людовик XV и оплакивался, но от нового царствования ожидается «изобилие плодов земных». Второй пуф был не менее искусен. Он состоял из восходящего солнца и оливкового дерева, отягченного плодами, вокруг которого извивалась змея, поддерживающая булаву, обвитую гирляндами цветов. Змея изображала медицину, палица — искусство, которым она поразила чудовище-оспу; восходящее солнце было эмблемой молодого короля, к которому обращались надежды французов, в оливковом дереве видели символ мира и кротости, овладевших душами народа после успеха этой еще малознакомой операции, которой подверглись король и принцы. (Граф Рейзе, «Modes et usages au temps de Marie-Antoinette», т. I, с. 139). Королева первая надела пуф оспопрививания, и вскоре ей стали подражать все придворные дамы. Такая прическа стоила десять луидоров. Парикмахерша Бертэн не успевала удовлетворять всех заказов.

258

Кишера. «Histoire du Custume en France».

259

Скандальное дело, так называемое «об ожерелье королевы» разыгралось в 1744–1786 гг. Кардинал де Роган, влюбленный в Марию-Антуанетту и добиваясь ее взаимности, сделался жертвой смелого мошенничества со стороны некоей интриганки, графини де Ля Мотт. Последняя уверила его, что королева жаждала приобрести у ювелиров Бёмэра и Бассанжа ожерелье в 1.600.000 ливров, но что король отказал ей в этой сумме. Кардинал купил ожерелье и отдал его де Ля Мотт для передачи королеве. Ожерелье, конечно, исчезло. Между тем Роган не мог выплатить ювелирам в срок долга и дело раскрылось. Заключенный в Бастилию и преданный суду Парламента, де Роган был последним оправдан, но затем был сослан административным порядком из Парижа в глухую провинцию. Графиня де Ля Мотт была приговорена к телесному наказанию с наложением клейм и заключена в тюрьму Сальпетриер. Скандал, однако, отразился на королеве, которая была в этом деле ни при чем, но которую вообще народ не терпел. Пер. пер.

260

После взятия Бастилии, пишет Спир-Блондель (Revue liberale, 1884 г.), мода завладела и этим великим событием, и старинная крепость, проданная на снос «подрядчику разрушения Бастилии» каменщику Палуа, стала изображаться на тарелках, обоях, мебели и т. д. Об этом свидетельствует, например, транспарант, изображавший это событие, о котором упоминают газеты того времени (Le Censeur des Journaux, июнь 1796 г.), и который выставлялся в одном окне на Гревской площади накануне всех уличных беспорядков. Однако, хотя патриотические сюжеты и эмблемы свободы уже начинали заменять игривые и легкомысленные затеи последних лет монархии, но все же общий стиль мебели и ее украшений оставался почти тот же. Резная работа на одном шкафе времен республики, хранящемся в музее Карнавалэ, действительно напоминает сильно время, когда прямые линии были еще в загоне, изящные панно на дверцах шкафа представляют резьбу закругленную и извивающуюся, — в общем, очень изящную. Влияние моды наблюдалось и в керамике. Фаянсовые печи, которые в то время играли немаловажную роль в убранстве комнат, значительно изменились, благодаря некоему Оливье, директору «республиканской гончарной фабрики», который сопровождал свои прейскуранты следующей рекламой: «Величайшее удовлетворение доставляет патриотам печь новейшей формы — в виде Бастилии. Это точное воспроизведение Бастилии с ее восемью башнями, воротами и т. д., окрашенная в натуральный цвет минеральной краской, закрепленной обжигом. Над крепостью возвышается пушка, украшенная у своего основания атрибутами свободы: колпаком, ядрами, цепями, петухами и барельефами; в совершенстве воспроизведены и не меняются от времени цвета чугуна, меди, мрамора и бронзы». Подобная монументальная печь, поднесенная этим печником Национальному конвенту, как сообщает Шамфлери, украшала манеж в то время, когда в нем заседал Конвент.

261

«Декларация прав человека и гражданина». Такое наименование придало Учредительное собрание 1789 года главным положениям, которые были им приняты в качестве необходимых условий нормального гражданского общежития. Они заключали в себе следующие пункты. Политическое и социальное равенство всех граждан; уважение к собственности; верховнодержавие — нации; доступ всех граждан к общественным должностям; обязательное уважение и подчинение закону; свободное выражение народной воли; свобода совести, вероисповеданий и мнений, свобода слова и печати; равномерное распределение налогов, утвержденных народными представителями. Применительно к этим основным положениям, Учредительное собрание в ночь на 4-ое августа определило уничтожение дворянства, титулов, всех остававшихся еще феодальных привилегий и вообще всех установлений, посягающих на всеобщую свободу и равенство. — Прим. пер.

262

«В 1790 г., Брифо, отец будущего академика, появился однажды на маскараде в бывшем якобинском монастыре в Дижоне в костюме „трех сословий“. Он был причесан, как аббат, с завитыми и напудренными буклями, с священнической скуфейкой (calotte) на голове и с брыжами на шее. Это изображало духовенство. Великолепный камзол из голубого бархата, расшитый галунами, жилет и шпага означали дворянство, и, наконец, простые штаны из серой саржи, холщевые онучи и деревянные башмаки представляли третье сословие. Оригинальный костюм имел огромный успех» (Клеман-Жанэн).

263

La Feuille du jour (июнь 1791 г.), сообщение Спир-Блонделя «L'art pendant la Revolution».

264

Город в Рейнских провинциях, где в 1792 году роялисты организовали армию под начальством принца Конде.

265

Сторонники нового режима протестовали по своему. «Журнал Моды и вкуса» (июль 1790 г.) сообщает, что у каждого истинного патриота на камине стояли «гражданские часы» с атрибутами Свободы на мраморных или бронзовых колонках, изображавших федеративный алтарь на Марсовом поле. Судя по тому же сборнику, кровати «революции» были вскоре оставлены и заменены «патриотическими». «Вместо султанов из перьев, колонки стали увенчиваться фригийскими колпаками, надетыми на связки пик, что напоминало триумфальную арку, воздвигнутую на Марсовом поле в день Федерации». Другие патриоты предпочитали кровати «федерации» на четырех колонках, тоже в форме позолоченных связок пик, топоров и железных вил, поддерживавших полог. Что касается обивки комнат, то ее заменили раскрашенными бумажными обоями с эмблемами равенства и свободы, изделия республиканской фабрики Дюгурка, на площади Карусели, в бывшем отеле Лонгвиль.

По словам «Листка объявлений» (Petites Affiches, август 1793 г.), фабрика в улице Сэн-Никэз, на Союзной площади, выпустила в это время в продажу таблицы с разными «гражданскими» надписями: Единство, Нераздельность республики, Свобода, Братство или Смерть. Эти таблицы прибивались над дверями у каждого гражданина. «Автор этих девизов», говорит иронически Болье в своих «Essais historiques», имеет право на сохранение его имени для потомства; это был гражданин Паш, тогдашний мэр Парижа, бывший перед тем министром.

266

«На щегольских жилетах вышивались целые сцены охоты, уборки винограда, пасторали, сюжеты из военной и кавалерийской жизни, разные карикатуры, сцены из драм „Сумасшествие от любви“ или „Ричард–Львиное Сердце“. На пуговицах, которые были по меньшей мере в два дюйма в диаметре, помещались под стеклом миниатюрные портреты 12-ти цезарей в виде античных статуй, сцены из „Метаморфоз“ Овидия, ребусы, вензеля и даже коллекции цветов и насекомых» (Е. де Ля Бедольер, Histoire de la mode en France).

267

Белье тоже следовало моде. Вот описание рубашки, которую носил в 1794 году какой-то высокопоставленный эльзасский чиновник. Она была сшита из крепкого пенькового холста, а жабо и манжеты были кисейные. Обшивки на рукавах украшались прекрасными вышивками, на правом рукаве было изображено: «смерть или свобода»; на левом — «в единении — сила». (Intermediaire, 1886 б. 674 стр.).

Напомним кстати постановление Деба и Сен-Жюста от 5 брюмера II года: «Страсбургские гражданки приглашаются оставить немецкие моды, памятуя что у них французские сердца». В тот же день сотни старинных золотых и серебряных филигранных головных украшений были возложены на «алтарь отечества» и отправлены на Монетный двор. (Рёусс, La justice criminelle et la Police des moeurs а Strasburg, стр. 50).