Фернан, примерившись к мелким, торопливым шажкам Старого Грифа, направился следом за кардиналом в сад.
– Вы любите розы?
– Нет.
– Отчего же? – Водянистые глаза главы таргерской Церкви с интересом воззрились на Фернана.
– У этих цветов шипы.
– Хм… Они как мы, знаете ли. Правда, пахнут, лучше. Хе-хе. У всех людей есть шипы, вы не знали? Просто, в отличие от роз, колючки скрыты от чужаков-до той поры, пока кто-нибудь не схватит. Да покрепче. – Старый Гриф сжал кулачок, как видно представляя, что там находится шея какого-нибудь еретика. – А розы… – Кардинал остановился у клумбы. – Одолжите вашу дагу, сын мой.
Фернан молча достал из-за спинных ножен клинок, краем глаза заметив, как один из клириков Неразлучной четверки дернулся, но, повинуясь едва видимому жесту Его Высокопреосвященства, остался на месте. Кардинал взял дагу и аккуратно, можно сказать нежно, срезал желтый цветок.
– Благодарю. Вот о чем я говорил, посмотрите сюда. Фернан убрал клинок и без всякого интереса изучил розу.
– Видите? Розы гораздо честнее людей. Они сразу показывают шипы и предупреждают о том, что, если их захотят обидеть, они будут кусаться. Хе-хе. С людьми не так. Шипы появляются только тогда, когда они решают атаковать. Я не вижу вашего слуги.
На этот раз резкая смена разговора не застала Фернана врасплох.
– Я не знал, что вы хотели его видеть.
– Но догадывались. И потому не взяли. Хе-хе. Не отрицайте. Не стоит. Я, конечно, старик, но не дурак. Мне было бы очень интересно посмотреть на этого человека. Епископ де Лерро рассказал о нем много чего интересного. Так что нет ничего удивительного, что я заинтересовался. Знаете, почему ваше чудовище все еще на свободе, а не разговаривает с милейшим братом Агирре? Я вас удивлю. Мне нет дела до дураков. А те клирики, что полезли на ведьму из Дождливой Страны, были дураками, и туда им и дорога вместе с епископом Александром, которого Папа с чего-то решил отправить управлять Церковью в Ллоге. Я бы Его Преосвященству не доверил свой ночной горшок, не то что епископский перстень. – Кардинал нахмурился и с минуту молчал. – Да, формально я должен наказать виновного, но признаюсь честно, хоть Орден крови Бриана и играет с огнем… хе-хе. Но не настолько. Мы, знаете ли, не всесильны. Лишь Спаситель велик, а дети его ничтожны и слабы. Так что сейчас я предоставляю вам право забавляться с пламенем, сын мой. Мы будем наблюдать до той поры, пока этот чужак не совершит ошибку и не превратится в пожар. До этого времени можете играть со своей игрушкой, просто помните, что она слишком опасна и, чего уж скрывать, непонятна. Этот человек хоть и язычник, но с Искусителем не имеет ничего общего. Удивлены? Вижу, что удивлены. Понимаю, что разрушаю ваши стереотипы о нас, служителях Спасителя.
Молчите! Молчите, я сказал! Думаете, я не знаю, как вы относитесь к Церкви и как часто бываете на службах?! Лишь в праздники и тогда, когда этого требует этикет. Ни больше ни меньше. Когда вы в последний раз были у своего исповедника, сын мой? Вот-вот. Нет, конечно же вы верный сын Святой матери Церкви, здесь нет никаких сомнений, и Бордовая палата после расследования не нашла в ваших действиях никакого злого умысла. Это скорее… заблуждение. Хе-хе. Опять вы удивлены. Да, мы… смотрим за нашими детьми-прихожанами. Конечно же не за всеми, лишь знатные фамилии достойны внимания. Это наша прямая обязанность – наставить заблудшую овцу на путь истинный, пока не стало слишком поздно. Впрочем, не будем о сеньоре де Суоза. Как я уже говорил, Бордовая палата считает вас лишь заблудшим, но верным сыном Спасителя. Даже Мигель так думает, хотя он вас на дух не переносит. Хе-хе. Так вот… о чем я тут так долго распространяюсь? А! Я рискую разрушить ваши стереотипы, но Орден крови Бриана не так страшен, как о нем говорят. И мы не фанатики. Не «серые». И жестокость наша вынужденная. Мы истово служим Спасителю, служим так, как умеем, выжигаем ересь и спасаем мир от скверны. Я хочу сказать, что ваш человек заинтересовал Орден, и совершенно честно предупреждаю, что отцы-дознаватели не спустят с него глаз. Те знания, которыми он владеет, слишком непонятны и странны для нашего мира, пускай они и малы. Воистину язычники, не имеющие веры, пошли иным путем, и Церковь должна быть готова, если этот путь приведет их в объятия Искусителя. Так что помните – Бордовая палата не дремлет.
– Я запомню это, Ваше Святейшество. Спасибо.
– И не спускайте с него глаз. Любая игрушка может быть опасна. Даже такая послушная, как ваша. Если он нарушит законы мирские и церковные, я перестану закрывать глаза на этого человека. И брат Агирре с удовольствием придет за язычником.
– Я понял.
– Вот и чудесно.
Фернан знал, что кардинал врет. Точнее, несколько… недоговаривает. Была еще одна причина, по которой Его Высокопреосвященство не стремится отдавать приказ об аресте Абоми. И причина эта – епископ Жозе Наярра. Ибо, вне всякого сомнения, чернокожий слуга вначале попадет в подвалы монастыря Благочестия и только потом в руки Ордена крови Бриана. А отдавать такого человека «серому» кардинал не хотел. Неизвестно, что смогут выудить у Абоми «гарпии» и как этим воспользуется Его Святейшество в уже начавшейся борьбе за кардинальский посох. Отдавать подобную карту в руки хитрого епископа Хосе Пабло де Стануззи конечно же не хотел. Впрочем, пойти легким путем и попросту убить чернокожего воина кардинал почему-то тоже не спешил.
Его Высокопреосвященство подошел к лестнице и, подслеповато сощурившись, принялся изучать море. Фернан стоял за спиной кардинала и терпеливо ждал, когда же тот наконец решит заговорить о делах. Вряд ли причиной приглашения в особняк был Абоми.
– Знаете, какая добродетель самая достойная?
– Вера в Спасителя, – не колеблясь ни секунды, ответил Фернан.
Кардинал выглядел разочарованным.
– Вы отлично выучили урок. Только ответ неправильный. Самой достойной добродетелью я склонен считать человеческое упорство и упрямство. Дайте мне руку. Поддержите старика.
Кардинал оперся на руку Фернана и ступил на первую ступеньку. «Василиск» взял свои слова назад. Никто не носил Его Высокопреосвященство на закорках. В свои восемьдесят шесть Старый Гриф преодолевал весь путь от сада до моря самостоятельно. Это было удивительно. И… достойно уважения.
Спускались молча. Кардинал дышал тяжело, с присвистом, но не останавливался, лишь его тонкие пальцы, словно клешни краба, вцепились в руку Фернана. Клирики-телохранители шли ярдах в десяти позади. Про себя сеньор де Суоза считал ступеньки, едва заметно шевеля губами. На сто двадцатой это заметил кардинал и, усмехнувшись, проскрипел:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});