и имеет двоих детей. Возраст Коновалова совпадал с реальным, но он был бездетным и нигде не работал уже восемь лет.
Вилен Корнеев был готов поздравить себя с победой, если бы не одна подробность: Сергей Александрович Коновалов потерял работу и до времени стал пенсионером в связи с болезнью. Все эти восемь лет он регулярно проходил стационарное лечение в психиатрической больнице «Сосновый бор» с диагнозом диссоциативное расстройство идентичности. Так что победа была пирровой.
– Но если нет внятного экспериментального подтверждения, то теория ничего не стоит, – покачал головой Джордж.
– Но дрожжи-то были, – возразил Виктор Дмитриевич. – Институт пропах насквозь.
– Дрожжи – не люди, – философски заметил Джордж.
– Не может быть! – засмеялся Колупаев.
Джордж, не поняв шутки, озадаченно на него посмотрел.
– Виктор, – словно очнувшись, прервал его Джон. – Ты можешь нас свозить к этому своему другу? Как волонтеров.
Колупаев нахмурился.
– У нас что сегодня? Суббота? – Он виновато развел руками. – Очень сожалею, Джон. Сегодня дежурит Саввыч, то есть Владимир Саввович Сухотин, а у нас ним… Не то чтобы вражда, но… Затаил он на нас обиду, в общем. Считает, что его из партии и из университета из-за нас выгнали. И докторскую его завалили.
– Папа, не из-за нас, а из-за меня! – покраснев, возразила Ольга.
– В общем, долго рассказывать, неприятная история, – махнул рукой Виктор Дмитриевич. – Вы уж извините. Хотя… Есть вариант. Я позвоню Вилену, усажу вас в такси, а он встретит вас у входа в институт.
– Atlishna! – блеснул Джон русским словом. – Джордж, ты как?
– А долго ехать? – поинтересовался осторожный Харрисон.
– Если таксист честный попадется, минут пятнадцать.
– А мне все это как-то неинтересно, – улыбнулся Пол своей фирменной улыбкой. – Я бы остался тут, если вы не против, Виктор. Не возражаете, Ольга?
– Пол, я не возражаю, – потупилась она, – ноя как раз собиралась сказать, что иду спать. С вами ужасно интересно, и такое бывает раз в жизни, но мне завтра с утра в университет.
– Зато я с удовольствием посижу с вами еще хоть час, хоть два, – заверил Виктор Дмитриевич. – Да хоть всю ночь. Наливка еще имеется, кроме того, у меня, между прочим, есть мандолина, и если мы сыграем что-нибудь дуэтом, я буду хвастаться этим всю жизнь.
– Папа отлично играет, – заверила Ольга и поднялась. – Спокойной ночи. Я надеюсь, мы еще увидимся.
Она ушла, Пол поскучнел, а Виктор Дмитриевич подошел к телефону.
– Виль, – сказал он, набрав номер. – Привет. Не спишь? Ну, я так и думал. Прости, что поздно. Ты, пожалуйста, не удивляйся и много вопросов не задавай, но сейчас к тебе приедут «битлы» – Джон Леннон и Джордж Харрисон. Хотят в твои зеркала. Да нет, какой розыгрыш! Для розыгрыша глуповато как-то, нет? – Он немножко постоял молча с трубкой у уха, выслушивая собеседника, потом сказал: – Ну, все, встречай у дверей института.
– Did your friend believe you?* – спросил Джон. [* Твой друг поверил тебе? (англ.)]
– He believes in other worlds…** – усмехнулся Джордж. [** Он верит в другие миры… (англ.)]
– Билив… билив… – наморщил лоб Колупаев. – А! – понял он, о чем речь, и, с трудом подбирая английские слова, пояснил. – Yes! He watch TV, and know, that you…*** э-э…1п Tomsk now****. [*** Да! Он смотрит телевидение и знает что вы… (англ.)**** В Томске (англ.).]
Пол сообразил, что ему предстоит куковать тут не только без женского общества, но и без нормального общения и сказал Джону:
– Я все-таки тоже поеду с вами.
– Это правильно, – кивнул Джон. – Мне тогда и Линде в глаза как-то проще смотреть будет.
Пол укоризненно покачал головой, но ничего не ответил. Вместо этого обернулся к хозяину и сказал:
– I'll go with them*. [* Я пойду с ними (англ.).]
При этом он указал на себя, на дверь, на Джона с Джорджем, потом показал сначала три пальца, а потом двумя изобразил бегущего человечка.
– Ну, что ж, – развел руками хозяин. – Жаль, конечно. Стало быть, не получится у меня дуэтом нашим хвастаться…
Вчетвером, точнее, впятером, если считать собаку Нельму, они вышли на улицу Красноармейскую. Гитару Пол не взял – будет повод зайти еще. Колупаев поймал такси, сунул водителю десять рублей и листок с адресом Вилена Корнеева, его и своим телефоном.
– Отвези их в Академгородок к НИИ оптики атмосферы. Знаешь, где он?
– Обижаешь, – скривился таксист.
– Если что, звони сюда, – показал писатель номер на листке. – Или сюда – мне, – показал он другой номер. – Они иностранцы, сами могут не сообразить.
– Добро, командир, – кивнул таксист, и машина рванула с места.
Виктор Дмитриевич постоял еще немного, глядя ей вслед, и двинулся домой, отпустив Нельму с поводка.
Доехали быстро. Остановившись перед зданием института, таксист написал на листочке с адресом число «25» и показал сидящему рядом Джону.
– Наш друг уже заплатил тебе! – возмутился Джон.
– А? Что? Не понимаю! С вас за ночной тариф причитается. Читать умеете? Еще двадцать пять рублей!
– Чего ему надо? – спросил Джордж, который продремал всю дорогу.
– Деньги вымогает, сукин сын. Nyet! – отрезал Джон и стал вылезать из машины.
– Я те покажу «нет», хиппарь недорезанный, ща-ас… – Рукой с наколкой водитель начал нашаривать что-то под сиденьем.
Раздался скрип шагов по снегу. В водительское окно постучала фигура в мохнатой шубе. Постучала стволом берданки.
– Эй, ну-ка открывай.
Водитель ругнулся и приоткрыл дверь.
– И что мы тут делаем, возле режимного объекта за полночь? – грозно поинтересовался сторож в ушанке и в тонких дорогих очках.
– Вот, не хотят платить за проезд, а с них еще четвертной! – пожаловался таксист. – И не понимают по-нашему ни хрена, а мне порожняком из Академа тащиться.
Сторож заглянул на заднее сиденье и присвистнул от удивления, потом перевел взгляд на панель приборов.
– А на счетчике-то восемь рублей или не по глазам? – спросил он водителя с насмешливой угрозой.
– Так это, тариф ночной, двойной!
Пол вынул из кармана пачку денег и сунул водителю под нос купюру с цифрой «десять». Троица выбралась из машины.
– Эх ты, олух необразованный, – сказал сторож таксисту. – Знал бы хоть, кого вез!
– За базаром следи, – запихивая деньги во внутренний карман, отозвался водитель. – Мне кого везти – до лампочки, хоть папу римского.
Он хлопнул дверцей, дал по газам и