Цитаты из газетных материалов этих лет, в которых трудовые подвиги рассматриваются как продолжение славных военных традиций, можно приводить до бесконечности. В передовице «Ленинградской правды» от 27 января 1948 года эта тема по-прежнему остается главной: «Трудящиеся города с гордостью оглядываются на пройденный путь. Вспоминая о пережитом, они отдают дань всенародной любви и уважения участникам исторической битвы. Перелистывая героические страницы священной летописи Великой Отечественной войны, они видят наглядные примеры выдающейся самоотверженности в труде и в бою, умножающие сейчас наши силы в борьбе за расцвет родного города, за послевоенную сталинскую пятилетку» (Ленинградская правда. 1948.27 января).
Каждый год 27 января в Ленинграде, в помещении Театра оперы и балета имени Кирова, проходило торжественное заседание, посвященное дню полного освобождения города от блокады. В собрании принимали участие депутаты Ленинградского городского Совета депутатов трудящихся, представители партийных и общественных организаций города, члены командования Ленинградского военного округа и частей ВМФ, герои обороны Ленинграда. На заседании выступал с докладом представитель руководства городской партийной организации или командного состава Ленинградского военного округа, завершалось собрание большим концертом. Репортаж об этом праздничном мероприятии на следующий день публиковался в ленинградских газетах, часто о торжественном собрании в Театре оперы и балета имени С.М. Кирова кратко рассказывала также и «Правда». В репортажах и в приводившихся в них цитатах из выступлений ленинградского руководства подчеркивалась традиционность обращения в этот день не только к героической военной славе прошлого, но и к послевоенным трудовым подвигам: «Это стало уже традицией: торжественно отмечая ежегодно славную дату, воскрешая в памяти волнующие события тех дней, славя героев, громивших врага, труженики нашего города оглядывают пройденный с тех пор путь, подводят итоги своих созидательных дел, являющихся закономерным продолжением военного подвига» (Пятилетие 1949)-
Огромное число различных по жанру праздничных материалов ленинградских газет 1946–1949 годов объединено одной общей темой – город возрождающийся, «город – трудовой фронт». И здесь настоящее и будущее города и его жителей оказывалось тесно связанным с их героическим прошлым. В статьях, очерках, рассказах, репортажах, заметках, письмах и воспоминаниях подробно описывалось не только материальное воплощение успехов восстановления, но и успешное возвращение вчерашних воинов и тружеников города-фронта блокадных лет к мирной жизни, к мирному труду и учебе. Рассказы о героических подвигах ленинградских комсомольцев в годы войны и блокады на фронте, в отрядах МПВО, в бытовых отрядах, на производстве всегда завершались описанием нынешних стахановских подвигов комсомольцев (см. например: Воронин 1946; Викторов, Филатов 1947; В наступлении 1949 и т. д.). Во всех этих материалах, посвященных успешному переходу от войны к миру, всегда воспроизводилась одна и та же схема состоявшегося возвращения от ратного труда к мирному. Это касалось как отдельных ленинградцев, продолжающих традицию подвига ударной работой на производстве или успехами в учебе (см. например: Головань 1946; Сергей Орлов 1946; Вересов 1946; Старков, Кан 1947; Садовский 1947; Бойцы 1949 и др.), так и трудовых коллективов заводов или фабрик (На орденоносном заводе 1946; Шагинян 1947; Торжествующая жизнь 1948 и т. д.), колхозов и совхозов области (Жестов 1946; Ингинен 1947; На Дороге Жизни 1949) или даже целых городских и пригородных районов (Там, где шли бои 1946; По местам боев 1947; На возрожденной земле 1949).
Поскольку воспоминания о блокаде использовались для того, чтобы напомнить о необходимости продолжать героические военные традиции, кажется вполне закономерным то, что блокада представлена в официальном дискурсе этих лет исключительно как героическая эпопея. При этом героика фронтовая в газетных публикациях, безусловно, преобладает.
Статья ленинградской писательницы Веры Кетлинской «Мост в будущее» (Кетлинская 1946) – практически единственная публикация ленинградских газет послевоенного пятилетия, в которой присутствуют воспоминания о тяжести блокадной жизни1. Хотя здесь и говорится о высоком моральном духе и стойкости ленинградцев, все же в статье есть строки о голоде и холоде ленинградской блокадной зимы. Основная тема статьи – воспоминания о том, как запомнилось ленинградцам начало победного наступления 1944 года. Статья Ильи Эренбурга «Наша гордость» – один из редких материалов, посвященных героизму простых жителей города в годы блокады: «Каждый ленинградец, переживший годы блокады, это воин, ветеран обороны, подлинный герой» (Эренбург 1949)– «Встречая в толпе незнакомого, – пишет автор, – я порой думаю: этот перенес блокаду… Таких узнаешь по глазам: в них не только память о горе, в них закал большой воли. Ленинград велик не только тем, что вынес, он велик и тем, как он вынес то, чего другие не вынесли бы» (Там же). Центральное место в статье занимает рассказ о попавшем в руки автора блокадном дневнике ленинградской девочки, в котором записаны названия книг, которые она читала блокадными ночами («Анна Каренина», «Овод» и другие). Уже после войны автор выяснил, что в дневнике записаны названия книг, не которые девочка читала (из-за темноты), а которые вспоминала, и это помогало ей выжить. Окончание статьи снова направлено в будущее: «И павшие за Ленинград могут требовать от живых высоких чувств и высоких дел. У нас есть идеал, достойный подражания – жить так благородно, как жили герои Ленинграда, работать так самоотверженно, как они сражались» (Там же). И это практически все, что можно было прочитать в газетах послевоенных лет о том, что пришлось пережить ленинградцам в годы блокады.
«Визуальный ряд» газетных выпусков этих лет ограничивался фотографиями праздничного салюта 1944 года, снимками разрушенных в блокаду и восстановленных впоследствии зданий (обычно они помещались рядом), и фотографиями, сделанными на Ленинградском фронте.
На героическом аспекте жизни блокированного города делался акцент и документальных фильмах о Ленинграде военных лет, снимавшихся в эти годы. Характерный пример представляет собой фильм «Великая победа под Ленинградом» (1947, Центральная студия документальных фильмов, режиссер Н. Комаревцев). Фильм начинается с показа картин мирной жизни довоенного города, прерванной нападением фашистов, затем рассказывается о превращении Ленинграда в город-фронт, о продолжающейся в блокадное время работе в цехах ленинградских заводов. Некоторые кадры, по которым можно составить представление о том, какой была жизнь блокированного города, в фильм все-таки попали: показаны вставшие, занесенные снегом троллейбусы; жители, берущие воду из ручья на улице. Но главной неизменно остается тема героизма ленинградцев и завершающий призыв к трудовым победам в мирное время. Титры в финале фильма призывают: «С именем Сталина мы победили в войне, с именем Сталина мы добьемся новых успехов, вперед, ленинградцы, за Родину нашу, за счастье советских людей!»
Таким образом, общий пафос официального дискурса этого времени заключался в провозглашении послевоенного города «трудовым фронтом». В этой связи понятны многочисленные упреки, выражаемые исследователями ленинградскому, да и центральному послевоенному руководству, заключающиеся в том, что «за кадром» всегда оставались человеческие потери, понесенные городом, да и вся трагическая сторона блокадной эпопеи, ставшей на страницах газет и книг, на экранах кинотеатров, неотделимой от эпитета «героическая». По мнению В.И. Демидова и В.А. Кутузова, основная причина «табу» на упоминания о жертвах и потерях, о трагической стороне военных событий заключается в «жесткой установке показывать людям только светлые стороны бытия» (Ленинградское дело 1990: 38). По их мнению, эту установку можно считать оправданной во время войны, но не в послевоенный период. Нужно, однако, учитывать, что память о блокаде, которую пытались формировать партийные идеологи и руководители, была связана не только с военным прошлым, но и с задачами текущего момента – нужно было создать ленинградцам моральную опору для предстоящего им тяжелого труда по восстановлению города. Жители Ленинграда должны были работать в очень жестком режиме, в суровых послевоенных материальных условиях – с тем же упорством, с которым они трудились для фронта в годы войны (не зря появляется метафора «город – трудовой фронт»). Поэтому прежняя установка сохраняла в глазах власти свою актуальность.
Безусловно, мы вправе и поставить вопрос об отклике населения города на эту установку. Может быть, сразу после войны, когда время еще не залечило раны, большинство ленинградцев и не было внутренне готово вспоминать о жертвах и потерях? Или, напротив, большое количество свидетелей блокады оказалось в состоянии тяжелого внутреннего дискомфорта в связи с невозможностью соотнести собственные трагические воспоминания с героическим пафосом официального дискурса? В настоящее время, читая эти многочисленные публикации, рапортующие о беспроблемной адаптации к мирной жизни вчерашних фронтовиков и блокадников, нам очень трудно найти ответы на эти вопросы. Лишь с помощью глубоких интервью со свидетелями блокады, возможно, еще есть шанс приблизиться к пониманию внутренних переживаний ленинградцев второй половины 1940-х годов. Но, к сожалению, сейчас мы уже не можем услышать голоса большинства тех, кто мог бы ответить нам на эти вопросы.