Читать интересную книгу Куда ж нам плыть? Россия после Петра Великого - Евгений Анисимов

С Варлаамом у Анны были давние отношения. Он, в миру Василий Антипеев, был с 1692 или 1693 года священником церкви Рождества Богородицы в Кремле. Это была традиционно придворная, «женская» церковь. Ее особенно часто посещали царицы и царевны. Вполне возможно, что именно отец Василий крестил царевну Анну, и уже точно известно, что он долгие годы был ее духовным отцом. В 1700 году отец Василий постригся в монахи Борисоглебского монастыря под Переславлем-Залес-ким под именем Варлаама и стал его настоятелем. Тут с ним произошла довольно неприятная история. При строительстве церкви были выкопаны мощи настоятеля этого монастыря в древности Корнилия. В дело вмешалась сестра Петра I царевна Наталия Алексеевна. Она добилась перенесения мощей Корнилия в церковь. В итоге Корнилий был объявлен святым без канонизации Синодом, что вызвало резкую реакцию церковной конторы. Под удар попал именно Варлаам, который сообщил царевне, что именно он собрал с груди нетленного тела «мокроту… и положил в пузырек стеклянный и тою мокротою помазал слепой девке глаза и оттого стала видеть». Формально, по канонам церкви это было чудо, позволяющее канонизировать Корнилия. Однако на дворе стояли петровские времена «борьбы с суеверием и ханжеством», и Варлааму с трудом удалось избежать серьезного наказания и то, наверное, только благодаря своим старым знакомствам с царственными женщинами династии, духовником которых он был с самого начала своего служения в Кремле. Это приносило «батюшке» (так и называли его духовные дочери, в том числе и Анна) немало трудностей. Он даже проходил по делу царевича Алексея, который на допросе сказал, что исповедовался у Варлаама и в исповеди признался в утайке от Петра, что «желает он своему отцу смерти». Варлаам грехи Алексею отпустил, но по начальству о содержании исповеди, как положено, не сообщил. Однако причастность к делу несчастного царевича обошлась для Варлаама без последствий, и в 1726 году Екатерина I переводит Варлаама архимандритом Троице-Сергиева монастыря. С восшествием на престол Анны Варлаам вновь стал ее духовником, присутствовал при ее коронации в Кремле. Потом Анна вызвала Варлаама в Петербург, он был при дворе, объявлял ее волю членам Синода, что особенно не нравилось Феофану. Считается, что святители были в неприязненных отношениях, что и понятно: эти люди были из разных миров духовенства.

Феофан в целом ориентировался на протестантский тип отношения государства и церкви, вел именно по этому пути церковь, а Варлаам же считался сторонником старомосковского благочестия, был даже кандидатом в патриархи (по крайней мере, об этом шли разговоры в церковной среде), хотя при этом как защитник этого благочестия в пору продолжения гонений на церковь даже при благоволившей ему императрице Анне Иоанновне замечен не был. Антиох Кантемир, близкий к Феофану человек, написал сатиру на Варлаама, рисуя его лицемерным пастырем, который публично отказывается от вина, а сам дома съедает каплуна и запивает его бутылкой венгерского. Безусловного доверия сатира, сочиненная с явного одобрения Феофана, в которой Варлаам предстает у Кантемира как образец духовного пастыря, не вызывает, но все-таки в ней видна манера подчеркнутого благочестивого поведения Варлаама, которая, несомненно, нравилась императрице:

Варлаам смирен, молчалив, как в палату войдет —Всем низко поклонится, ко всякому подойдет,В угол свернувшись потом, глаза в землю вступит;Чуть слыхать что говорит, чуть как ходит, ступит.Бесперечь четки в руках, на всяко словоСтрашное имя Христа в устах тех готово.Молебны петь и свечи класть склонен без меру.

Здесь видно почти не скрываемое раздражение покровителя Кантемира Феофана, который по своему темпераменту, образу мысли и почти светской жизни не мог соблюсти даже показного благочестия и поэтому не видел подлинного и у других. По некоторым данным видно, что пребывание при дворе Варлааму было тягостно, и в конце концов он отпросился из Петербурга в Троице-Сергиев монастырь. В годы, проведенные при дворе, летом он жил на приморской даче, построенной недалеко от Стрельны еще для сестры Анны Иоанновны Екатерины, умершей в 1733 году. В следующем, 1734 году императрица разрешила разобрать и перевезти к даче деревянную Успенскую церковь с загородного дома своей покойной матери, царицы Прасковьи Федоровны. В 1735 году Анна приезжает к Варлааму в день праздника Сергия Радонежского и обедает у «батюшки». Постепенно резиденция императорского духовника превратилась в монастырь, формально являвшийся подворьем Троице-Сергиева монастыря. Там были выстроены кельи, каменный дом для настоятеля, сюда переселяют из других мест монастырских крестьян. С этого времени и начала существование Троице-Сергиева пустынь, ставшая усыпальницей многих знатных семейств. Здесь похоронены и последний фаворит Екатерины II Платон Зубов, и десятки очень известных людей Российской империи…

До самого конца Варлаама, умершего в 1737 году, Анна писала ему кроткие письма, трогательно заботилась о «батюшке», предупреждала главнокомандующего Москвы Салтыкова, что Варлаам поехал из Петербурга в Москву: «Не оставьте ево и в чем ему нужда будет вспоможение чинить». Когда же Варлаам умер, другого духовного отца, к которому бы императрица проявляла такое расположение, уже не нашлось.

Начальник тайной канцелярии, или Сообщник

Наконец, обратимся к последнему персонажу нашего группового портрета. Его мы почти не видим на картине – такая у него профессия. Он стоит за спинкой трона императрицы Анны, и кажется, что они о чем-то только что быстро переговорили, но тотчас замолчали, как только приглашенные вельможи заняли свои места вокруг трона и стали нам позировать. Да, у них было много общего, у них была общая тайна: генерал, который при появлении Миниха, Остермана тотчас отступил в тень, был нужен Анне не меньше, чем перечисленные сановники. Этого человека звали Андрей Иванович Ушаков. Без преувеличения можно сказать, что начальник Тайной канцелярии генерал-аншеф и граф держал руку на пульсе страны, был самым информированным человеком в империи. Он был постоянным докладчиком у государыни. Пожалуй, не было в Тайной канцелярии ни одного сколько-нибудь заметного дела, с которым бы, благодаря Ушакову, не знакомилась императрица. Конечно, она не читала многотомные тетради допросов и записи речей на пытке. Для нее готовили краткие экстракты, Андрей Иванович приносил их императрице и, делая по ним обстоятельные доклады, покорно ожидал резолюции – приговора.

Карьера Ушакова на ниве тайного сыска началась еще в петровское время. К анненскому времени он многое повидал и испытал. К 1731 году, когда его назначили начальником возрожденной Тайной канцелярии (петровская Тайная канцелярия под руководством П.А.Толстого при Петре II была ликвидирована), он сумел преодолеть обидный провал в своей карьере, который произошел с ним в мае 1727 года. Тогда его попутал бес – он был втянут в дело его начальника по Тайной канцелярии П.А.Толстого, да еще обвинили в недонесении, то есть по статье, за которую Ушаков за свою жизнь в сыске замучил множество людей. До этой неудачи карьера Ушакова шла вполне успешно.

Андрей Ушаков родился в 1670 году в бедной, незнатной дворянской семье. Согласно легенде, до тридцати лет жил в деревне с тремя своими братьями, деля доходы с единственного крестьянского двора, которым они сообща владели. Ушаков ходил в лаптях с девками по грибы и, «отличаясь большою телесною силою, перенашивал деревенских красавиц через грязь и лужи, за что и слыл детиною». В 1700 году он оказался в Новгороде на смотру недорослей и был записан в преображенцы. По другим данным, это явление Ильи Муромца политического сыска произошло в 1704 году, когда ему было уже 34 года.

Как бы то ни было, Ушаков довольно быстро сумел выслужиться. Поворотным моментом в его карьере стало расследование дел участников восстания Булавина в 1707–1708 годах. С тех пор Петр I начал заметно выделять среди прочих скромного и немолодого офицера. К середине 1710-х годов Ушаков уже входил в элиту гвардии, в своеобразную «гвардию гвардии». Он стал одним из десятка тех гвардейских майоров, особо надежных и многократно проверенных на разных «скользких» делах порученцев, которым царь часто давал самые ответственные задания, в том числе и по сыскным делам. Среди этих гвардейских майоров, людей честных, инициативных, бесконечно преданных своему Полковнику, Ушаков выделялся тем, что любил и умел вести сыскные дела. Он отличился в бестрепетном расследовании служебных злоупотреблений крупных чиновников, а в 1714 году Петр поручает Ушакову «проведать тайно» о кражах в подрядах, о воровстве в Военной канцелярии и в Ратуше, а также об утайке дворов от переписи. Для такого дела недостаточно рвения и честности, нужны были какие-то особые способности в сыскном деле. Ими, вероятно, Ушаков и обладал. По-видимому, по этой причине именно Ушакова царь поставил первым заместителем к П.А.Толстому в образованную в марте 1718 года Тайную канцелярию. По одной из версий, Ушаков был одним из убийц царевича Алексея в Трубецком бастионе Петропавловской крепости ночью 26 июня 1718 года. В отличие от других асессоров Тайной канцелярии, Г.Г.Скорнякова-Писарева и И.И.Бутурлина, Ушаков показал себя настоящим профессионалом сыска. Он много и с усердием работал в застенке. Интересная черточка характера Ушакова видна из дела баронессы Степаниды Соловьевой, которая в июне 1735 года была в гостях у Ушакова и за обедом жаловалась на своего зятя Василия Степанова. Она сказала, что зять «ее разорил и ограбил и при том объявила словесно, что в доме того зятя ее имеетца важное письмо». Хозяин сразу насторожился и спросил: «По двум ли первым пунктам?», то есть по наиболее серьезным политическим преступлениям. И хотя Соловьева уклонилась от ответа, в Тайной канцелярии вскоре завели на Соловьеву и ее зятя дело, а потом баронесса оказалась за решеткой и просидела в Тайной канцелярии несколько лет. Как видим, начальник Тайной канцелярии и за обеденным столом оставался шефом политического сыска. В награду за расследование дела царевича Алексея Ушаков в 1719 году получил чин бригадира и 200 дворов. С успехом он заменял и самого Толстого, который, завершив дело царевича, тяготился обязанностями начальника Тайной канцелярии. Многие сыскные дела он перепоручал Ушакову, который делал все тщательно и толково. К середине 1720-х годов Ушаков сумел укрепить свои служебные позиции и даже стал докладчиком у Екатерины I по делам сыска. Гроза, которая в начале мая 1727 года разразилась над головой Толстого, А.М.Девьера и других, лишь отчасти затронула Ушакова – он не угодил на Соловки или в Сибирь. Его лишь, как армейского генерал-лейтенанта, послали в Ревель. Во время бурных событий начала 1730 года, когда дворянство сочиняло проекты об ограничении монархии, Ушаков был в тени, но при этом он подписывал только те проекты переустройства, которые клонились к восстановлению самодержавия в прежнем виде. Позже, когда Анне Ивановне удалось восстановить самодержавную власть, лояльность Ушакова отметили – в 1731 году императрица поручила ему ведать политическим сыском.