Завершив эту монографию, я возобновил работу над четвертым томом "Динамики". В 1940 году он был закончен и в следующем издан. Таким образом, большой исследовательский проект, задуманный вчерне еще в 1931 году в Миннесоте, оказался выполненным. Сбросив с себя ярмо, я снова мог бездельничать в свое удовольствие и свободно строить новые прожекты.
С момента опубликования "Динамики" прошло около четверти века. В нашей вечно спешащей цивилизации немногие научные труды живут так долго. Большинство из написанного в социальных науках забывается в течение нескольких месяцев, в крайнем случае - лет. Даже бестселлеры в большинстве своем тонут в забвении за полгода-год, от силы два. К моему большому удовлетворению, "Динамика", в разных изданиях и переводах, все еще живет и здравствует и, может быть, даже более "жива", чем в начале своего существования.
Будучи приглашен в 1941 году прочитать Лоуэлловские лекции в одноименном институте на тему "Сумерки бездуховной культуры" (*10), я должен был подготовить их в виде сжатой и упрощенной версии основных теорий, содержащихся в "Динамике". В том же году текст лекций, собравших, по свидетельству А. Лоуренса Лоуэлла и У. X. Лоуренса (соответственно, попечитель и куратор Института Лоуэлла), небывалую аудиторию, был опубликован отдельным изданием под заглавием "Кризис нашего века". С момента первой публикации книгу много раз переиздавали в Америке, Англии, Новой Зеландии, перевели на португальский, немецкий, голландский, чешский, норвежский, финский, испанский и японский языки, продолжают готовить новые переводы и сейчас. Основные положения "Динамики" благодаря этим лекциям широко разошлись и стали известны во всем мире. Ученые в Америке и за рубежом до сих пор читают, цитируют и обсуждают "Кризис нашего века".
В 1956 году, когда четырехтомное издание "Динамики" было распродано, меня попросили подготовить ее сокращенный вариант, что я и сделал. В 1957-м американское издание этой однотомной версии увидело свет. В 1962-м вышел сокращенный вариант в двух томах на испанском языке. В том же году все четыре тома были красиво переизданы в Соединенных Штатах. На испанском и итальянском языках они должны полностью выйти в 1963-1964 годах.
С первой публикации и до настоящего времени "Динамике" посвящается обширная литература как научного, так и научно-популярного содержания, включая сотни солидных статей, тысячи популяризаторских заметок, десятки докторских диссертаций и даже восемь основательных монографий, написанных учеными Соединенных Штатов, Англии, Бельгии, Норвегии и Китая. Более того, почти все последние сколь-нибудь полные учебники по истории социальных учений, теории культуры, философии истории и социальной философии, общей социологии, а также учебники и трактаты по искусствоведению, психологии, политическим наукам и философии (по крайней мере, некоторые из них) посвящают специальную главу теориям, содержащимся в моей "Динамике". Во многих странах она входит в программы обучения студентов.
Короче говоря, мой труд пустил глубокие корни в области психосоциальных наук, в современной культуре и современном мышлении. И что, возможно, еще более важно - его значение не уменьшается с течением времени, а, наоборот, растет. Среди прочих "дивидендов" он принес мне несколько почетных наград, например: членство в Бельгийской и Румынской королевских академиях наук и искусств, посты президента Международного института социологии и Международного конгресса по социологии, Международного общества и соответствующего конгресса сравнительных исследований цивилизаций, Американской социологической ассоциации, почетное членство в нескольких американских и зарубежных научных обществах, почетную докторскую степень в Мексиканском национальном университете и прочее. Во всяком случае, у меня нет никаких оснований сетовать на то, что мир не оценил мой труд, наоборот, ему уделено больше внимания, чем я рассчитывал.
ДАЛЬНЕЙШАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ И ПУБЛИКАЦИИ
Поскольку, по моему же шуточному определению, профессор - "это механизм, испускающий звуковые волны и статьи", я продолжал добросовестно выполнять эти профессиональные обязанности и после публикации "Динамики". Темы моих следующих книг частью были связаны с катастрофой мировой войны и прочими бедствиями, свалившимися на человечество в 1940-е годы, а частью - с намерением завершить шлифовку интегральной системы философии, социологии и психологии, т. е. собственного интегрального мировоззрения и системы ценностей. Движимый этими интересами, я подготовил и опубликовал за десять лет, не говоря о многочисленных статьях, следующие книги: "Человек и общество в эпоху бедствий" (1942); "Социокультурная причинность, пространство, время" (1943); "Россия и Соединенные Штаты" (1944); "Общество, культура и личность. Их структура и динамика: система общей социологии" (1947); "S.O.S. Смысл нашего кризиса" (1951).
Пожар второй мировой войны и другие катастрофические события не удивили меня. С конца 1920-х годов в своих лекциях в "Социологии революции", "Социальной мобильности" и особенно в "Динамике" я предсказывал их в общих чертах и неоднократно предостерегал беспечно веселящееся, оптимистичное и декадентствующее бездуховное общество Запада о неминуемых войнах, кровавых революциях, разрушениях, обнищании и пробуждении в человеке зверя. Мой диагноз и предупреждения были в то время "гласом вопиющего в пустыне". Многие коллеги, студенты и критики называли эти предсказания "бредом сумасшедшего" и "полной чушью". Когда разразилась вторая мировая война, кое-кто из них говорил мне: "Черт возьми! Вы оказались правы!"
Точность предсказаний не обрадовала меня, наоборот, эти катастрофы повергли меня в уныние и заставили острее ощутить трагичность человеческой жизни, в чем я уже имел возможность убедиться ранее на собственном опыте. Понимая, что потребуется определенное время и известные усилия для облегчения страданий и преодоления "мерзости запустения", вызванного войной, я сознательно продолжал свои исследования и писал научные работы, полагая это лучшим противоядием от моего депрессивного состояния. Война и другие катастрофические события подвигли меня на изучение схожего влияния голода, эпидемий, кровавых революций и войн на ментальность и поведение людей, охваченных этими бедствиями, на экономику, политику и институт семьи, на социальную мобильность людей, их нравственность, веру, эстетические интересы и творческие способности. Результаты исследования были опубликованы в книге "Человек и общество в эпоху бедствий". Сформулировав общие закономерности во всех исследованных областях общественной жизни, в том числе "закон религиозной и нравственной поляризации" и "общее правило усиления военизации социальной жизни правительством при возникновении катастрофических ситуаций", я хотел показать, какие изменения ждут нас впереди.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});