Читать интересную книгу Дата Туташхиа - Чабуа Амирэджиби

– Все это ложь, – сказал Туташхиа, – я знаю сам, что говорят. Но ничего похожего на правду тут нет.

Сахнов встретил хохотом эти слова:

– Бедненький! Как, оказывается, тебя оклеветали!

Что там говорить, до трех часов ночи тянулась эта канитель. Дата Туташхиа, приметил я, начал как будто поддаваться уговорам, делался более сговорчивым и мягким. Но я-то видел, хитрил, сукин сын, ох хитрил!

Сахнов продолжал твердить одно и то же.

– В тяжелое положение вы попали, очень тяжелое, – говорил он. – Ведь самые преданные друзья отвернулись от нас, не так ли? Они отказались помочь и приютить вас. Я знаю об этом прекрасно. Теперь вы один, и вам негде приклонить голову. Вы обречены, можете мне поверить. Если вы останетесь на свободе, вас все равно убьют ваши враги из мести. А мы не имеем права потворствовать убийству и преступлению, к которым привело бы ваше освобождение. Следовательно, мы не имеем права вас освободить. А если мы не имеем права вас освободить, значит, мы должны судить вас за преступления. И результат один —виселица. Вы должны понять, что у вас есть один только выход – поступить на службу к нам. Эта служба принесет вам неприкосновенность, и враги ваши не осмелятся даже дотронуться до вас. Они хорошо знают, что ждет их за убийство нашего человека. Подумайте, какая перспектива откроется перед вами: жалованье, благополучие, награды и продвижение по службе. Вы должны решить сами – или тюрьма и виселица, или свобода и процветание. Для разумного человека не может быть сомнений, но не только логика, а и то, что важнее всякой логики, – на моей стороне сила. Сила могущественной, самой великой на земном шаре Российской империи… Вы либо подчинитесь этой силе, либо погибнете… Поймите, мы требуем от вас на этот раз совсем немного. Доставьте нам братьев Чантуриа – живых или мертвых. Вот и все. А за это кроме благодарности вы получите вознаграждение в размере трех тысяч рублей золотом.

Воцарилась тишина. Так складно говорил полковник, что я разозлился даже, что этот мерзавец так долго ломается, не понимает своей же выгоды.

– Не спешите же так, – сказал Туташхиа. – Идти на такое дело, не подумав, ведь тоже нельзя.

Полковник еле сдержался, чтоб не крикнуть от радости, и решил, видимо, что надо жать на все педали, не давая передышки.

– Раздумывать тут нечего, – сказал он решительно. – Все, о чем я вам сказал, уже было и взвешено, и обдумано до нашей встречи. Я же больше не имею возможности ждать, в Петербурге у меня неотложные дела. Поэтому решать все надо сегодня, чтобы я успел распорядиться, а утром отсюда уехать. – Полковник достал из кармана часы и хлопнул крышкой. – Я жду ровно две минуты.

А когда две минуты прошли, Сахнов спрятал часы и сделал вид, что собирает бумаги со стола, чтобы уходить.

– А сколько времени вы на это даете? – чуть слышно спросил Туташхиа.

– Десять дней… Самое большее – две недели.

– А если не получится?

– Получится, получится, – опять стал повторять Сахнов, и я подумал было, что мне опять придется вызывать полицейских с розгами.

– Ну что ж, согласен, коли так! – выдавил из себя Туташхиа.

– Тогда оформим все, как положено, – заторопился Сахнов.

Он начал писать на отдельном листе, перечисляя все, что должен выполнить Туташхиа и в какой срок, указывая при этом, по какой статье и какому параграфу он будет отдан под суд в случае, если не выполнит того, что на него возложено. Это была обычная форма расписки, под которой должна была стоять подпись Туташхиа. Кончив, Сахнов спросил Туташхиа:

– Сумеете ли вы прочитать?

– Сумею, – ответил тот.

Туташхиа подвинул к себе листок бумаги, исписанный полковником Сахновым, и начал не торопясь читать. Держал он его перед собой, наверно, с полчаса, не меньше. Потом сказал:

– Я все обдумал. Двух недель мне не хватит. Как хотите. Полтора месяца – самый короткий срок… Давайте перепишем.

Это же надо, что придумал, прохвост! Я сразу понял, к чему он это тянет. Чтобы Сахнов не сомневался ни в чем, чтобы считал, что дело сделано, переманили мы к себе Туташхиа – и все. Хотел, чтобы согласие его на правду похоже было.

Видел я, хитрит абраг, за нос нас провести хочет, но Сахнову только одно нужно – бумагу эту подписать. Как примется он убеждать – две недели, куда, мол, больше, Туташхиа свое повторяет – полтора месяца, и ни днем меньше. Чуть не сцепились из-за этого. Но тут Сахнов на уступки пошел, предложил в конце листа примечание сделать, что срок исполнения продлен, – и расписаться там им обоим. Но Туташхиа на дыбы стал, весь документ переписать заставил, а потом опять читал его и перечитывал сто раз. Но подписал в конце концов. На том и закончили, назначив встретиться с ним через неделю в условленном месте. Пока выходили из кабинета, я успел шепнуть полковнику, что надует нас абраг. И что вы думаете, вытаращил он на меня свои рыбьи глаза с таким гневом, будто не Туташхиа, а я издеваюсь над нам и собираюсь оставить его в дураках.

Когда вышли во двор, Туташхиа заставил нас вывести ему теленка, потом сел на коня и уехал.

Сказать вам правду, с того момента я больше не видел его никогда.

А полковник Сахнов на другое утро вдалбливал мне без конца, что мне делать с Туташхиа после того, как с братьями Чантуриа будет покончено. И укатил в своем фаэтоне в Поти.

Неделя проскочила быстро, надо было выходить на встречу с Датой.

Но я не такой простак, понимаю, какой подарочек он может приготовить мне за розги. Умирать-то неохота! Послал я переодетого полицейского, а сам спрятался в кустах. Сижу и жду. Вот идет мой полицейский, подошел к условленному месту, там никого нет. Огляделся, увидел у моста мальчика лет восьми, я рядом с ним хурджин. Полицейский стоит и ждет, когда же появится Туташхиа. Потом спросил мальчика:

– Ты что здесь делаешь?

– Меня прислал Туташхиа, – ответил мальчик. – Он с кем-то должен тут встретиться.

– Это со мной, – отвечает полицейский. – Что он просил передать?

– Он просил передать вам хурджин.

– Зачем?

– Чтобы вы преподнесли его Никандро Килиа.

Когда в кустах мы развязали хурджин, то с одного бока в нем лежала курица, а с другого – индюк.

Вот все так и закончилось.

Но что после этого подлец Туташхиа наворотил – описать нет никаких сил. Все прежние злодейства – только детская игра рядом с нынешними. Делал все так, чтобы и следа не осталось нигде. Но можете мне поверить, что после того, как он второй раз ушел в абраги, все поджоги, убийства и насилия, что были в Грузии, – все дело его рук! Это говорю вам я – Никандро Килиа!

Всего месяц прошел с той поры, и вдруг приезжает из Кутаиси губернское мое начальство вместе с каким-то офицером и приказывает сдать ему дела. Кукиш мне под нос вместо должности!

Я, конечно, сразу в Тифлис, в кабинет Мушни Зарандиа. Увидел он меня, рассвирепел – стал ругать, да так, будто головешки горячие изо рта посыпались. Часа два орал, ослом обзывал. Я решил, что пропало все, разозлился и тоже стал кричать:

– Это по вашей милости я службу потерял! Из-за вас дети мои голодать будут! Вы все подстроили, вы и исправляйте, не то я покажу вам, где раки зимуют!

– Что ты мне показать можешь? – захохотал Зарандиа. – Поделись со мной, не томи мою душу.

– Небось твоя жена, Мушни-батоно, и теперь носит серьги, что ей евреи подарили? – спросил я.

Зарандиа поманил меня рукой.

– Подойди сюда, Килиа, – сказал он. – Садись-ка рядом. – Открыл несгораемый шкаф, долго шарил там, пока не вытащил какую-то бумажку. Положил ее передо мной и сказал: – Ты, конечно, идиот и наглец. Но читать, кажется, умеешь. Прочитай-ка, что тут написано.

То была расписка, заверенная нотариусом. В ней говорилось, что Мушни Зарандиа вернул серьги евреям ровно через неделю после того, как они поднесли их его жене. Вот тебе и на! От неожиданности я просто остолбенел. Можете себе представить, столько лет Мушни вел себя со мной так, будто испытывает благодарность, что я не донес про его взятку. А я считал, что держу его в руках и в любой момент заставлю плясать под свою дудочку и делать так, как выгодно будет мне. И вдруг что же открывается! Я чуть не рехнулся от досады и злости и начал вопить изо всех сил:

– Ты думаешь, Мушни Зарандиа, что выскользнул из моих рук! Не думай! Знай, беда моих детей падет на твою голову! Я буду каждый день писать доносы на тебя, каждый день буду рассылать их по всем присутствиям… Что Мушни Зарандиа – вор, что Мушни Зарандиа – взяточник, что Мушни Зарандиа – враг царю и трону его! Мне, я знаю, никто не поверит, но будешь ты весь в грязи – это так! Если не вернешь мне службу!

Мушни Зарандиа рассмеялся мне в лицо.

– На что ты способен, – сказал он, – я знаю и без тебя, Килиа. А теперь посиди тихо. Постарайся успокоиться. Я приму человека, поговорим потом.

Он позвонил, вошел посетитель, и они долго говорили о деле.

А я тем временем и правда пришел в себя, не скажу, что успокоился, а скорее опомнился и готов был головой биться о стенку, что наговорил столько глупостей.