Я залюбовался недвижным, отдыхающим лесом. Свежий, чудесный воздух я вдыхал с неизъяснимым наслаждением. На минуту я забыл, что за моей спиной на столе лежит труп, а за тонкой дверью ходит не пойманный еще убийца. Очень скоро мне пришлось вспомнить об этом.
Раздался звон стекла и почти сразу за этим выстрел. В два прыжка я оказался у двери и ударом ноги распахнул ее. Посреди комнаты стоял Вертоградский, взволнованный и дрожащий, сжимая в руке наган. У окна, на полу, посреди осколков стекла, лежал вымазанный в грязи, мокрый человек. Тонкая струйка крови вытекала из маленькой дырочки на виске.
– Кажется, я убил его! - задыхаясь сказал Вертоградский.
Я наклонился над трупом. Нетрудно было узнать Грибкова. Я торопливо провел руками по его одежде. Карманы были пусты, вакцины и дневника не было. Я повернулся к Вертоградскому. Костров и Валя торопливо спускались по лестнице. Мне было не до них. Я подошел к Вертоградскому и быстро провел руками вдоль его тела. При нем тоже не было дневника и вакцины. Он смотрел на меня растерянными, полубезумными глазами. Он, кажется, действительно был очень взволнован.
– Как это было? - спросил я резко.
– Разбилось стекло, - сказал Вертоградский. - Я обернулся и увидел - он лезет в окно… Я выстрелил раньше, чем он…
У него сильно дрожали руки - так дрожали, что дуло нагана ходило вниз и вверх.
– Спрячьте оружие, - сказал я и добавил: - Лучше бы вы промахнулись…
За окном раздались голоса.
– Старичков, Старичков! - еще издали кричал Петр Сергеевич.
Я высунулся в окно. Петр Сергеевич, задыхаясь, бежал к дому. В сером предутреннем свете я увидел еще нескольких человек, бегущих за ним.
– Все благополучно? - спрашивал Петр Сергеевич на ходу.
– Благополучно, - ответил я. - Входите.
Он вбежал в комнату, задыхающийся, потный, взволнованный.
– Кто ж его знал, что он сюда побежит! - говорил он. - Ребята мои чуть на него не напоролись… Он все думал - пройдут, не заметят. Ну и угодил в луч фонаря и, сукин сын, так припустил! Ухитрился, черт, обвести их вокруг озера… Кто же мог думать, что он сюда прибежит!… Это кто - ты его так, Старичков?
Я указал на Вертоградского:
– Юрий Павлович.
– Герой, герой! - заговорил опять Петр Сергеевич. - Прямо герой! Смотри, какие доценты бывают!…
Один за другим входили в комнату запыхавшиеся преследователи. С наганами в руках, возбужденные, грязные, тяжело дыша, они толпились вокруг лежащего на полу Грибкова.
– Ну, ну, товарищи, - сказал я сердито, - что это вы, в самом деле! Как-никак, следствие идет. Прошу прощения, но придется всем лишним оставить комнату.
По совести говоря, не очень довольные у них были лица. Действительно, жалко было выгонять их на улицу. Но, делать нечего, беспрекословно, один за другим, они вышли из комнаты. Остались Костровы, Вертоградский и Петр Сергеевич.
Ш
– Ну-с, Петр Сергеевич, - спросил я, - так значит, товарищ Грибков на хорошем счету в отряде?
Интендант развел руками:
– Артист, ничего не скажешь…
– Ведь ты говорил, что его из другого отряда прислали и вы в том отряде проверили?
– Проверили, - подтвердил Петр Сергеевич. - Так как же?
– Голова кругом идет. Единственное, что на ум приходит - да, наверно, так и есть, - что вышел из того отряда настоящий Грибков, а пришел к нам ненастоящий.
– Не понимаю, - сказала Валя.
– Да очень просто: по дороге убили и забрали документы. Иначе не может быть. Я сам разговаривал с его прежним начальством, спросил, действительно ли к нам партизан Грибков послан. “Действительно, - говорит, - послан”. - “А что он, - спрашиваю, - за человек?” - “Хороший, - говорит, - человек”. Конечно, надо бы поточней проверить. Ну, что ж делать, не предусмотрели…
Костров с сердцем стукнул ладонью по перилам лестницы:
– Эх, Петр Сергеевич, что мы из-за него потеряли!
– Может, еще и найдется, - успокаивающе сказал интендант.
– Куда там! - Костров махнул рукой. - Я не маленький, я отлично всё понимаю, нечего меня утешать. Конечно, Юрий Павлович не виноват, на его месте каждый бы выстрелил, но, думается мне, этот выстрел нам дорого обошелся.
– Почему же? - спросил Петр Сергеевич.
Хороший он был человек и неглупый, но соображал довольно медленно. Костров был слишком возбужден, чтобы быть вежливым.
– Что же вы, не понимаете, что ли? - резко сказал он. - Да ведь это же яснее ясного. Единственный человек, который мог указать, где вакцина, это Грибков- тот, кто ее украл и спрятал. Подите спросите у него! Где вы искать будете? На болоте? В дуплах? Под кочками? - Костров решительно подошел ко мне, в возбуждении пощипывая бородку. - Я не вмешиваюсь в ваши дела, Владимир Семенович, - сказал он, - вы следователь, а я биолог, и, надо думать, вы лучше меня знаете, как ловить преступников, но только, я вам скажу, есть вещи, которые ясны и неспециалисту. Если бы вместо того, чтобы качаться в качалке и вспоминать с Валей старину, вы сразу занялись делом, так, наверно, вакцина уже лежала бы у меня в кармане.
– Папа, - сказала Валя, - успокойся и перестань. Ты не имеешь права так говорить.
– Нет, имею! - Старик окончательно вышел из себя. - Я годы потратил на эту работу! Я не спал неделями! И я буду жаловаться. Я буду жаловаться на то, что сюда прислали неквалифицированного специалиста - на серьезное дело направили начинающего работника. К тому же еще, извините меня, Владимир Семенович, до крайности легкомысленного…
Он весь кипел. У него, наверно, много еще было в запасе злых и сердитых слов, но он сдержался, махнул рукой, повернувшись быстро поднялся по лестнице и с шумом захлопнул за собою дверь.
Сердитый был старик, но хороший. Мне он всегда нравился, даже сейчас.
Все молчали. Потом Валя сказала:
– Вы извините папу, Володя, он очень нервничает. Ему очень дорога эта вакцина.
Я усмехнулся.
– Это естественно, - сказал я. - Вероятно, я на его месте и не так бы еще ругался. Но простите, товарищи, мне придется продолжать работу. Вас, Валя, я попрошу пойти к Андрею Николаевичу, успокоить его и посидеть с ним. Я буду осматривать труп и заниматься разными вещами, при которых совсем не обязательно присутствовать… Петр Сергеевич, хорошо, если бы вы организовали поиски телеги и лошади. Теперь светает, можно уже этим заняться. Я вас только попрошу поставить вокруг дома охрану.
– Охрану? - удивился Петр Сергеевич. - От кого ж теперь охранять? Ведь Грибков убит.
– Так-то оно так, а все же лучше застраховаться: вдруг у него был сообщник?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});