А мысли майора, живущего без жены вот уже второй месяц, занимала одна Надюша, таким ласковым русским именем нарек он американку. Дни тянулись медленно. Хотя монотонность службы с закрепленными за ним функциями и нисколько не отягощала его лакейского самолюбия. Ему даже как-то импонировало, что шеф именно ему поручает решение личных вопросов.
Подавленная профессиональная гордость иногда правда просыпалась, напоминая о том, что он приехал за рубеж не для того, чтобы ходить по рынку с авоськой и покупать продукты для семьи своего начальника, а совсем для других целей. Но чем дальше разматывался командировочный клубок, тем отчетливее становилась его роль этакого «мальчика на побегушках».
Думов же, как тонкий психолог, сразу же определился в выборе лакея. Именно таким он и представлял нештатного денщика: трусоватого, недалекого и с хитрецой приспособленца. Приспосабливаясь, как говорил Михаил Пришвин, люди хотят сохранить себя и в то же время теряют себя. Тут этот процесс был на лицо.
* * *
Прошла назначенная неделя. Поставив в известность Думова, Филатов отправился в город. Словно невидимые крылья несли его к условленному месту, где должна будет подобрать его Нади. Машина естественно и к радости ждала «кавалера». Он сел снова на переднее сиденье, улыбчив, галантен и словоохотлив.
— Здравствуйте, Надюша!
— Добрый день, Анатоль! Я, по-моему, нашла то, что вам надо, — широко улыбнулась американка.
— Спасибо за услугу, а я то совсем расстроился, — без лукавства признался он и бросил вожделенный взгляд на загоревшие ноги с округлыми коленками дышащей французскими духами дамы, сидевшей за рулем. Доехали до дома Нади быстрее, чем в прошлый раз…
Предложив кресло у журнального столика гостью, хозяйка подошла к книжной полке и взяла в руки несколько увесистых фолиантов в пестрых суперобложках.
— Вот смотрите, что мне удалось достать, — изгибаясь под тяжестью книг, она быстрыми и короткими шажками оказалась у гостя и с шумом опустила их на полированный столик.
Филатов, просмотрев названия, бегло ознакомился с иллюстрациями и оглавлениями в книгах и сконфужено спросил:
— Сколько я вам должен? Это ведь целый клад! Какая техника печати, качество рисунков и фотографий!!!
Нади лукаво улыбнулась и сделала вид, что крайне удивлена постановкой, как она выразилась, «бестактного вопроса».
— Надо же, книги именно те, что мне нужны. Словно по мановению волшебной палочки, — произнес офицер.
Нади в это время проскользнула на кухню, обдав опять незадачливого ухажера приятным запахом нежных французских духов. Из кухни до него донесся ее певучий голос, показавшийся таким искренним, что невольно поверилось словам:
— Считайте, что это вам от меня подарок. Немного подождите, я кое-что приготовлю. Будет все очень вкусно. Вы еще оцените мои кулинарские способности, — пропела Нади, выказывая свою, то ли влюбленность, то ли заинтересованность в молодом человеке, оказавшемся в ее квартире.
Не прошло и десяти минут, как Нади вкатила десертный столик с бутербродами, фруктами, конфетами и двумя бутылками. В узкогорлой посудине играло золотом сухое светлое вино. А в другой — пузатой бутылке, покоился коньяк. Поставив столик перед гостем, она неожиданно метнулась в ванную и через несколько минут вышла в голубом халатике.
— Немного освежилась, одомашнилась, жарищу не переношу, — заметила американка. — Рекомендую помыть и вам руки. В этой стране все так грязно, так грязно…
Они сидели захмелевшие, живо обсуждая проблемы широчайшего диапазона, от философских тем до уфологии с НЛО и гуманоидами.
Лицо Нади, подрумяненное выпитым, казалось, гипнотизировало его, притягивая к себе. Розовые шары коленок, небрежно и слегка обнаженные тугие груди, частое и близкое дыхание женщины влекли к себе. И словно уловив его плотское желание, Нади резко поднялась и включила магнитофон, наполнивший комнату неповторимой, таинственной и задушевной мелодией, которой он никогда не слышал. В этот миг он ее буквально глотал ушами. Осмелевший и захмелевший Анатолий пригласил даму на танец. Обняв партнершу за талию, он прошел с нею несколько кругов в темпе танго вокруг столика и не заметил, как оказался в постели…
* * *
В кабинете резидента ЦРУ США в Алжире царил полумрак. Сквозь наклоненные книзу жалюзи едва просачивалось яркое африканское солнце. По радио приглушенно звучал голос Эллы Фиджеральд. Он любил джаз, а поэтому возил с собой кассеты с километрами пленок.
Подчиненный резидента полковник Кэйн докладывал шефу вот уже в течение получаса план операции по вербовке советского офицера. В конце он подытожил:
— Тщательно изучив Филатова в периоды предыдущей командировки в Лаосе, да и здесь, в Алжире, я убедился, что использование «медовой ловушки» — это наиболее вероятный путь сделать его нашим источником в системе резидентуры ГРУ, а дальше, — да, поможет Бог!
Сэр, я уже докладывал вам о вспомогательных психологических рычагах воздействия: шантаж, в силу его трусливого характера, деньги, поскольку он патологически жаден, и лесть — ему свойственно дьявольское тщеславие. Операцию планирую начать с конспиративной квартиры. Как вам известно, она оборудована средствами слухового и визуального контроля. Агент Нади быстро вошла в роль и довольнотаки успешно играет в оперативном спектакле.
Резидент неожиданно поднялся с кресла и, с хитрым прищуром глаз, пробасил:
— Господин Кэйн, вы хорошо докладываете, — все расписано, как говорится, по нотам. Прошу, однако, усилить наружную разведку за объектом накануне и после вербовки. Особенно следите за радио-обстановкой. С учетом недавнего отказа спецтехники настоятельно требую персонально проверить ее нынешнее состояние. Кстати, вашу даму, как только она отработает, следует сразу же отправить домой во избежание неожиданных осложнений для нее, да и по медицинским соображениям…
Дальнейший разговор прервал телефонный звонок. Звонили из Центра и интересовались, наряду с другими вопросами, ходом подготовки запланированной вербовочной акции.
— Да, сэр, все это предусмотрено планом…Ей уже оформлен билет, и она улетит вовремя.
— Ну что ж, тогда прекрасно, да поможет вам Бог. До свидания… А в кабинете разговор продолжился.
— Я думаю, нет оснований беспокоиться. Он клюнет на нашу приманку. Этот изголодавшийся сердцеед легко войдет в уготовленный нами лабиринт с тупиковой концовкой, — ощерился Кэйн.
— Ох, Эдвард, не обольщайтесь возможностью легкой победы. Поверьте мне, сломавшему не один зуб профессионального самолюбия на советском орешке. Я глубоко понимаю непредсказуемость русских. Мне вспоминается такой случай в Японии. Один субъект — советский военный дипломат, доведенный, как мне тогда казалось, до кондиции, вдруг сообразил, куда клоню, влепил такую пощечину, что до сих пор горит щека. Затем он еще добавил: «Ты думаешь, я стану подонком?»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});