Граф Генрих первым завопил:
— Слава Господу!.. Слава церкви!
А сэр Макс спросил обеспокоенно:
— Сэр Ричард, но если мы гуманны… то как с населением? Как отличить, кто помогал варварам, а кто нет?
Я отмахнулся.
Руби всех, а Господь сам отличит наших от ненаших. Главное, мы действуем не по злобе, а со всем смиренном в сердце и непреклонностью к противнику. И не ради грабежа уничтожаем население, а как знак, что Божьей Деснице противиться грешно и опасно!
Он кивнул, исчез, а граф Генрих сделал неопределенный жест рукой в сторону короля.
— А с ним что?
— А чем он лучше своих подданных? — спросил я. — Мы ведь демократы, когда надо? Равные права и равные возможности! Но мы гуманисты, потому никакого изнасилования, мирно и спокойно лишить его жизни, вот и все. Пусть отправляется в ад, там его выслушают внимательнее, чем мы, и там пусть ждет Страшного суда!
Король побледнел, глаза расширились.
— Вы не посмеете!
Я спросил с интересом:
— Почему?
— Я… король!
— Кому больше дано, — сказал я, — с того больше и спросится. Не-е-т, думаю, просто зарубить — нехорошо.
— Повесить? — спросил граф.
— Именно, — подтвердил я. — На городских воротах. Как знак прихода демократии, отсутствия привилегий и равенства возможностей.
Рано утром в обоих королевствах еще кое-где дымятся развалины, хотя я строго-настрого запретил поджоги, слышатся победные песни наших воинов, уже пресытившихся убийствами неверных, а я, мерно работая крыльями, шел на большой высоте и высматривал башню в виде воткнутого в землю копья, как ее охарактеризовал Сьюманс, да еще с зубчатой короной наверху.
Пока летел, все выбирал, в каком облике явиться, потом решил, что маги фанаберию засекут сразу, они ж Великие, что значит — не совсем дураки. Лучше держаться естественно, по мелочам не хитрить, попадаются как раз на них.
Внизу желтая пустыня сменилась зеленой долиной, дальше пошел густой лес, я чуть снизился и начал всматриваться в каждое высокое дерево, а мозг работает в автономном режиме: Черная корона Повелителя Темного Мира при мне, но воспользоваться, похоже, уже не придется. Только в сказках все, что нашел волшебное, идет в дело и спасает в последний момент, но в реальности чаще всего проходим мимо множества возможностей.
В одних случаях это повредит тому, что уже есть, в других — вступают в силу моральные запреты. Даже самый простой человечек может отказаться вот прямо сегодня стать королем, если для этого надо всего лишь зарезать жену и ребенка.
Я не простой, я еще та цаца, уже разбалован и понимаю, что соблюдение принципов — это клево, круто, это куда выше, чем бунтарство совсем сопливых, что назло маме и миру ходят с немытыми ушами, гордо заявляют, что бога нет, и придумывают себе какие-нибудь нашивки на куртках, чтобы считать себя Особыми, Избранными, Самыми Крутыми.
Так что черная корона пусть будет при мне для того, чтобы никто другой не воспользовался. Хотя и говорят, что раз ее хозяин я, никто другой не сможет взять в руки, но все-таки береженого бог бережет.
В воздухе передо мной прямо из пустоты возник огромный прозрачный пузырь, похожий на мыльный. Я инстинктивно повернул крылья и попытался затормозить, по не успел: пузырь сам прыгнул ко мне, пахнуло бодрящим холодом, и я понял, что уже внутри.
Лапы уперлись в упругое, словно толстый слой резины, распахнутые крылья коснулись изогнутых стен. Я не успел понять, собирается ли сдавить меня в объятиях этот шар, как та прозрачными стенками все смазалось в матовое.
Через мгновение стены исчезли, я ударился лапами о твердый каменный пол и едва удержал равновесие. Только что летел над зеленым лесом, а сейчас в недрах пещеры Аладдина, исполинской каверны, стены из золота и драгоценных камней, блещут вызывающе ярко, немыслимо крупные…
Слева под стеной великанский очаг, сухой жар идет от крупных раскаленных углей, огромных, как рубины размером с кулак. Над россыпью углей раскачивается большой котел, оттуда доносится негромкое бульканье.
За спиной раздался веселый голос:
— Сейчас размышляете, а не превратиться ли, пока есть возможность, во что-то посерьезнее?
Я оглянулся, по невысокой лесенке спускается улыбающийся во весь рот человек, лицо молодое, загорелое, черноволосый и с задорно блестящими живыми глазами.
Молча я опустился к полу, через пару мгновений разогнулся уже человеком в легкой одежде, с мечом за плечом, луком Арианта и заплечным мешком странника.
Маг одобрительно кивнул.
— Вот так лучше, вы правы.
— С какой целью вы меня сюда затащили? — спросил я. — Как я понимаю, передо мной один из Великих Магов?
Он заулыбался еще шире, зубы белые, блестящие, ровные, как нитка крупного жемчуга.
— Вы сразу быка за рога, — сказал он одобрительно. — Это хорошо. Никакой паники, угроз, попыток сопротивляться, убежать… и прочего, что так характерно для людей. Только маленькая поправка, не перед вами один из Великих Магов, а перед Великим Магом — вы.
Сердце мое колотится так, что слышу эхо в пещере, я сглотнул ком в горле и сказал как можно спокойнее:
— Зачем?
Он вскинул брови, на лице отразилось сильнейшее удивление.
— Сьюманс что-то говорил о важной встрече, но я его не понял. Как может быть встреча с простым человеком быть важной? Кем бы он ни был?.. К тому же у меня идет интересный эксперимент, не могу отлучаться. Потому я и решил…
— Чтобы я рассказал вам отдельно?
Он поморщился.
Что бы вы ни рассказали, это неинтересно. Решил посмотреть, что это за существо, раз уж оно заинтересовало Сьюманса. Как я понял, вы вожак отважных ребятишек, что вторглись в эти края из соседнего королевства?
Я учтиво поклонился.
— Я — Ричард Длинные Руки, маркграф Гандерсгейма.
Он отмахнулся.
— Это неважно, как вас там называют. Главное, здесь нас просто сметут, как муравьев. Как только углубитесь в и и земли, так и сметут.
— Вы? — поинтересовался я.
Он кивнул.
— Я или кто-то другой, неважно. Мое имя — Дейянис Быстрый. Вам это, как и остальным человечкам, ничего не говорит…
Я спросил медленно:
— А силы хватит смести все войско?.. Я слышал, поток, звездной мощи иссяк.
Он отмахнулся.
— Это ненадолго. Все исправят. Такое уже однажды было… Лет семьдесят тому. А пока у каждого из нас есть некий запас магической мощи… Переждать хватит!
Сзади под колени боднуло, я потерял равновесие и плюхнулся в кресло. Сиденье мягко спружинило, а руки сами собой упали на широкие и удобно вырезанные подлокотники.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});