— Но я же с ним не развелась!
— Сири, у нас не разводятся. Вообще. Ваш случай с Браном первый. Мы говорили с Севаром и с Браном, мы советовались со старейшинами. Все решили, что раз ты не живешь с ним, он тоже не переживает по этому поводу, значит, вы свободны. Главное — у вас нет детей.
— Офигеть, — я села на край лавки. Драс сел рядом. С улицы кто-то захлопнул дверь. Мы остались вдвоем. Толпа людей удалялась. Я слышала, как закрыли ворота. И мне не хотелось вставать. Я слушала себя, и повторяла про себя слова одного мудрого человека: «Ты хочешь быть правой или счастливой?»
Я поставила кружку на стол и повернулась к Драсу, который был, похоже, растерян сейчас и думал, что все было зря, как и все эти годы — его ожидания и надежды. Он смотрел в окно, где факелы освещали улицу, где начинался снежок.
— Драс, я согласна, только учти, если мне не понравится, как ты целуешься, я за себя не отвечаю, — я видела как его глаза расширяются, пока он медленно поворачивал ко мне голову, словно боясь резким движением спугнуть удачу.
— Сири, я даже разбираться не буду, что ты там сказала после «я согласна», — и он, наконец, поцеловал меня. Поцеловал меня так, словно ждал этого вечность. В эту секунду я поняла, что ждала его, что была спокойна потому что он все равно рядом. И просто представив, что его могло не оказаться после моего возвращения с юга, мне стало грустно. Я сама обняла его.
— Драс, это самый лучший подарок. Ты просто не представляешь — как я рада, хоть и все решил за меня, — прошептала я, как только он отпустил меня.
— Знаешь, людям не стоит знать, что у тебя так много своего мнения. Вот здесь ты можешь рассказывать мне, что тебя не устраивает, а там, в поселке, прошу вести себя потише. И, раз ближайшие пару дней ты самостоятельно объявила выходными у меня за спиной, мне пришлось ответить людям, что я в курсе, и что это так на самом деле. Значит эти пару дней мы можем пожить здесь. — он прижал меня к себе, и я сама обняла его за шею. Здесь было очень тихо, только потрескивали свечи и вдалеке выли волки. Но с ним мне было не страшно. И волки были первыми, кто позволил мне понять — сколько я значу для этого человека.
— Неужели ты проснулась, я думал, что руку мне придется отрубить, так она затекла, — я открыла глаза и сразу услышала делано недовольный голос моего нового мужа. Я лежала у него на руке, он обнимал ею меня за плечи.
— Ну, раз ты такой нежный, надо тебя срочно чем-то занять, чтобы руки были выносливее, — мне нравилось его чувство юмора, мне очень нравилось, что он умеет шутить и не обижается на мои шутки. Он прекрасно парировал их, и это даже не читая такого количества литературы, что удалось мне в прошлой жизни.
— И чем же ты займешь меня, о, Сири — могущественная повелительница топора и севера? — он не унимался шутить надо мной, и начинал уже смеяться.
— Думаю, нам нужно приготовить завтрак, потому что вчера мне было совсем не до еды — меня привели в новый дом именно в тот момент, когда я собиралась сесть за стол, — я «надула» губы и скрестила руки на груди, опустила голову, но поднимала иногда взгляд, чтобы посмотреть на него.
— А вот и нет, вчера ты от радости, что получила такого мужчину, напрочь забыла о еде, но наши обычаи, которые ты, конечно, знаешь, не позволяют новой семье умереть с голоду. По этому, советую выглянуть за дверь. А я пока растоплю огонь и буду надеяться, что Сига запомнила, как я искал по всему столу твои плимени, потому что мне досталось ровно четыре штуки. Я конечно сомневался, что приведу сюда именно тебя, а не другую девушку, но попробовав эти твои плимени, решил, что готов терпеть ради них твои колючки, — он встал и направился к печи, а я смотрела на него и понимала, что столько времени я теряла, не замечая его чувств, занимаясь поселком и своим эго.
— Не «плимени», а пельмени, Драс, но ночью была оттепель, они могли все растаять. Надеюсь, люди сварили их, и они не слиплись, став кашей.
— Ага, а ты стоишь сейчас, и думаешь не о том, что мне нечего поесть, а о том, сыты ли там остальные люди, — на этот раз он сделал недовольное лицо. Он сидел на маленьком табурете и подкладывал дрова в разгорающиеся угли. Я подошла и обняла его сзади, наклонив голову к уху.
— Обещаю кормить тебя «плименями» и переживать за тебя больше, чем за остальных людей. Драс, ты самое лучшее, что могло здесь случиться со мной… — я только начала свою заготовленную ночью речь, как он перебил меня.
— Слышишь, там за дверью кто-то есть, иди скорее, там наверно плимени, — я не могла злиться на него и его шутки.
Накинув его плащ я выглянула за дверь. На лошадях выезжали из ворот Гор и Сига. На пороге стояли корзины, завернутые в полотенца и дымящийся даже через ткани, котелок. По запаху я сразу поняла, что это они.
— Иди помогай мне, тут столько всего, и надо быстрее перенести на стол наши плимени, иначе они остынут, Гор и Сига, видимо, загоняли лошадей, чтобы привезти их теплыми, — я направилась к столу с теплым еще котелком и еще одним свертком, видимо это был хлеб.
— Не «наши», а мои, Сири, я прошу тебя быть серьезной. Все плимени там — мои, потому что вчера мне некогда было их есть. Я три раза с Гором уезжал сюда, чтобы все приготовить и перевезти твои и мои вещи.
— Ну хорошо, неси все остальное сюда, и садись за стол.
Глава 49
Таких каникул у меня не было давно. Мы только раз съездили в поселок, где нагрузили сани продуктами. Три дня мы отдыхали по-настоящему: гуляли к озеру, до которого было метров четыреста, а если идти в другую сторону, мы выходили на край плато с захватывающим дух видом, осматривали наш дом, достаточно большой, хорошо огороженный двор. В нашей конюшне стояли наши лошади. Утром мы вместе будем уезжать в поселок, а вечером возвращаться и ужинать уже дома.
— Ты зачем это сделала, — Драс искренне удивился, когда я кинула в него снежком.
— Чтобы ты тоже слепил мягкий снежок и бросил им в меня, а потом я тоже брошу в тебя. А после этого ты побежишь за мной, поймаешь, уронишь в снег, и будешь долго целовать.
— Ну, хорошо, а как эта игра называется? — он явно сомневался в ее сути, но собрал снега и запустил им в меня.
— Она называется «Снежки», — это было так смешно. Он серьезно не понимал ее сути.
Я бросила свой очередной снежок, который попал ему за шиворот. Подаренная мной куртка была оценена, и воротник с полосками волчьих шкурок был удобным — мягким — он не сковывал движений.
— Уже можно тебя догонять? — да, эта игра не будет у него любимой.
— Ну, только если хочешь, — я приготовилась бежать по сугробу. Надо срочно дошивать пуховики.
— Нет, не хочу, — он бросил снежок в сторону, и опустив плечи шел ко мне, но вдруг, в шаге от меня резко схватил меня и повалил в снег.
— Ну вот, Сири, я выиграл твою игру, — он был горд своей хитростью, и между поцелуями щедро сыпал мне снега за шиворот.
— А я думала, тебе действительно не понравилось, — я увертывалась от его рук со снегом и смеялась.
— Как мне может не понравиться тебя догонять, я ведь этим занимаюсь с тех пор, как научился ходить. Я только и делал, что догонял тебя с Браном, но теперь ты постоянно будешь у меня на виду, а я буду на два шага быстрее тебя, — он смотрел на меня как на самый ценный подарок, и мне было тепло от этого взгляда.
— Ну и хорошо, потому что я не хочу потеряться, — судьба снова дала мне человека, искренне любящего меня, и было радостно, что эти чувства взаимны.
Мы шли домой, где нас ждал теплый чай. Вокруг было тихо, шел снег и мне не верилось, что такое счастье возможно. Драс отряхивал снег с моей спины — я расслаблялась и ждала, когда он закончит, но вдруг подхватывал меня на руки и снова ронял в снег. Ну, ему точно понравилась эта игра.
— Слушай, а почему дом так далеко от поселка? — дома за чаем мы сидели возле печи, где я предложила ему устроить диван, и даже начала объяснять — чем он отличается от кровати.