Хэролд Визли держал вожжи свободно. Он уже столько раз ездил от салуна Джуби к его дому, что лошади сами знали дорогу. Можно было спокойно расслабиться и не обращать на них никакого внимания. Рядом сидел Чарли Найт, свесив голову на грудь и положив винтовку себе под ноги, чтобы можно было быстро ее взять, если она вдруг понадобится. Но ни Хэролд, ни Чарли не беспокоились о нападении. Как-никак ехать до ранчо Джуби было недалеко, а бандиты, если они вдруг появятся, скорее всего нападут на банк Эдгара Миллера, где можно сорвать куда более солидный куш. Они проехали мимо маленького, обшитого побеленными досками и огороженного штакетником дома. Хэролд знал, что, приехав в Эбилин, судья хотел поселиться где-нибудь поближе к городу, но ему повезло, что он нашел хотя бы это жилье. Дом освободился, когда проповедник Ларсон переехал с женой и детьми в Салину, к своей больной матери. Вообще-то этот домик был построен специально для проповедника, и строили его одновременно с церковью, стоящей здесь, же, через дорогу. Пока что проповедник Ларсон ездил сюда раз в неделю, чтобы прочесть воскресную проповедь, но жить рядом больше не хотел.
Хэролд бросил взгляд на дом судьи. Может, теперь, после того как его дочь сошла с ума из-за смерти сына, судья Куигби и рад, что живет так далеко от города. Бедный парнишка, жаль что его подстрелили. Хэролд покачал головой. Он слышал разговоры о том, что теперь дочь судьи и несколько других таких же чокнутых женщин собираются вместе и пытаются говорить с покойниками. Лучше бы их всех отправили в сумасшедший дом, пока они чего-нибудь не натворили.
Дотрусив до поворота дороги, лошади свернули. Хэролд зевнул, потянулся, потом щелкнул вожжами. Как только деньги будут у Джуби, он поедет домой, где его будет ждать большая тарелка горячих оладий, испеченных женой. А потом он ляжет спать и проспит до самого полудня. Он взглянул на Чарли и увидел, что тот дремлет.
Может, разбудить его, чтобы было с кем поболтать? Правда, ехать уже недолго, всего-то минут двадцать, так что…
– Какого черта?! – воскликнул Хэролд, натягивая вожжи. Лошади резко остановились, и Чарли чуть не упал лицом вниз. На середине дороги стояли двое. Их лица были до самых глаз повязаны шейными платками, в руках оба держали пистолеты. Чарли, несмотря на направленное на него оружие, схватился за винтовку.
– Даже не думай, – сказал Пайк Элбриттон и выстрелом перебил Чарли запястье. Хлынула кровь, Чарли завопил от боли, выронил винтовку и схватился за раненое запястье второй рукой. Хэролд сидел не двигаясь. Он не собирался рисковать жизнью из-за денег Джуби.
– Берите все, мистер. – Голос его дрожал. – Только не убивайте меня.
«Плохо, что Пайк выстрелил так рано», – подумал Бэллард. Он не собирался начинать стрельбу, пока они не возьмут из повозки ящик с деньгами. Дай-то Бог, чтобы поблизости никого не было, а то еще прибегут.
– Подожди, пока я возьму деньги, – тихо сказал он, спешиваясь. Торопливо подойдя к повозке, Джарман заглянул внутрь, вынул ящик и поставил его на землю.
– Не стреляйте в меня, ладно? – умоляющим голосом продолжал Хэролд. – Возьмите все, только не трогайте нас. Это не наши деньги, и нам все равно…
Он завопил и опрокинулся навзничь – Пайк выстрелил ему в плечо.
– Сукин сын! – крикнул Чарли, выпрямившись. Пайк выстрелил еще раз, и пуля попала Чарли прямо между глаз.
– Идиот! – заорал Бэллард и, бросив ящик с деньгами, кинулся к Пайку. – Зачем ты его убил? Мы так не договаривались.
Затем, вспомнив о своем плане, добавил:
– Рэмзи, сукин сын, ты его прикончил.
Пайк рассмеялся и снова нажал на спусковой крючок. Раненный во второй раз Хэролд с глухим стуком упал на землю.
Бэллард посмотрел на одно неподвижное тело, потом на другое и истерично закричал:
– Ты убил их обоих, тупой ублюдок! Я не хотел никого убивать. Ты должен был только ранить их, чтобы они могли сказать, что….
– Заткни пасть. – Пайк направил на него пистолет. – А то и тебя пристрелю.
Бэллард посмотрел в черное дуло, и у него пропал голос.
– А теперь давай поделим денежки, пока я не передумал и не забрал себе все, – проворчал Пайк и, засунув пистолет в кобуру, спешился.
Бэллард не стал спорить. Его настроение сразу улучшилось, когда, подойдя к телу Хэролда Визли, он увидел, что тот все еще жив. Он лежал на боку, лицом к Бэлларду, глаза его были открыты, и он дышал. Если повезет, он успеет сказать, что в него стрелял Кейд Рэмзи. Отойдя от Хэролда, Бэллард опустил с лица повязку. Пайк не смотрел на раненого Визли – он выгребал из ящика свою часть добычи и рассовывал ее по карманам.
– Я взял себе больше половины, – сказал он с ухмылкой и направился к своей лошади. – За убийство я беру дополнительный гонорар.
Вскочив в седло, Пайк дотронулся до края шляпы.
– Я еду в Мексику. Пока, амиго.
Хэролд все еще был в сознании, и Бэллард громко сказал:
– Чтобы тебя черт подрал, Кейд Рэмзи! Тебе незачем было их убивать!
Теперь надо было быстро сматываться. Хорошо, что ящик небольшой и не очень тяжелый. Бэллард взвалил его на плечо и, ведя лошадь на поводу, двинулся к церкви.
И тут сердце чуть не выпрыгнуло у него из груди – он увидел Мириам. Она бежала к нему, придерживая рукой полы халата. Узнав мужа, она замедлила шаг и наконец остановилась совсем, так что ему пришлось подойти к ней самому.
– Что ты тут делаешь? – Бэлларду хотелось стереть ее в порошок. Он поставил ящик на землю. – Иди в дом, дура.
Мириам побледнела: за спиной мужа она увидела повозку и два лежащих на земле тела. У ног Джармана стоял какой-то ящик, на шее болтался шейный платок – а ведь он никогда не носил шейных платков.
– Я… я услышала выстрелы, – смущенно пробормотала она, – и вышла посмотреть, что случилось.
Бэллард был вне себя: весь его план летел к чертям.
– Я же сказал тебе: иди в дом! Тебе здесь нечего делать.
Но Мириам не послушалась: те двое были ранены, может быть, даже умирали, а Джарману, похоже, было все равно. Ее взгляд снова упал на ящик.
– Что в этом ящике? Почему ты не отходишь от него, почему не поможешь этим людям? Их подстрелили, да? Я слышала выстрелы и…
Бэллард не выдержал. Обеими руками он схватил ее за горло, стиснул его и приподнял ее так, что она едва касалась земли пальцами ног. Глаза Мириам выпучились, она посинела и в ужасе заскребла пальцами по его груди.
– Тебя это не касается, поняла? Сейчас же иди в дом и сиди там. Забудь все, что ты видела или слышала. Когда придет время, я скажу тебе, что говорить. Тебе все ясно?
Она попыталась кивнуть, но он так крепко сжимал ее горло, что бедняжка смогла только слегка шевельнуть головой.