Следующая глава истории слонов посвящена обширной зоне Африки, где власть закона распространилась до того, как огнестрельное оружие принялось сеять смерть.
Первые охотники, снабженные огнестрельным оружием, которые прибыли в Восточную Африку, повели себя по отношению к слонам не лучше буров и британцев из Южной Африки. Одновременно все больший размах приобретала деятельность арабов и суахили по торговле рабами и слоновой костью. Множество рабов тянулось к побережью, неся груз бивней на голове.
Даже когда запретили торговлю рабами, не вызывало сомнения, что слонов истребят на большей части Африканского континента, за исключением труднодоступных районов тропических лесов Конго, где жили дикие племена. Слоны могли найти убежище от охотников только там.
Многие британские и немецкие чиновники Восточной Африки приходили в ужас от такого массового убийства животных, и особенно слонов. Они надеялись предотвратить его соответствующим законодательством. В 1894 году сэр Гарри Джонстон официально высказал беспокойство по поводу угасания дикой фауны за последние десять лет. Когда в 1896 году Восточная Африка стала английским протекторатом, маркиз Солсбери потребовал, чтобы чиновники Британской Восточной Африки и Уганды подготовили доклад о необходимости запрета охоты в некоторые сезоны и в некоторых районах. Он издал указ, обязавший всех охотников покупать лицензию, стоимость которой была достаточно высока, чтобы служить сдерживающим фактором. Администраторы-немцы приняли идентичные меры и организовали на своей территории заказники.
Наконец, угроза, нависшая над дикими животными, всколыхнула международное общественное мнение. В 1900 году Великобритания и Германия созвали конференцию, на которой присутствовали представители и других держав. Ее целью была попытка защитить африканскую фауну. Быть может, у них перед глазами стояло недавнее уничтожение миллионов бизонов в прериях Северной Америки. Договор был ратифицирован несколько лет спустя, но впервые во многих европейских владениях в Африке были приняты законы, давшие некую надежду выжить слонам и прочим диким животным.
Среди предложенных мер было ограничение количества слоновой кости для продажи или экспорта.
Английское и германское правительства договорились о запрещении убивать животных, не достигших года, самок с малышами, вести оптовую торговлю шкурами, слоновой костью и рогами. Рекомендовалось также запретить экспорт бивней, весящих менее 5 килограммов. Высоким налогом были обложены бивни весом от 5 до 15 килограммов; обязательными стали охотничьи лицензии, в том числе и для коренных жителей; кроме того, запретили охоту на некоторых животных в отдельные сезоны года. И, наконец, выдвинули предложение о создании резерватов для животных.
Один из немецких чиновников, майор фон Виссман, предложил возлагать на коренных жителей в лице вождя племени ответственность за охоту на слонов и дать ему право препятствовать браконьерам заниматься ею. Сходная рекомендация появилась и в документе «Бритиш колониал офис» в следующей фразе: «Местные вожди должны иметь денежную заинтересованность в охране животных и выполнении правил охоты». Увы, эти рекомендации слишком запоздали. Если бы их применили вовремя, будущее дикой фауны было бы сегодня не столь мрачным.
В Бельгийском Конго (ныне Заир) кроме резерватов, возникших примерно в то же время, что и на британских и немецких территориях, проводился в жизнь и довольно оригинальный проект в отношении слонов, разработанный бельгийским королем Леопольдом. Он хотел одомашнить африканского слона и использовать его в лесном и сельском хозяйстве, как это традиционно делается на Востоке. Один индийский слон в сопровождении англичанина пешком пересек Африку от Индийского океана до Бельгийского Конго. Тогда же была основана школа слонов, которая и 70 лет спустя существует в Гангала-иа-Бодио, несмотря на трудности и неоднократные перемещения.
До начала XX века в истории африканского слона намечалась тенденция к исчезновению вида; затем положение стало меняться. Новые законы о животных постепенно вошли в силу в принявших их странах, но следовало подготовить соответствующий персонал — полицию и охрану, чтобы добиться выполнения законов. В одних районах с незаконной охотой спорадически боролись и подавляли ее, а в других — все оставалось по-прежнему, поэтому где-то слоны оказались в безопасности, а где-то их продолжали уничтожать.
Кроме этой относительной защиты сыграли важную роль некоторые природные факторы, которые восстановили благоприятные условия для жизни слонов, но они были характерны не для всех районов. Первым фактором оказалась эпидемия чумы крупного рогатого скота, которая разразилась в Африке в последнее десятилетие XIX века. Бесчисленные трупы животных — антилоп гну, буйволов, водяных козлов и других антилоп — усеяли равнины; гиены, грифы и прочие падальщики не справлялись со своей ролью санитаров. Для племен, которые жили разведением скота, таких, как масаи, чума обернулась подлинной катастрофой. Вся их жизнь покоилась на скотоводстве, а 90 % скота погибло. Голод, оспа и племенные войны привели к сокращению численности масаев, которые покинули свои пастбища.
Все это имело громадные экологические последствия. Пастухи перестали ежегодно выжигать траву, чтобы препятствовать распространению кустарника па пастбищах, и там вскоре выросли кусты и молодые деревца — идеальная среда обитания для слонов. Эта новая среда помогла и распространению мухи цеце, переносчика наганы, смертельной болезни домашнего скота. Поэтому большая часть населения, занимавшаяся скотоводством, ушла с огромных территорий, где жила раньше. И даже сегодня на большей части Танзании по этим причинам запрещено разведение скота.
В других районах, в частности в Уганде, муха цеце оказалась переносчиком еще более страшного заболевания — сонной болезни, которая поражала и людей. В начале XX века колониальные власти решали эту проблему однозначно: переводили население в районы, где не было мухи цеце. Поэтому огромные территории оказались в распоряжении слонов, в частности будущий национальный парк Кабалега и его окрестности.
Там, откуда болезнь изгнала человека, где население резко сократилось или же где строго выполнялись охотничьи правила, преследование слонов прекратилось, и жизнь их стала привольной. В подобных условиях почти неизбежен рост популяций животных, и можно предположить, что впервые за многие века слонов в Африке рождалось больше, чем умирало, хотя документы той эпохи не содержат никаких цифр на этот счет. В принципе прирост популяций слонов в хороших условиях составляет 4–5 % в год, что примерно соответствует росту населения в момент демографического взрыва.