это псевдоним Николая Васильевича Гоголя, под которым тот издал свои «Вечера на хуторе близ Диканьки».
Убийца в восхищении отвесил легкий поклон.
– Всегда приятно иметь дело с начитанным и образованным человеком, поэтому я на подобные приемы хожу крайне редко, потому как возможность встретить здесь таковых… Ну, вы сами понимаете, ниже плинтуса!
Зоя попыталась припомнить, что читала об этом романе, который вызвал скандал, но не произвел фурора: ну да, он был издан огромными тиражами под псевдонимом, и в столичной тусовке судачили, пытаясь понять, кто же стоит за этим разгромным коммерческим проектом. Намекалось на литературные амбиции кого-то крайне высокопоставленного и очень влиятельного.
– Поэтому я крайне рад, что встретил вас, Зоя Игоревна. У вас прелестная и крайне умная жена, Андрон Эдуардович! Берегите ее!
Последняя фраза была прямой угрозой, чего муж, конечно же, не заметил, попавшись на удочку и заявив, что Зоя в самом деле уникальная.
– Вижу, вы с моим творчеством не знакомы, – вздохнул убийца. – Но буду рад, крайне рад, если мы все же улучим минутку, чтобы в ближайшее время за обедом покалякать о моей книжке. Вы ведь не против?
Убийца приглашал ее отобедать?
– Вы ведь не против, Андрон Эдуардович? Конечно, если вы не хотите, чтобы ваша прелестная супруга обедала с незнакомым мужчиной… Ах, я ведь совершенно забыл представиться, Рудый Панько, как вы абсолютно верно, Зоя Игоревна, отметили, всего лишь мой псевдоним. Ну, один из многих, прямо как у Гоголя!
Он положил на стол визитку, на которой было начертано: «Аристарх Богданович Мороз».
Андрон оживился.
– Ах, но вы же тот самый могущественный политтехнолог? Ну, который дергает за тайные ниточки и предсказывает все политические процессы?
Зоя вспомнила, где она его уже видела, правда, мельком: в телевизоре, где этот политолог иногда всплывал то в одном, то в другом ток-шоу, а также в Интернете, где тот вел свой подкаст.
Убийца улыбнулся.
– Ну, примерно так. Мое могущество преувеличено, однако не буду отрицать, что кое на что я все же влияю. Да, я человек, любящий оставаться в тени, – настоящая политика так и делается.
Политика – и серийные убийства.
– Так разрешите пригласить вашу супругу на деловой обед? Скажем, на следующей неделе?
Зоя быстро ответила:
– На следующей неделе я не могу…
Убийца сверкнул глазами.
– Ну, тогда через две? Уверен, что тогда вы непременно сможете, ведь так?
Обедать с ним Зоя ни за что не хотела, но не могла устоять перед искушением встретиться с этим монстром с глазу на глаз и…
И победить его.
– Да, хорошо… В среду?
– Великолепно, тогда в среду! Это как раз первое число нового месяца. В час дня в «Луи-Филиппе»? Один в один, легко запомнить. Я закажу нам столик на имя «Рудый Панько». Обычно там надо заказывать за три месяца вперед, но когда ты известный политтехнолог, вхожий в кабинеты сильных мира сего, то нет ничего невозможного. И прошу, прочитайте мой роман, мы о нем поговорим. Ну, и не о нем тоже…
Он удалился, унося с собой шлейф запаха смерти, который, впрочем, еще, подобно смогу, висел над столиком и пропитал даже все театральное фойе.
– Своеобразный тип, – сказал Андрон, вручая Зое «Нижеплинтуса». – Вращается в самых высших кругах. Такой нам пригодится, для нашей задумки цифрового носа нужны связи в любых направлениях.
Ну да, и с убийцей-интеллектуалом или мнящим себя таковым.
Улучив наконец возможность побеседовать с гениальным драматургом Стасиком, Зоя первым делом спросила его, кто такой этот самый Аристарх Богданович Мороз.
– А, великий политтехнолог? Ну, он крутой чувак, знаешь, в какие кабинеты он двери ногой открывает?
Зою интересовало вовсе не это.
– Перед ним лебезят и заискивают, потому что он на многое влияет, хотя бы из-за кулис. В политической тусовке он свой. Но у него неудовлетворенные амбиции в области литературы и театра. Пишет романы, издает их за свой счет, но таланта, скажу тебе, у него нет. Пьесы тоже пытался ставить, но они все провалились, да и критики были к ним безжалостны…
Уж не тот ли критик, которому после смерти пришлось перевоплотиться в Берлиоза?
– Жутко начитанный и очень умный, но какой-то… сам себе на уме. Ну, наверное, все эти политтехнологи, которые вершат судьбы целых империй, именно такими и должны быть. А что?
– Он пригласил меня на деловой обед, – произнесла медленно Зоя.
И поняла, что ее в среду первого числа нового месяца через две недели ожидает трапеза со Змеем Горынычем.
Один на один.
Этот самый Змей Горыныч, он же Рудый Панько, а точнее, Аристарх Богданович Мороз, ожидал Зою за столиком в отдельном кабинете самого известного ресторана столицы «Луи-Филипп», где любила трапезничать политическая элита и все, кто крутился под ее августейшими ногами.
Когда Зоя, которую проводил вышколенный метрдотель, вошла в это самое сепаре, Мороз, сверкнув стеклами очков, тотчас поднялся, приветствуя ее, – джентльмен старой школы.
Или экспериментальной школы серийных маньяков.
– Секунда в секунду! – заявил он, протягивая ей руку. – Люблю людей, ценящих свое и чужое время.
Запах смерти, исходивший от него, сбивал Зою с ног, но она приняла решение и была готова следовать ему.
Но давать ли ему руку или нет?
Ужасно не хотелось, но убийца ждал, и Зоя против своей воли, но следуя этикету, все же протянула ладонь. Политтехнолог, взяв ее в свои холодные пальцы, склонился и запечатлел на ней поцелуй, от которого у Зои начало жечь кожу.
Может, у него, как у инопланетных Чужих, вместо крови или слюны едкая кислота?
Когда официант принял заказ и удалился, оставив их тет-а-тет, Зоя вынула из сумочки «Нижеплинтуса» и положила книгу на стол.
– Прочитали? И каково ваше мнение? Оно меня жутко интересует! – заявил убийца, вперив взгляд в свою книгу.
Зоя прочитала роман и все думала: если бы она прочитала его раньше, как, впрочем, и следователи, то они бы поняли, как много параллелей между выдумкой и реальностью! Потому что в «Нижеплинтуса» Мороз вел повествование о тяжелой судьбине известного политтехнолога, который вершит судьбы страны, давая советы на самом верху, а ночью забавляется тем, что убивает, причем обставляя места преступлений в соответствии со сценами смерти из своих любимых произведений.
Но так как «Нижеплинтуса», несмотря на гигантский тираж и вбуханные честолюбивым автором в его раскрутку миллионы, мало кто читал, то и провести параллели, соответственно, не было возможности.
Зоя без обиняков заявила:
– Работа графомана. Не без интересных зарисовок и отдельных сцен, но общее