смешении родов («Софист»). Вот пример такой «работы» понятия акциденции: «Сущности же, так же как качеству или свойству, – говорит Аристотель, – невозможно быть бесконечной иначе, как по совпадению (акцидентально), именно если одновременно она будет каким-нибудь количеством: ведь понятие бесконечного включает в себя количество, а не сущность или качество» (Физика, I, 2, 185а 35–185b 2). Качество и бесконечность не связаны необходимой связью, но они могут соединяться по совпадению: акциденция и есть «механизм» пересечения разных категорий, разных планов бытия и его определений. Точка зрения, критикуемая в начале «Физики», есть точка зрения однозначности бытия (бытие –
единая сущность), которая, согласно Аристотелю, фатальна для физики, так как не признает реальности движения и, в частности, реальности качественного изменения, что специально им подчеркивается (там же, I, 3, 186а 13–16).
Для того чтобы убедиться в этом, проследим связь понятия единого и понятия качественного изменения. В платоновском «Пармениде» Парменид спрашивает, находится ли единое в движении или в покое? Говоря о движении, он различает два вида движения: качественное изменение и перемещение. Единое, говорит он, «двигаясь… перемещалось бы или изменялось: это ведь единственные виды движения» (Парменид, 138с). Качественно изменяясь, «единое уже не может быть единым», так оно в этом процессе должно становиться другим, а единое не может быть ничем иным, кроме того, чем оно является. Действительно, чтобы нечто могло находиться в движении, оно должно иметь части (одна часть изменяется, другая сохраняется в ходе изменения). Но единое по определению не имеет частей, не делимо на части. Поэтому единое не может двигаться никаким из способов, в том числе и качественно изменяться.
Рассмотрим этот вопрос более подробно. Прежде всего мы видим, что выдвигаемый Аристотелем физический неколичественный подход и признание реальности качественного изменения тесно взаимосвязаны: в рамках этого подхода, в рамках понимания бытия как органического многообразия концепция качественного изменения, признающая его особым видом движения, возникает со всей необходимостью логического следования.
Утверждая по меньшей мере двузначность бытия – бытие само по себе (καϑ’ αὑτό) и бытие по совпадению (κατὰ συμβεβηκός) (Метафизика, V, 7, 1017а 7; XI, 8, 1065b 2), – Аристотель тем самым достигает принципиального утверждения многозначности бытия, в частности, представляемого категориальной структурой. В рамках же категориальной структуры мы с необходимостью обнаруживаем категорию качества. А соединение теории движения с теорией категорий, о чем мы уже говорили, дает нам в качестве одного из видов движения качественное изменение. Так осуществляется связь понятия акциденции с тезисом о реальности качественного изменения.
Связь понятия акциденции с понятием качественного изменения раскроется полнее, если мы примем во внимание, что Тренделенбург слово ἀλλοίωσις передает как alienatio (отчуждение). В своем комментарии к аристотелевскому сочинению «О душе» он заметил, что Аристотель всегда строго придерживается этимологического значения термина ἀλλοίωσις [132, с. 299]. Его этимологический смысл означает «становление одного другим», «становление иным», «рост инаковости», т. е. вообще всякое изменение, не являющееся развитием как движением к полной актуализации собственной внутренней природы предмета. Качественное изменение, иными словами, это не совершенствование, не развитие, не доведение сути предмета до ее раскрытия, а становление иным, внешнее изменение, а не внутреннее. То, что подвергается качественному изменению, становится чем-то отличным от самого себя. Интересно, что подобный этимологический смысл понятия качественного изменения сохраняется и в других языках. Например, французское слово, обозначающее качественное изменение (altération), часто обозначает изменение с оттенком ухудшения, порчи, утраты, измены предмета самому себе, т. е. процесс обратный совершенствованию, улучшению (amélioration) и отличный от изменения с нейтральным или даже скорее с позитивным оттенком улучшения – modification[101]. Французское слово altération происходит от латинского alteritās, что, например, у Боэция обозначает различие, инаковость вещей [12, с. 61].
Посмотрим теперь, как Аристотель определяет акциденцию. Во «Второй аналитике» он определяет акцидентальные предикаты следующим образом: «Те “сказуемые”, которые не обозначают сущности, а приписываются другому как подлежащему, которое не есть ни то, ни часть того, [что они обозначают], есть случайное (συμβεβηκός), как, например, [когда] человеку [приписывается] белое» (I, 22, 83а 26–28). И далее Аристотель говорит, что такие акцидентальные предикаты (например, «белое») обозначают то, что не есть само по себе: «То же, что не обозначает сущности, должно приписываться чему-то как подлежащему и не быть, например, чем-то белым, [в том смысле], что оно есть белое, не будучи чем-то другим» (I, 22, 83а 31). Таким образом, акциденция всегда выражает бытие-с-другим, бытие не как саму по себе сущую сущность, а как инобытие, т. е. бытие в отчуждении (alienatio) предмета от себя самого. Человек по сути есть живое существо, а по совпадению – белое. В живом существе – бытие само по себе человека, а в белом – бытие человека лишь по совпадению, что и можно назвать бытием в другом, через другое, ино-бытием.
Этот смысл понятия акциденции Аристотель четко фиксирует также и в «Метафизике». Человек плыл куда-то, например, в Афины, а буря занесла его на Эгину. «Таким образом, – говорит Аристотель, – случайное произошло, или есть, но не поскольку оно само есть, а поскольку есть другое (οὐχ ἦ αὐτό αλλ’ ἦ ἕτερον), ибо буря была причиной того, что человек попал не туда, куда плыл, а оказалась Эгина» (Метафизика, V, 30, 1025а 25–30, курсив наш – В.В.). Акцидентальное бытие, таким образом, не есть бытие, развертывающееся из сути самой вещи, по необходимости ее собственной природы, а есть «приключение» вещи, ее внешнее определение.
Таким образом, мы видим, что понятие акциденции и качественного изменения оказываются тесно связанными. Качественное изменение как переход в другое есть акцидентальное событие. В качественном изменении вещь, его претерпевающая, переходит в инобытие, не развивается по имманентным необходимым связям своей природы, а с ней просто приключается что-то, ей чуждое. Это обретение вещью внешних для нее определений и фиксируется в представлении о ее качественном изменении.
Такая трактовка безо всяких уточнений является, однако, слишком грубой. Дело осложняется тем, что качественное изменение дедуцируется Аристотелем на основе системы категорий, а все категории относятся к плану бытия самого по себе (καϑ’ αὑτό): «Бытие же само по себе, – отмечает Аристотель, – приписывается всему тому, что обозначается через формы категориального высказывании» (Метафизика, V, 7, 1017а, 23–24). Согласование этих планов обеспечивается «сущностным» характером аристотелевской онтологии: все категории и виды движения, согласно категориям, выражают бытие само по себе постольку, поскольку они онтологически значимы, лишь относясь к сущности. Качество есть всегда качество вещи (сущности), и немыслимо без этого отношения к первой категории. То же самое следует сказать и о качественном изменении. Таким образом, только что процитированный отрывок из V книги «Метафизики» означает опосредованность онтологической значимости категорий