источник энергии, оно пылало. Она достала Божественное Кольцо отца, оно висело на красивом ожерелье ее матери, которое она теперь носила все время. Два Божественных Кольца, казалось, пылали еще сильнее, когда они приблизились друг к другу. Мэдди никогда не замечала этого прежде. Она играла кольцами, перемещая их назад и вперед, наблюдая, как свечение меняется. Ее отец. Чтобы он хотел, чтобы она сделала?
Мэдди потянулась вниз, ища сумку Hermès, которая, казалось, заменила ее старый Jansport для большого количества вещей, включая переноску книг. Она нашла ее и вытащила, старую кожаную записную книжку ее отца, которую ей дал Дядя Кевин. Она не заглядывала в нее с тех пор, как получила рекомендацию в Хранители.
Она пролистала страницы, поражаясь широкому диапазону знаний ее отца, его страстей и его остроумия. Возможно, в миллионный раз ей было жаль себя, что ей не придется узнать его. Что они могли бы провести время вместе. У Мэдди было странное чувство, что они отлично бы поладили.
По всей тетради были записаны словечки или высказывания ее отца. Как только она собралась убрать блокнот, она натолкнулась на одну заметку, которая попалась ей на глаза.
Ни Ангел, ни Человек не могут избежать своей судьбы. Это их дар и их проклятие.
Закрыв тетрадь, Мэдди положила ее на столик и посмотрела на свой мобильный телефон.
Глава 35
Первый дневной свет начал прокрадываться через вершины холмов, проникая в Город Ангелов, пурпурное сияние, которое медленно росло, проникало в темноту во все еще спящего мегаполиса. Пальцы красного света начали выглядывать из-за горных хребтов, бросая Город Ангелов в яркий свет зари, город начинал медленно шевелиться по углам.
Ауди Мэдди пронизывала свой путь вдоль все еще темной Малхоллэнд-Драйв, ее фары высвечивали темные углы, поскольку розовый утренний свет начал проникать сверху. Всю ночь она бодрствовала; ее глаза были красными и утомленными, когда она вела машину по извилистой дороге. Она отклонилась с курса, чтобы пропустить зайца, который промчался перед ее колесами, а затем вернулась на дорогу.
Мэдди знала этот путь почти наизусть, хотя она не ездила по нему слишком много. Она и Джекс нуждались в месте, где они могли спокойно побыть одни. Было слишком много нетерпеливых глаз и фотографов. Они нуждались в частной жизни.
Гравий хрустел под ее колесами, когда она съехала на обочину. Мэдди выключила двигатель, и все было тихо. Сверчки все еще стрекотали в редком подлеске, хотя хор шумных птиц сигнализировал приближающееся утро.
Джекс уже был там. Его Феррари был припаркован с другой стороны дороги, с той стороны, с которой был крутой обрыв в низкие предгорья и ущелья. Ангел стоял у своего автомобиля, запихнув руки в карманы пиджака, пока он ждал Мэдди. Он повернулся к ней, когда услышал ее двигатель, затем вернулся к пристальному созерцанию, как огни в Городе Ангелов медленно гасли, уступая рассвету.
Они были на смотровой площадке, где Джекс взял ее на первое свидание, непосредственно перед тем, как они полетели. Целую жизнь назад. Свет зари продолжал простираться дальше через Город Ангелов, хотя внушительный холм позади нее все еще блокировал раннее солнце. Было довольно темно. Она видела, что Джекс стоял рядом с Феррари. Она могла также видеть скамейку, на которой они сидели, когда Джекс накинул на нее пальто той ночью. Мэдди пересекла темную дорогу и приблизилась к Ангелу.
— Привет, — сказала Мэдди тихо.
— Ты опоздала, — сказал Джексон.
— Не слишком опоздала, Джекс, — тихо сказала Мэдди. — Прости. Я почти не спала прошлой ночью.
— Как и я. — Тело Джекса казалось напряженным, сжатым, ожидающим того, что скажет Мэдди. Он пнул камень, и тот упал в пропасть в темную пустоту, которая резко шла ниже.
Мэдди стояла рядом с Ангелом на краю смотровой площадки. Туман в ущельях был освещен появляющимися лучами рассвета, и Город Ангелов лежал вне этого. Город Ангелов на краю сражения.
— Кто бы мог подумать, что столько всего произойдет с момента нашей первой встречи, Джекс?
Джексон молчал, его шея напряглась, а скулы сжались.
— Я не хотела, чтобы так получилось, — сказал Мэдди. — Я действительно не хотела, Джекс.
— Я никогда не просила об этом, Джексон. Я могла просто оставаться Мэдди Монтгомери, официанткой в закусочной. Я никогда не знала, кто я. Ты помог мне узнать это. Ты помогал, пока я не поверила в саму себя. И тогда, в процессе, я узнала о вещах, о которых никогда не знала, как о хороших, так и о плохих. Это правда, я нашла своего внутреннего Ангела. Но кое-кто важный для меня однажды сказал, что сила героя не в его оружии или способностях, а в идее. Идея правоты, торжествующей не смотря ни на что. Он также сказал, что в защиту этой идеи, она подвергается себя смертельной опасности. После того, что произошло два дня назад, я знаю сейчас более, чем когда-либо, что эта идея есть и всегда будет. Я всегда буду больше человеком, нежели Ангелом. Я всегда буду получеловеком, полуангелом. Ангелы никогда в полой мере не примут меня в твоем мире. Ты знаешь это так же, как и я. Я никогда не смогу предать моего дядю Кевина или Гвен или память моей матери, — сказала Мэдди, слезы навернулись на ее глазах, — Я люблю тебя, Джекс, но ты должен понять — я выбираю смертных.
Лицо Джекса изменилось незаметно, когда слова Мэдди достигли его ушей. На мгновение он закрыл глаза, медленно, как будто принимая физический удар.
Тишина повисла смертельно ядовитой змеей в пространстве между ними.
Осторожно, сознательно, веки Джексона открылись. Было что-то недавно умершее и опасно в тех голубых глазах. Его сильные руки сжались в кулаки.
— Это из-за него, не так ли? — сказал Джекс. Его голос сочился болью и обидой.
— Джекс, ты не понимаешь. Речь не о Томе…
— Я понимаю, довольно ясно, Мэдди, — он прикрикнул на нее. — Ты сделала свой выбор.
Мэдди почувствовала, как ее тело пульсировало с грустью, когда она взглянула на фигуру рядом с ней, его ноздри раздувались.
— Что-то случилось с тобой за последние несколько месяцев, Джекс. Ты никогда не был таким… упертым.
— Кое-что случилось со мной Мэдди, помнишь? — выплюнул Джекс язвительно.
— Мне очень жаль, — сказала Мэдди, сопротивляясь подавляющей эмоция, которая просто хотела, чтобы она сломалась, упала на колени, просила Джекса простить ее. — Прости за… все.
Джекс не ответил. К настоящему времени солнце полностью поднялось над рваными вершинами холмов, купая весь Город Ангелов в золотом утреннем свете.