Через полчаса позвонил Беляков из аэропорта Нью-Арк, куда он поехал по приглашению американцев. Штурман предупредил, что южнее Сан-Франциско, особенно в прибрежной полосе Лос-Анджелес — Сан-Диего ожидаются ночные и утренние туманы…
Услышав это, Чкалов немедля заштриховал прибрежную полосу южнее Сан-Франциско.
— Так что, Ягор? Подправить вправо, а потом на Сан-Франциско? — неуверенным голосом спрашивал «чиф-пайлот», а это было совсем на него не похоже.
— Догадываюсь, что для Громова Сан-Франциско в условиях, когда есть запасы горючего, — пункт весьма неподходящий, так как наши товарищи могут дойти до южной границы США.
— Вот то-то и оно… — проокал Валерий.
В этот момент раздался телефонный звонок: из Вашингтона попросил Чкалова советник Уманский и сообщил последнюю радиограмму от Сергея Алексеевича Данилина, который передал, что в 19 часов 20 минут по Гринвичу они находились на широте 55° и долготе 120°. Высота полета 4 тысячи метров, землю он не слышит, хотя на борту у них все в порядке.
Чкалов попросил Уманского минуту обождать, пока мы выработаем рекомендации.
— Раз Громов забрался уже на 4 километра высоты, значит, он понял опасность и слбдует им взять вправо, чтобы не влезть в пекло кучево-грозовой облачности, — сказал я.
— Пусть повернут на Сиэтл, к тихоокеанскому побережью! — прокричал Валерий Уманскому. — Но имей в виду, что южнее Сан-Франциско будут ночные и утренние туманы. Поэтому скажите Вартаньяну, чтобы он запросил Громова о запасах горючего и передал нам, а мы тут покумекаем…
После обеда позвонил из Сан-Франциско спецкор газеты «Правда» Хват. Он кричал в трубку:
— Провалилась бы эта авиация! Никогда не угонишься за летчиками и не угадаешь их капризы…
— Да что случилось, паралик тебя возьми? — с усмешкой спрашивал Чкалов корреспондента.
— Это какое-то издевательство! — продолжал жаловаться Хват. — Вот послушай, что только что получили от вашего любимого Михаила Михайловича за подписью штурмана: «1 час 20 минут 14 июля 1937 года по Гринвичу. Идем вдоль берега. Находимся между Сиэттлем и Сан-Франциско. Высота 4000 метров. Просим спорткомиссара зарегистрировать пролет над аэродромом Окленд. Садиться будем утром, думаем, за Сан-Франциско. Данилин». Ты теперь, надеюсь, понимаешь, какую свинью мне и сотням других корреспондентов подложил интеллигентный ваш Громов? Что мне теперь делать? Куда подаваться?
Чкалов смеялся до слез.
— Садись, Левушка, в свой зафрахтованный «боинг», пристраивайся к «АНТ-25-1», шпарь за ним и не выпускай из виду.
Мы понимали, что экипаж Громова, решившись на такое трудное и ответственное действие, одобренное нами, теперь должен быть максимально обеспечен не только от катастрофических, но и элементарно опасных неприятностей, какие бывают в авиационной практике.
В последние напряженные часы перелета громовского экипажа Александр Васильевич познакомил Борового с историей авиационных рекордов на дальность.
Кратко можно изложить эту историю так: в 1925 году был впервые зарегистрирован рекорд дальности французских летчиков Леметра и Аррашара: за двадцать пять часов они прошли без посадки по прямой 3166 километров. Через 3 года итальянцы установили новый рекорд, но французы тут же вернули себе первенство. Затем рекордом овладели американцы, а у них взяли пальму первенства в 1933 году англичане Гейорд и Николетс, пролетев 8544 километра из Англии в Южную Америку.
Но прошло пять месяцев, и в том же 1933 году французские летчики Кодос и Росси на маршруте Нью-Йорк — Дамаск прошли без посадки 9104 километра, вернув своей стране один из самых трудных авиационных рекордов. А сейчас Громов перекрыл все эти рекорды, покрыв расстояние около 10 300 километров.
Конечно, нам было не до сна, хотя в Нью-Йорке вступила в свои права поздняя ночь. Мы сидели у радиоприемника и слушали все как-нибудь относящееся к полету Громова.
Наконец наступило 14 июля 1937 года, день отъезда на Родину. Билеты на пароход «Нормандия» уже были у нас. Но Чкалова это словно не касалось: он не собирал вещи, пластинки с произведениями Бетховена, Чайковского, Рахманинова в исполнении крупнейших музыкантов, в частности самого Рахманинова, не говорил ничего о последних часах пребывания в США, поглощенный одним тревожным раздумьем: хватит ли у Громова горючего, чтобы найти аэродром, который быстрее всего очистится от тумана.
В напряженной атмосфере мы поздно позавтракали, и Чкалов снова ушел к столу, где лежала карта с южной, конечной частью маршрута Громова, Юмашева и Данилина. Стереотипное «все в порядке», передаваемое Сергеем Алексеевичем Данилиным, казалось какой-то насмешкой.
Боровой просил собираться к выезду в нью-йоркский порт.
— Да какой может быть разговор об этом, если не завершен полет наших друзей? — зло отрезал Чкалов и резко сказал консулу: — Я вас прошу соединиться с Сан-Франциско и узнать, что слышно о погоде в районе Лос-Анджелеса и Сан-Диего!
На наше счастье, на той стороне США еще действовал вездесущий, всезнающий и всюду проникающий спецкор «Правды» Левушка Хват, который попросил к телефону Валерия и сказал ему о том, что «Громов отвалил от Сан-Диего, где, правда, уже образуются разрывы в тумане, и что будто бы он сделал круг над аэродромом Марчфилд».
Долго мы искали более подробные карты, пока не нашли такой городок.
— Ну слава богу! Тогда, робята, поехали домой…
Прибыв в порт, мы увидели тысячи провожающих, среди которых находился полюбившийся нам американский полярник Стифансон, исследователи, ученые и летчики США. Перед отплытием стало известно, что Громов ходит по кругу вблизи военного аэродрома, но не садится на него.
— Видимо, маловат аэродромишко, — заметил я.
— Михаил Михайлович уж как-нибудь выберет место и припечатает своего «АНТа», — без тени сомнения говорил Чкалов.
В самый последний момент Чкалов сделал корреспондентам газет и радио следующее заявление:
«Мы уезжаем в знаменательный день. Наши друзья Громов, Юмашев и Данилин вновь доказали возможность установления трансполярного пути. Мы еще раз благодарим правительство, учреждения, научные организации и печать США, а также многочисленных друзей в США за ценную помощь, оказанную нашему перелету, и за горячий прием. Мы считаем, что этот прием был оказан не только нам, но и нашей стране, и населяющим ее народам».
Уже скрывался огромный Нью-Йорк, когда Чкалова, Белякова и меня срочно попросили в радиорубку «Нормандии». Нам сказали, что мы сейчас сможем напрямую переговорить с американской базой Марчфилд, где находятся Громов, Юмашев и Данилин.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});