С. Королев
Замыслы и свершения
1958. Королев руководил запуском третьего спутника Земли – первой в мире автоматической научной станции; закончил работы по созданию первой советской баллистической ракеты дальнего действия, хранимой и транспортируемой в заправленном состоянии; осуществил модернизацию ракеты-носителя «Спутник», создав трехступенчатую ракету «Восток»; выступил с докладом «О программе исследования Луны».
1959. Подготовил проект докладной записки в правительство «О развитии научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ по освоению космического пространства»; руководил запуском первых в мире автоматических межпланетных станций типа «Луна», перекинувших мост «Земля – Луна» и сфотографировавших впервые обратную сторону вечной спутницы Земли; возглавил разработку и строительство первого космического корабля.
1960. Написал письмо в министерство «Об ускорении работ над автоматическими лунными станциями»; подготовил записку в Академию наук СССР «О мирном использовании космического пространства», изложил точку зрения на правовые проблемы по международному сотрудничеству в исследовании космоса.
1961. Руководил запуском в космос автоматической межпла-жетной станции «Венера-1» четырехступенчатой ракетой «Молния»; осуществил запуски на орбиту вокруг Земли первых в мире пилотируемых кораблей «Восток» и «Восток-2» с космонавтами на борту – Юрием Гагариным и Германом Титовым,
Глава первая
Не прикован к своей планете
Пламенный энтузиаст науки. Первый великий шаг. Полигон стал космодромом. Подвиг и его фальсификаторы.
Калуга ждала гостей. Принарядилась. 15 сентября 1957 года в городе должны были начаться торжества: отмечалось 100-летие со дня рождения К. Э. Циолковского.
Королев вместе с Ниной Ивановной приехал в город рано утром. Сергей Павлович попросил шофера ехать не спеша. С удовольствием осматривал город. Целые улицы новых красивых домов соседствовали с памятниками старины, с каменными «купецкими рядами». Вчерашнее и сегодняшнее дополняло друг друга. Вот и знакомая улица, что круто спускается к Оке. В конце ее стоит деревянный дом с двумя побеленными кирпичными трубами. Над одной из них вился сизый дымок, уносимый ветром к реке. Этот дом Циолковские приобрели в 1904 году. Но вскоре он оказался тесен для многочисленной семьи. Через несколько лет к нему пристроили большую мансарду с застекленной верандой. Там, наверху, Константин Эдуардович устроил себе рабочий кабинет и оборудовал мастерскую. В этом доме семья Циолковских жила до 1932 года, когда Константину Эдуардовичу подарили новый, более просторный дом, на этой улице, названной его именем. Новоселье отмечали в дни празднования 75-летия со дня рождения ученого.
Оставив машину в начале спуска, Сергей Павлович и Нина Ивановна пошли к Дому-музею. Там их встретили научный сотрудник Софья Матвеевна Зотова и внук Циолковского Алексей Вениаминович Костин.
– Сергей Павлович, – представился Королев. – Моя жена. Хотелось бы начать осмотр музея с кабинета ученого.
– Хорошо. Тогда прошу наверх по этой лестнице, – показал Костин.
Не знали еще «экскурсоводы», что их гость – Главный конструктор. Не знала и мать Алексея Костина – Мария Константиновна, дочь Циолковского, – что в их старый домик пришел человек, который продолжает великое дело ее отца, а сейчас, как и в 1932 году, еще и член организационного комитета по проведению юбилейных торжеств.
Все четверо по крутой лестнице поднялись на второй этаж и очутились в рабочем кабинете К. Э. Циолковского. Небольшая комната со столом, кроватью, креслами, книжными полками: настолько просто, скромно. Не верилось, что в ней жил, работал человек столь высокой и дерзостной мысли!
– В эту комнату Константин Эдуардович перешел в 1908 году, – сообщила Зотова. – Он любил по вечерам недолгу засиживаться, а по утрам вставать рано. Тут ему было удобнее – не беспокоил семью.
Сергей Павлович подошел к большому двухтумбовому письменному столу, занимавшему весь простенок между двумя окнами. К нему примыкали два мягких кресла на точеных ножках и с высокими, закругленными сверху спинками.
– Константин Эдуардович, когда работал за столом, брал вот этот венский стул, – объясняла Зотова. – Но обычно он сидел в кресле, чуть согнувшись, что-то писал на листках бумаги, положенных на небольшую фанерку, которую он держал на коленях. Вечерами зажигал керосиновую лампу. Электричество в доме появилось только в 1931 году. Константин Эдуардович подвигал лампу ближе к креслу, позади нее ставил вот это зеркало.
–" Рефлектор! Разумно. Увеличивает освещенность.
– Но под потолком висячая лампа, – подсказала Нина Ивановна.
– По проволоке, протянутой от одной стены до другой, Константин Эдуардович передвигал лампу туда, где ему нужнее, например, возле полок с книгами.
Сергей Павлович повернулся в сторону библиотеки. Полки были явно самодельными, но выполнены с хорошим знанием столярного дела. На первом плане стояли книги ракетчиков – Ф. А. Цандера, Ю. В. Кондратюка, М. К. Тихонравова и других. На многих из них дарственные надписи. Но напрасно Королев искал свою работу – «Ракетный полет в стратосфере», подаренную Константину Эдуардовичу еще в 1934 году.
– А что, здесь, на полках, не все книги, принадлежавшие Константину Эдуардовичу?
– К сожалению! Много нет – вот ищем книгу Королева. Константин Эдуардович часто обращался к ней, хвалил... – откликнулся Костин.
– Мы не познакомились сразу. Извините. Я и есть Королев.
– Очень, очень рады знакомству, – радостно ответил Костин. – Извините, я на секунду вас покину. – И он вышел из комнаты.
Несколько огорченный, что не нашел своей книги, Сергей Павлович вновь вернулся к столу Циолковского, здесь все постарались восстановить так, как было при жизни Константина Эдуардовича. В каком-то необъяснимом порядке на столешнице лежали научно-технические журналы, линейка, папка с бумагами, фотоаппарат, стоял маленький глобус. Сергей Павлович долго молча разглядывал его, словно искал на нем космодром, с которого через несколько дней поднимется космический первенец. Он пальцем мысленно обвел вокруг него, как бы намечая орбиту искусственному спутнику Земли. Ему так хотелось взять глобус в руки, но он удержался.
«Тот глобус, что подарил мне Валентин Петрович Глушко в день пятидесятилетия, немного больше, – мелькнуло в голове, – и на нем Байконур не указан. Пока... А когда-нибудь он будет на всех картах и глобусах. Наш первый космодром. Хорошую надпись придумал Глушко: „Шлю тебе этот „шарик“, Сергей, с глубокой надеждой, что нам с тобой доведется своими глазами увидеть живую Землю такой же величины“. Да мы-то вряд ли. А вот другие обязательно, обязательно. А жалко, что не я. Ведь ради этого, по сути, жил. Эх! Кабы помоложе был да сердце поновее. Опять „барахлит мо-1 тор“. Нина ругает меня – „не бережешь себя“. Берегу. Надо голову беречь, а не сердце», – усмехнулся Сергей Павлович.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});