Я отправилась в Рухенгери сообщить Полину Нкубили о новом преступлении. Шеф полиции немедленно собрал оперативную группу для рейда в деревню Муньярукико и предложил мне принять участие. Используя фактор неожиданности, полицейские ночью окружили деревню и стали быстро обыскивать хижины. В течение часа им удалось конфисковать кучу копий, луков, стрел и трубок для гашиша.
Но самый важный результат — обнаружение под кроватью в одной из хижин третьего злостного браконьера в округе — Гашабизи. Следствием установлено, что он причастен к обоим убийствам. Хотя Муньярукико снова удалось скрыться, поимка Гашабизи — надежное оправдание ночной тревоги. Его приговорили к десяти годам заключения в тюрьме Рухенгери.
На следующее утро шеф Нкубили организовал еще один внезапный рейд на небольшую деревню, где проживал второй злостный браконьер — Себахуту — с семью женами и оравой детей. Так же как и предыдущей ночью, полицейские окружили хижины и тщательно обыскали одну за другой. Результаты обыска и здесь были плодотворными. Копья, луки, стрелы и трубки для гашиша были свалены в деревне в огромную кучу. И наконец, под соломенной подстилкой были найдены пропитанная кровью одежда Себахуту, несколько ножей и панги.
Неопровержимые улики привели жен Себахуту в крайне нервозное состояние, и они принялись громко причитать, утверждая, что их муж невиновен. В этот момент из-за изгороди выскочил мужчина в ярко-красном свитере и побежал через деревню. Полицейские схватили беглеца и привели в хижину для допроса. Так был взят Себахуту, браконьер, который, как выяснилось позже, и застрелил Дядюшку Берта. На суде, состоявшемся вскоре после этого, он был признан виновным и приговорен к заключению в тюрьме Рухенгери. Таким образом, на свободе оставался лишь Муньярукико.
Я уже собиралась возвращаться в лагерь, когда мне повстречался носильщик с запиской, доставленной с подножия Високе. В пятидесяти метрах от того места, где был убит Дядюшка Берт, было обнаружено тело Мачо. Она также была застрелена одной-единственной пулей, прошедшей через грудную клетку навылет и перебившей позвоночник. И в этом случае браконьеры подобрали гильзу, чтобы уничтожить все улики.
Ошарашенная этим известием и отказываясь поверить в него, я поехала обратно в Рухенгери, вспоминая тот день, когда Мачо впервые подошла ко мне и уставилась на меня огромными доверчивыми глазами, а также ту нежность, с которой она всегда ласкала Квели. Сможет ли трехлетний малыш выжить без матери и отца?
Нкубили прореагировал на известие об очередном убийстве вспышкой гнева. Он незамедлительно приступил к подготовке третьей операции и приказал привести на допрос всех без исключения лиц, подозреваемых в браконьерстве. На следующий день вместе с инспектором полиции я отправилась в своем микроавтобусе-«фольксвагене», набитом полицейскими, в деревушку, расположенную на границе с Вулканическим национальным парком. Я остановилась за деревней, и из машины посыпались полицейские. Подняв автоматы высоко над головой, как морские пехотинцы, производящие вылазку на берег, они быстро окружили базарную площадь, где находилось несколько сотен людей. Это был первый из пяти внезапных рейдов, совершенных в тот день в деревнях, окружавших парк. В результате этих рейдов было арестовано 14 браконьеров, и все были посажены в камеру предварительного заключения тюрьмы Рухенгери в ожидании суда.
По пути в лагерь я увидела идущего по обочине директора парка и предложила подвезти его к себе в управление. Во время непродолжительной поездки он что-то говорил отрывистыми фразами на киньяруанда моим сотрудникам, сидящим позади, а меня полностью игнорировал. После того как директор вышел, мои люди передали смысл его речей. Основная причина его недовольства состояла в том, что арестовали руандийцев, которых издавна подозревали в браконьерстве. Директор заявил, что он будет добиваться их немедленного освобождения, ибо Дядюшка Берт и Мачо были убиты в заирской части Вирунги, и поэтому ответственность за содеянное должны нести заирцы, а не руандийцы.
Мы вспомнили, что и Диджит был убит на заирской территории, по соседству с местами последних происшествий, хотя существовали неопровержимые доказательства, что все браконьеры, связанные с убийством Диджита, были руандийцами. Поскольку ни браконьеры, ни гориллы в визах не нуждались, я была удивлена тем, что директор хотел свалить вину на заирцев, которые вообще редко появлялись рядом с руандийской границей, где произошли убийства.
Пока я продолжала путь по ухабам лавовых полей, ведущих к подножию Високе, мне перевели остальную часть замечаний директора. Он сообщил, что возвращался из Гисеньи, куда ездил на три дня за пойманной гориллой. Не обнаружив ее, он вынужден был вернуться в управление парка, расположенное на полпути между Рухенгери и подножием гор.
Когда мы начали длительное восхождение в Карисоке, я то и дело вспоминала поимку Коко и Пакер девять лет назад для обмена между ФРГ и Руандой. И тут мне в голову закралась крамольная мысль: а что, собственно, заставило директора внезапно отправиться в Гисеньи за пойманной гориллой именно в тот день, когда были убиты Дядюшка Берт и Мачо? Пытаясь обнаружить связующее звено между его поездкой и последними убийствами, я попросила нескольких руандийцев, кому давно доверяла, незаметно провести расследование. Они умели собирать необходимую информацию среди жителей деревень и других лиц, сведущих о деятельности браконьеров, не вызывая при этом подозрений.
Через два дня после убийства Дядюшки Берта и Мачо в Кигали в сопровождении репортера прибыла группа европейцев, специалистов по охране природы. К их давно запланированному визиту тщательно готовились чиновники управления парка, рассчитывающие получить дополнительную финансовую помощь, оборудование и снаряжение от консорциума ведомств по охране горилл, созданного после широкой огласки гибели Диджита. В аэропорту Кигали группу встречали сам директор, его заместители и помощник-бельгиец. Вновь прибывших, конечно, сразу же оповестили о последних убийствах. Репортер успел по телефону связаться с Лондоном и передать сообщение из Кигали.
Группа специалистов провела два дня в Кигали и отправилась в Рухенгери, где я встретилась с ними во время операций по розыску браконьеров в деревнях. Я была такой грязной, голодной, изможденной и подавленной, как никогда за одиннадцать лет работы. Машина с европейцами подъехала к моему микроавтобусу и остановилась. Репортер ловко выпрыгнул из нее с магнитофоном в руке и попросил меня дать интервью о событиях последних дней. Я вдруг вспомнила, как мы с Иэном Редмондом целую ночь обсуждали целесообразность обнародования смерти Диджита шесть с половиной месяцев назад. Поскольку его смерть оказалась выгодной для работников управления парка в Руанде, не тянулась ли ниточка от последних убийств к первой трагедии? Я отказала репортеру в просьбе сфотографировать в Карисоке тела горилл или хотя бы их могилы, потому что не хотела давать делу большую огласку. Пока она принесла оставшимся в живых гориллам только беды.