Читать интересную книгу Заговор патрициев, или Тени в бронзе - Линдсей Дэвис

На пороге они пожали друг другу руки и пошли в разные стороны. Я пропустил чернильницу, который направлялся туда, откуда я сам пришел, и приготовился идти за Пертинаксом. К счастью, я не стал спешить. Двое мужчин, которые лениво играли в солдатиков за одним из столиков на улице у винного погреба, отодвинули доску и фишки и встали. Прежде, чем Пертинакс дошел до угла улицы, они тоже двинулись — за ним и как раз передо мной. Эти двое разделились: один ускорил шаг, пока не догнал Пертинакса, а второй остался позади. Когда человек, который шел медленно, дошел до угла, он встретился с другой тихой фигурой в более широкой улице. Почувствовав внезапный голос интуиции, я открыл дверь и зашел в помещение. Потом номера два и три объединили силы, и я был достаточно близко, чтобы подслушать, о чем они шептались.

— Вот он. Крит — первый ориентир…

— Есть какиенибудь успехи с Фалько?

— Нет; мне надоело проверять его излюбленные места, а потом я слышал, что он весь день провел дома — я упустил его. Я останусь с тобой; самый простой способ поймать Фалько — это использовать этого как приманку…

Задние ориентиры разошлись на противоположные стороны улицы и снова двинулись вперед. Наверное, это люди Анакрита. Я подождал, пока они все уйдут.

Дополнительная сложность. Теперь мне придется дать Пертинаксу понять, что за ним следят. Если я не смогу убедить его сбить со следа этих помощников из дворца, не остается никакой возможности достать его, чтобы меня самого при этом не арестовали.

Так или иначе, это был идеальный момент для того, чтобы еще раз напиться.

LXXXI

Вечером в винном погребе было полно народу и царила душная, отвратительная атмосфера. Его посетителями были мостильщики и кочегары, крепкие мужчины в рабочих туниках, которые очень хотели пить и, как только садились, начинали сразу обливаться потом. Я крайне вежливо пробирался мимо мускулистых спин к стойке. У уродливой старой дамы я заказал кувшин и сказал, что подожду на улице. Как я и догадывался, с вином вышла ее дочка.

— Что такая симпатичная девушка, как ты, делает в этой лачуге?

Туллия одарила меня улыбкой, которую берегла для незнакомцев, тем временем переставляя с подноса кувшин и чашу для вина. Я и забыл, какой привлекательной была подавальщица в этом винном погребе. Ее огромные темные глаза искоса смотрели на меня, оценивая, мог ли я влюбиться, пока я сам сидел и тоже думал над этим. Но этим вечером я оставался холодным, с небольшой ноткой грусти: такой подозрительный тип, которых кокетливые девушки, знающие свое дело, всегда избегают.

Туллия знала; как только она дернулась, чтобы уйти, я схватил за ее изящную ручку.

— Не уходи; побудь тут со мной! — Она рассмеялась, с искусным артистизмом, пытаясь оттолкнуть меня. — Сядь, дорогая… — Она ближе посмотрела на меня, чтобы понять, насколько я пьян, потом поняла, что я был абсолютно трезв.

— Привет, Туллия! — Насторожившись, ее глаза обратились к занавешенному дверному проему в поисках помощи. — Я коечто потерял, Туллия; тебе ктонибудь давал большую зеленую камею? — Она вспомнила, откуда знала меня. Она вспомнила, что я мог быть в нездоровом настроении. — Меня зовут Фалько, — мягко напомнил я. — Я хочу поговорить. Если ты позовешь своих больших друзей, то окажешься на другом берегу реки и будешь разговаривать вместо этого с Преторианской гвардией. У меня есть преимущество, что мне очень даже нравятся симпатичные девушки. Преторианцы известны тем, что им не нравится никто.

Туллия села. Я улыбнулся ей. Это ее не успокоило.

— Чего ты хочешь, Фалько?

— То же самое, что и в прошлый раз. Я ищу Барнаба.

Ктото выглянул из двери. Я потянулся за пустой чашей на другом столике и с пьяной несдержанностью налил Туллии выпить. Выглянувшая голова исчезла.

— Его нет, — попыталась ответить Туллия, но ее тон был слишком настороженным, чтобы я посчитал это правдой.

— Интересно. Я знаю, что он ездил в Кротон и на мыс Колонна… — Я понял, что названия этих мест девушка слышала впервые. — Потом он грелся под тем же солнышком, что и я, в Кампании. Я заметил загар, когда он сейчас только что выходил из дома, но я не собираюсь разговаривать с ним в присутствии группы шпионов из дворца императора.

Тот факт, что у «Барнаба» были неприятности, никак не удивил подавальщицу. Ее напугало то, что его неприятности были связаны с дворцом.

— Ты врешь, Фалько!

— Зачем мне это? Лучше предупреди его, если он твой друг. — У Туллии был хитрый вид. Я тут же спросил: — Вы с Барнабом встречаетесь?

— Возможно! — уклончиво сказала она.

— Регулярно?

— Может быть.

— Ты еще глупее!

— Что это значит, Фалько? — Из того, как подробно Туллия спрашивала меня, я понял, что она заинтересовалась.

— Я ненавижу, когда красивые женщины тратят себя понапрасну! Что он тебе пообещал? — Девушка ничего не ответила. — Я могу угадать! Ты согласна? Нет. У тебя такой вид, словно теперь ты научилась не доверять всему, что слышишь от мужчин.

— Я все равно тебе не верю, Фалько!

— Я знал, что ты умна.

Блеснув дешевыми сережками, Туллия взяла с соседнего столика лампу, чтобы получше меня разглядеть. Она была высокой девушкой и обладала такой фигурой, смотреть на которую в другом настроении было бы удовольствием.

— Он несерьезный, — предупредил я.

— Он предложил мне жениться!

Я присвистнул.

— У него хороший вкус! Тогда почему ты сомневаешься?

— Мне кажется, у него есть другая женщина, — заявила Туллия, облокотившись на свои красивые локотки и пристально глядя на меня.

Я совершенно бесцеремонно думал о его другой женщине.

— Возможно. Он бегал за кемто в Кампании. — Я старался сохранить нейтральное выражение лица. — Полагаю, если ты спросишь его, то он лишь будет все отрицать — если только у тебя нет какихнибудь доказательств… Почему бы тебе не провести расследование? Сейчас его нет дома, — предложил я, — ты можешь осмотреть его комнату. Осмелюсь сказать, что ты знаешь, как туда попасть?

Естественно, Туллия знала.

* * *

Мы вместе перешли улицу и забрались наверх по грязным ступенькам, которые были скреплены парой простых реек. Как только мы поднялись, мне в ноздри бросилась вонь из невымытого бака с нечистотами на лестничной клетке здания. Гдето плакал убитый горем ребенок. Дверь в квартиру Пертинакса усохла от летней жары, так что она криво висела на петлях и ее нужно было приподнимать всем телом.

У комнаты не было никакого стиля, частично изза того, что в отличие от его сеновала в Кампании никто не наполнил ее различными предметами, а частично изза того, что у Пертинакса вообще не было индивидуальности. Там стояла кровать с одним выцветшим одеялом, стул, маленький столик из тростника, сломанный сундук — все вещи, которые прилагались к комнате. Пертинакс добавил только обычную грязную тарелку, которой он пользовался, когда к нему никто не приходил, гору пустых амфор, другую гору грязного белья, пару крайне дорогих ботинок с присохшей к ремням грязью с той фермы на Везувии, и несколько открытых сумок. Он жил на чемоданах, возможно изза лени.

Всегда готовый помочь, я предложил осмотреть все вокруг. Туллия нерешительно стояла в проходе, нервно реагируя на движения внизу.

Я нашел две интересные вещи.

Первая лежала на столе с едва высохшими чернилами — документы, написанные этим вечером писцом, которого я видел с Пертинаксом. Я с презрением положил пергамент на место. Потом, поскольку я был профессионалом, продолжил поиски. Все обычные тайники оказались пустыми: ничего не было под матрацем или под неровными досками на полу, ничего не зарыто в сухую землю ящика для растений, в котором не было цветов.

Но в глубоком пустом сундуке моя рука нашла чтото, что Пертинакс наверняка забыл. Я и сам почти пропустил, но потом наклонился пониже и искал не спеша. Я вытащил огромный железный ключ.

— Что это? — прошептала Туллия.

— Точно не знаю. Но могу выяснить. — Я выпрямился. — Я возьму его. Теперь нам лучше уйти.

Туллия преградила мне путь.

— Нет, пока ты мне не скажешь, о чем та бумага.

Туллия не умела читать; но по моему мрачному лицу поняла, что это важно.

— Это два экземпляра документа — и пока не подписанные… — Я сказал ей, что это было. Девушка побледнела, потом покраснела от злости.

— Для кого? Барнаба?

— Писец указал не это имя. Но ты права; они для Барнаба. Мне очень жаль, дорогая.

Подавальщица злобно подняла подбородок.

— А кто эта женщина? — И это я ей тоже рассказал. — Та из Кампании?

— Да, Туллия. Боюсь, что так.

Мы нашли свидетельство о браке, приготовленное для Гнея Атия Пертинакса и Елены Юстины, дочери Камилла Вера. Ну, девушке нужен муж, как она сказала.