ну и деревенька! Даже дети в ней колдуны, — Егор потер лицо и нечаянно задел порванное ухо, отчего оно снова раскровилось. — Ах, ты ж! Егорка — рваное ухо.
— Может, нам тут повеситься как-нибудь, а? — спросил Максим у товарищей. — На штанах.
— Идея хорошая, но преждевременная, — просипел Толик. — Раз сразу не сдох, значит, еще поживу.
Он поднялся с пола и сел. К той стороне лица, на которой он лежал, налипла солома, склеившись кровью. Толик попытался оторвать ее разом, но сморщился от боли.
— Стремно сдохнуть с такой штукой на морде, — вздохнул он и рванул ее.
Толик оторвал комок, застонал и согнулся пополам, прижав грязную руку к кровоточащей щеке. Максим кинулся к нему на помощь. Скинул с себя куртку, снял майку и приложил ее к ране.
— Ну-ка, тихо там! — охранник постучал в крышу прикладом автомата.
— Пошел нахрен, упырь! — не выдержал Егор.
Раздался выстрел. Пуля пробила крышу и вонзилась в пол в паре сантиметров от головы Макара. Максим показал Егору кулак и красноречиво вытаращил на него глаза.
— Успокойся.
Народ снаружи зашумел, привлеченный стрельбой.
— Все нормально, бабы! — крикнул охранник. — Случайный выстрел из-за неисправности оружия! — соврал он.
— Как они меня бесят, — Егор нервно заходил по сараю. — Всех бы передушил своими руками.
— Научись сперва себя держать в них. Чего ты расклеился? — Максим попытался успокоить товарища.
— И ты пошел нахрен, — ругнулся Егор, продолжая нарезать круги, как безумный. — Затащил нас сюда по своей дурацкой прихоти.
— Я спрашивал твое желание, перед тем как идти.
— Спрашивал он. Хреново спрашивал!
— Не думал, что ты такой слабак, — произнес Толик. — Твое нытье нам ничем не поможет.
— Что ты сказал? — Егор в один шаг оказался перед Толиком, нависнув над его покалеченным лицом. — Кто слабак? Я? Я тебя урою сейчас, Анатолий, одной рукой.
Максим встал между ними, глядя прямо в глаза неожиданно потерявшему контроль над собой товарищу. Взгляд Егора метал молнии, мышцы носа и левое веко дергались в нервном тике. Желание дать выход накопившейся истерике было в нем сильно, но благоразумие всё же одержало верх. Он отвернулся и отошел к стене.
— Это наши последние часы, — мрачно произнес он.
— За всех не говори, — Толик и не думал с ним соглашаться.
— Все успокоились, взяли себя в руки. Мы живы, поэтому списывать себя со счетов рано, — примирительно произнес Максим.
На какое-то время в сарае воцарилась тишина. Каждый погрузился в свои мысли. А за стеной шумела жизнь. Хрюкали и дрались из-за помоев свиньи, мычали коровы, люди разговаривали, гремели пустыми ведрами. Дети носились по улице, предаваясь своим детским забавам. Не хотелось верить, что эти люди, у которых все было для счастья, нуждаются в смерти других.
И вдруг все разом стихло. На улице стало пусто, замолкла скотина. Максим пристроился к щели в стене, чтобы узнать причину. Ничего не увидел, даже тени на крыше сарая не было.
— Мужики, все пропали куда-то, — удивленно произнес он. — На улице никого.
— Может, у них час молитвы. Не удивлюсь, если эти сектанты, йоги недоделанные, всем коллективом воют свои мантры, — Егор подергал запертую дверь. — Не кажется вам, что другого такого момента у нас не будет?
— А Макар? — спросил Кайрат.
— Потащим на себе. Навались, — Егор первым толкнул плечом деревянную дверь.
Хоть она и не выглядела монументальной, а все равно не подалась с первого раза, только клацнула запором, на который была закрыта снаружи. Максим помог усилить второй толчок ударом ноги — побоялся толкать корпусом, чтобы ребра, если они сломаны, не пробили легкие. Дверь все равно не поддалась.
— Мужики, — взмолился Кайрат, — сделайте что-нибудь, я тоже хочу видеть.
— А что с тобой? — Толик до сего момента не обращал внимания на распухшие гематомы товарища. — А, так я тебе помогу сейчас.
Он прикусил уголок ворота куртки зубами и, к огромному удивлению отряда, вынул из него половинку бритвенного лезвия.
— Я просто думал, что такая ситуация может когда-нибудь возникнуть, — пояснил он. — Только не хотел, чтобы кто-нибудь знал, чтобы не сдал врагу. Идем на свет, — позвал он Кайрата.
Толик отрегулировал его голову так, чтобы свет, бьющий в щель, попал на лицо.
— Кино про Рокки смотрел? — спросил он у Кайрата.
— Нет, кто это?
— Да боксер один. Ему тоже после боя веки резали, чтобы он свою подругу мог видеть. Терпи. Готов?
— Да.
Толик хладнокровно надрезал кожу распухших век. Оттуда вытекла почерневшая кровь и растеклась по лицу. Кайрат принялся стирать ее руками, но только размазал по лицу.
— Держи командирскую майку, — Толик протянул ему уже испачканную в крови майку Максима. — Прозрел?
— Да, спасибо. Давай второй.
Черная кровь хлынула из второго пореза. Кайрат сразу же подхватил ее майкой, не давая растечься.
— Антисанитария, конечно, полнейшая, но куда деваться, — Толик вытер лезвие о майку и спрятал его назад в воротник.
Кайрат сидел и хлопал глазами, как внезапно прозревший слепец, не веря своему счастью.
— Теперь и помирать не страшно.
— Ага, не затем тебе зрение вернули, чтобы ты помер. Давай, Вий, укажи нам путь, — пошутил Егор.
Кайрат посмотрел вверх.
— Через крышу можно. Скорее всего, она тут на соплях держится, — предложил он.
— Точно, один пусть выберется и откроет нам дверь, чтобы Макара через крышу не поднимать.
Кайрат оказался прав. Крыша была застелена хлипким горбылем, поверх которого лежал древний резиновый шифер. Небольшого усилия хватило, чтобы эта конструкция поддалась. Кайрат пролез в образовавшуюся дыру и через мгновение открыл дверь, закрытую на деревянный чопик. Отряд вышел осмотреться. Деревня словно вымерла. Однако скотина была на месте, просто притихла, будто что-то происходило, чего нельзя было увидеть.
— Небо какое-то другое, — заметил Егор. — Как на закате.
Действительно, в синеву неба вплелся розовый оттенок, хотя по времени суток до заката было еще далеко. Солнце висело высоко над головой, но в розовом ореоле гало. Вкупе с необычайной тишиной происходящее казалось нереальным, словно время остановилось для наблюдателя.
— Толик, иди, проверь людей в ближайший дом, а мы пока Макара вытащим. Если что, беги, или хотя бы кричи, — приказал ему Максим.
Толик прошел к ближайшему дому, во дворе которого находился сарай. Пес, сидящий на цепи у крыльца, не проявил к нему никакой агрессии, самозабвенно грыз белую кость. Он вошел в дом, и сразу отметил, что в нем не пахнет жилым, или, правильнее, съестным. Осторожно открыл дверь из веранды в дом и заглянул внутрь. Тихо. Зашел в дом. Прошел мимо кухни, спальни, и оказался в зале. Он оторопел от неожиданности. Здесь были люди. На полу лежал мертвый Митяй в той же грязной, но