– Одна? Ночью?
– Раз иду, значит, нужно! – Избрана строго взглянула на него. – Не твое дело, Травко, рассуждать, куда и когда княгине идти! Твое дело ворота сторожить и открывать, когда прикажут!
– Да я разве… Только как же ты одна пойдешь? Княгиня! Да мало ли что! А если эти подойдут! Белуга, буди Толстого, идите вдвоем – проводите княгиню!
– Не нужно меня провожать.
– Ну…
Тем временем ворота открыли, Избрана вышла, но Белуга и Стожар, по прозвищу Толстый, потянулись за ней. У них в голове не укладывалось, что княгиня среди ночи, да еще когда под боком огромное вражеское войско, пойдет к святилищу одна! Конечно, двое кметей мало чем ей помогли бы, но большего десятник сделать не мог, а на душе будет полегче.
Ворота детинца перед ней открыли быстрее: здешние дозорные тоже удивились, но все же у княгини могли быть свои причины пойти в святилище даже ночью. Двое кметей так и шли за ней, и десятник у городских ворот решил, что она сама взяла их с собой.
Но, оказавшись на берегу, Избрана пошла вовсе не к святилищу.
– Я иду к моему брату Зимобору, – отчеканила она, обернувшись к провожатым. – Хотите – идите со мной, хотите – возвращайтесь. Но будет так, как я сказала. И больше я от вас ничего слышать не желаю.
Кмети переглянулись, промолчали и, помедлив несколько мгновений, пустились догонять княгиню. Не их дело было вникать в ее замыслы, но их место было рядом с ней.
Торопливо миновав молчащие, вымершие улицы посада, Избрана оказалась в поле и тут замедлила шаг. В этих лесах она два или три раза бывала на охоте, но где находится Заев лог, не знала.
– Туда, княгиня, правее по тропочке, – подсказал Белуга.
Она свернула, куда он указывал, потом и вовсе велела кметю идти вперед и показывать дорогу. Жаль, не догадалась взять факелов. Правда, тогда их увидят… но она хотела, чтобы их увидели! Избрана не думала заранее, что она скажет брату, не пыталась представить, каким он теперь стал. Она хотела скорее увидеть его, и тогда все станет ясно.
Они шли вдоль берега Великой, миновали несколько покосившихся рыбачьих избушек, заброшенных и пустых. Когда-то здесь жило довольно много народу, везде на песчаных отмелях лежали долбленки, сушились сети, дети бегали наперегонки с собаками, тянуло дымом и пахло вареной и жареной рыбой. Теперь все опустело, и берег, хоть там еще и стояли осиротевшие избушки, казался таким же дремучим и чужим местом, как самый глухой лес. Проходя, Избрана невольно оглянулась на одну такую избушку и тут же пожалела: в раскрытой покосившейся двери дрожал синий огонек. Кто-то смотрел ей вслед, кто-то из тех, кто не пережил голодные зимы, и Избрана трепетала, чувствуя, что каждый шаг приближает и ее саму к подземным полям мертвых.
Черная фигура вдруг преградила ей путь, и Избрана невольно вскрикнула. Оба кметя тоже не сдержали возгласа, но тут же схватились за оружие и выступили вперед. Фигура вскинула руку и произнесла что-то на северном языке.
Избрана опомнилась. Нечисть или призрак языком варягов говорить не будет.
– Кто здесь? – нервно спросила она тоже по-северному. – Ты живой человек или беспокойный дух?
– Это я, королева, – ответил «беспокойный дух», и она узнала голос Хродгара. – Позволь тебя спросить, куда ты собралась темной ночью, совсем одна и когда рядом стоит вражеское войско? Мне бы очень хотелось это знать, если ты, конечно, не сочтешь меня слишком любопытным и неучтивым.
Несмотря на вежливые, даже подчеркнуто вежливые обороты, в голосе его звучало раздражение и почти гнев. За его спиной виднелось какое-то шевеление, и Избрана догадывалась, что он-то пришел сюда вовсе не один. Видимо, весть о ночном уходе княгини успела распространиться по детинцу, и Хродгар, вместе со своей дружиной перебравшийся под защиту стен, наверняка узнал об этом не последним. Но, в отличие от многих других, он не признал за ней права уйти одной в такое тревожное время.
– Я именно считаю тебя слишком любопытным и неучтивым, – холодно ответила Избрана и хотела его обойти, но он шагнул в сторону и снова загородил ей дорогу. Она остановилась: не хватало им еще толкаться здесь! – Я имею право делать то, что считаю нужным, и идти туда, куда захочу! Ты обязан выполнять мои приказы, и не бери на себя лишнего. Сейчас мне не нужна твоя служба, Хродгар ярл! Ты можешь спокойно вернуться в город!
– Не раньше, чем ты расскажешь мне, куда и зачем ты собралась. – Хродгар встал посреди тропинки, скрестив руки на груди и расставив ноги, всем видом выражая, что столкнуть или обойти его будет не так-то просто.
– Я не обязана ничего тебе рассказывать!
Избрана начала злиться. Хродгар мешал ей, и чем дольше он ее задерживал, тем сильнее душой завладевал страх по поводу того, что она собиралась сделать.
– Ошибаешься! – холодно и твердо ответил Хродгар, и она вспомнила, что он – сын конунга. – Ты забываешь, что мы с тобой связаны взаимной клятвой верности. Взаимной! Это значит, что и ты обязана быть верна мне, пока я верен тебе!
– Что-то я не пойму, о чем ты! – с досадой воскликнула Избрана. – В чем я нарушила тебе верность? Я послала вас в заведомо безнадежную битву? Я плохо кормила вас, не давала дров и одежды, не уважала, насмехалась над вами? Лишала вас законной доли в добыче? В чем ты меня обвиняешь? И почему именно здесь и сейчас, мара вас побери? Если ты чем-то недоволен, почему ты решил догнать меня именно здесь, и…
Вдруг она замолчала. Пришедшая мысль поразила ее как гром. А вдруг еты вовсе не собирались за нее умирать? А вдруг Хродгару пришла в голову та же мысль, что и ей, – что князь Зимобор должен получить ее, причину раздора, и тогда воевать будет не нужно? Но если для нее добровольно пойти к Зимобору – подвиг, то со стороны Хродгара передать ее брату – предательство! Не за тем ли он гнался за ней, чтобы не дать ей уйти к Зимобору самой, чтобы не лишиться награды, которую даст им смоленский князь, если они доставят к нему сестру?
– Уж не хочешь ли ты, Хродгар ярл, продать меня моему брату и тем выкупить жизнь твою и твоих людей? – медленно и грозно, с убийственным холодом в голосе произнесла она. Ах, как жаль ей было, что здесь нет ни одного факела и она не может увидеть сейчас его лицо!
– Если бы мне это сказал мужчина, я немедленно вызвал бы его на поединок, будь он хоть трижды моим королем! – с таким же холодным бешенством ответил Хродгар. – Но я прощаю тебя, потому что ты женщина, ты напугана и сама не понимаешь, что говоришь!
– Я не понимаю!
– Конечно! Ведь ты обвиняешь меня в предательстве! Да ты сходишь с ума, иначе ты бы мне этого не сказала!
– Тогда как ты попал сюда, Хродгар ярл? Зачем ты сюда явился?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});